«Сказали бы ясно: не справляемся. И что бы тогда я смог им подсказать?» Опять Иван Лукич вернулся к тому, что не давало покоя ещё когда обретался в Зимнем дворце и строил планы переустройства общества. Начать собирался с конституции, а затем взялся бы за большую чистку — пора избавить страну от вороватых чиновников и тех, кто занимает высокую должность не по праву. Им бы двор мести или копать канаву, а они при поддержке родни и влиятельных персон поднялись так высоко, что могут закопать, угробить всю страну.
Помимо чиновников, есть ещё один класс — это бизнесмены и те, кто их обслуживает. Рестораны, ночные клубы, магазины с дорогим заграничным барахлом, автосалоны, широкие автострады, парковки — это всё для них. Что тут говорить, если и дорожные развязки, в которые уйма денег вбухана, опять предназначено для них же — там на десяток грузовых автомобилей и автобусов сотня частных иномарок.
Вот представил себе, что страна — это огромный оперный театр, где на сцене стоит старый граммофон, а из него, как с заезженной пластинки, то и дело раздаётся «славься!..», и публика каждое это «ся» встречает оглушительной овацией. Наиболее «достойные» сидят в партере, другие разместились в ложах, кое-кто из их обслуги приютился на галёрке. А большинству там места нет — стоят на улице в жару, в морозную погоду и под дождём, прислушиваясь к звукам, которые долетают к ним издалека.
Иногда у Ивана Лукича возникало и такого рода ощущение — будто живёт он во враждебном государстве. Словно бы какие-то варяги взяли страну штурмом и теперь по праву победителей грабят и насилуют, навязывают свои понятия. В Средневековье на разграбление давали лишь три дня, а тут ведь продолжается уже несколько десятилетий.
Устав от бесполезных мыслей, Иван Лукич задремал — уже давно привык спать под бормотание из телевизора. И приснился ему сон — будто снова он в царских покоях Зимнего дворца, а рядом с ним в постели Ляля. Эта как сюда попала? А Ляля отвечает:
— Государь! Я Елена Прекрасная, твоя законная жена.
«Не помню, когда успели обвенчаться… Ну да ладно!»
— Чего надобно?
— Так ведь известно, чем муж с женой в постели занимаются.
Она жарким телом к нему прижалась, и невдомёк ей, что Ивану Лукичу совсем не до того.
— Чой-то ты грустен нынче, государь. Чем опечален-то?
— Да вот бояре… Ума не приложу, как с ними справиться.
— Чем же они тебе не угодили?
— Гребут всё под себя, а простой люд еле-еле концы с концами сводит.
Призадумалась Елена и говорит:
— Не так ты царствовать начинаешь, государь! Ишь, конституцию надумал изменить. Да никуда она не денется! Совсем иначе нужно…
Такого нахальства Иван Лукич не мог стерпеть:
— С каких это пор бабы мною управляют? Я царь или не царь?
— Спору нет, ты государь всея Руси! Однако послушай, Иванушка, моего совета. Сначала в молоко окунись, потом кипятком облейся, а вслед за этим сразу в чан с ледяной водой. Тогда сила в тебе появится необъятная, всех врагов сможешь сокрушить.
Когда проснулся, стал соображать: где же этот чан находится? Да и молока в магазинах не достанешь — только детям выдают. Пошёл в ванную, встал под душ — сперва горячий пустил, потом сразу же холодный… Взял махровое полотенце, стал вытираться, и тут только Ивана Лукича осенило: «Как же я раньше не додумался? Ведь всё так очевидно, а других вариантов нет, да и не может быть».
Глава 9. Время перемен
Иван Лукич решил распространить в интернете обращение к народу — конечно, нет никаких гарантий, что прочитают многие, пока не заблокировал Роспотребнадзор, но иной возможности заявить о себе у него не было. Ну разве что выйти на площадь и заорать: «Я ваш президент!» Только ведь сразу спеленают и отвезут в дурдом, а там полно и Наполеонов, и Александров Македонских.
Долго работал над текстом, но получалось что-то вроде выступления генсека на двадцатом съезде партии — ведро воды и капля правды. Тогда Иван Лукич представил, будто рассказывает всё простому работяге, сидя в полупустом вагоне автобуса или электрички:
— Тут вот какая штука. Возможно, вы уже забыли, но в феврале нынешнего года состоялись внеочередные президентские выборы. Тогда победил Иван Лукич Сиротин, тот самый, который в качестве кандидата выступал на телевидении, смотрел на вас с рекламных щитов, а затем в течение двух недель управлял страной — так ему казалось. А на самом деле некие важные персоны сделали его президентом, будучи уверены, что теперь у них в руках марионетка, которая станет выполнять приказы. Но они ошиблись — «марионетка» взбунтовалась, и тогда вам внушили, что произошла досадная ошибка и на самом деле вы голосовали совсем за другого Ивана Лукича, полного тёзку, хворого старика, которому и жить-то осталось всего ничего. Старичок вскоре помер, но не в этом дело… Вы не поверите, но я и есть настоящий Иван Лукич, тот самый, которого избрали президентом. Я не решался об этом заявить, поскольку вы бы в это не поверили. У нас привыкли верить только в то, что слышат в программе новостей по телевидению. Но вот теперь я понял, что не могу молчать — пора восстановить справедливость, иначе нас ожидает катастрофа. Поэтому заявляю: я ваш законный президент…
Текст так и не дописал — сморило, уж очень работа непривычная. Был бы журналистом или писателем, тогда другое дело… Приснилось Ивану Лукичу, как стоит он на Красной площади и орёт, а народ шарахается от него. Вдруг раздалась сирена, подбежали двое в штатском, а сирена всё вопит, не переставая… Тут только Иван Лукич сообразил, что сегодня на дворе суббота, вот-вот наступит воскресенье — значит, это Ляля звонит, ей, видишь ли, не терпится.
После любовных утех снова задремал, и опять всё та же площадь, он орёт, куда-то волокут, а он кулаками отбивается… И вдруг слышит голос Ляли:
— Ты чего дерёшься? Это ж я!
Не успел открыть глаза, а Ляля говорит:
— Я и не знала, что ты роман пишешь в жанре фэнтэзи.
— Ты о чём?
— Да о том, как подменили президента. Сюжет слишком уж замысловат, да и не актуально это.
— Почему?
— Так ведь не было ничего подобного, да и быть не могло никогда и ни при каких условиях.
«Открыться или не стоит рисковать?» Наконец, решился:
— А ты видела Ивана Лукича Сиротина вживую?
— Ну как же? Он в нашей студии тоже выступал. Только потом нам объяснили, что это был не он, а его доверенное лицо.
— И ничего тебя в этом маскараде не смутило?
— Так ведь всё же объяснили!
Не хотелось вылезать из тёплой постели, но пришлось — доковылял до шкафа, там в кармане пиджака лежал паспорт. И вот раскрыл его и показывает Ляле:
— Читай, что там написано!
Она читает:
— Иван Лукич Сиротин… Ой, ещё один! Сколько же вас таких?
Ну что поделаешь — до Ляли не доходит. А что тогда говорить об остальных?
— А пойдём-ка в ванную!
— Зачем?
— Поможешь бороду сбривать.
Ляля упирается:
— Ты мне нравишься именно таким. Зачем себя уродовать?
— А затем, чтобы ты убедилась — я тот самый Иван Лукич, который был у вас в студии, которого избрали президентом, а через две недели подменили на другого…
Ляля в шоке — хорошо хоть не бухнулась на колени с криком «Государь ты наш любимый!» Потом смотрит на Ивана Лукича и говорит:
— Бороду прикрой! И усы… Ой, как похож!
— Да не похож! Я он и есть, а бороду отрастил, чтобы не узнали. Кому же понравится, если пальцем будут тыкать, мол, вот тот самый придурок, который поверил, что и впрямь может самостоятельно управлять страной.
Долго молчала Ляля, а потом и говорит:
— Тут без поллитра невозможно разобраться.
Водки Иван Лукич в доме не держал, поэтому достал из старых запасов последнюю бутылку испанского вина — ради такого случая не жалко.
Только после второго бокала у Ляле просветлело в голове:
— Так ты писал обращение к народу?
— Ну да.
Она качает головой:
— Ваня! Ты ещё наивнее, чем я предполагала. Ну кто тебе поверит?
— Но ведь поверили же в ту чепуху, которую на голубом глазу изрекал с телеэкрана глава Высшей избирательной комиссии.
— В том-то и дело, что сказано это было с экрана телевизора. А у нас ведь программа теленовостей — это что-то вроде истины в последней инстанции, мало кто станет сомневаться.
Тут Ляля снова задумалась — пытается сложить одно с другим, понять логику недавних событий. Но вот, судя по её лицу, процесс успешно завершился и даже возникла интересная идея:
— Ладно, над текстом мы с тобой ещё поработаем, у меня есть кое-какой опыт, я ведь закончила филфак, на телестудии редактором работаю. Но не это главное! Давай сделаем так — ты сбриваешь бороду и усы прямо во время телеэфира, на глазах у многомиллионной аудитории, а затем предъявляешь паспорт. Пусть только попробует кто-то не поверить в твой рассказ!
Иван Лукич к бороде уже привык, не хотелось расставаться, хотя понятно, что без этого не обойтись. Но беспокоило его совсем другое:
— Тебе и твоим коллегам ох, как не поздоровится!
— Да всем нам эта бодяга до жути надоела! Ну сколько можно хвалить власть через не могу? Когда-то же надо перейти черту, которая отделяет послушную скотину от нормального человека.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Не дерзи! Я и впрямь рискую и зарплатой, и пайком, — и видя недоумение в глазах Ивана Лукича, Ляля тут же пояснила: — Ну а как ты думаешь, можно ли иначе? Тут с голодухи либо в тексте что-то перепутаешь, либо ноги протянешь, пока до работы доберёшься. Да и дикторам не лучше. Представь, голодный обморок посреди рассказа о достижениях пищевой промышленности и сельского хозяйства. Это же скандал на всю Европу!
Скандал ещё как-то можно пережить — вот даже подмена Ивана Лукича Первого на Второго никого не возмутила. Смущало Ивана Лукича лишь то, что перспектива победы слишком уж туманная.
— Я всё же сомневаюсь, что твои коллеги станут рисковать.
— Вижу, ты нас вовсе за дебилов держишь! Думаешь, если подъедаемся на казённых харчах, так совсем совесть потеряли? У многих дети, родня… Они-то как станут выживать в этой заварухе?