ТРИ
Я вижу его. Прямо перед собой.
Скайлер.
Мне срочно нужно пополнить запасы «Жёлтого хвоста». В двух светофорах от мотеля есть «A&P» в торговом центре, так что по пути домой — домой, Господи, с каких пор я начала называть этот мотель домом — я заезжаю за бутылкой. Встреча с Генри — встреча с этим, не знаю, как назвать, с этим видением — выбила меня из колеи. Весь остаток дня прошёл впустую, я продиралась через гадания по рукам в удушающей влажности. Все эти потные руки, тянущиеся ко мне, скользящие по моей коже. Найду ли я любовь? Найду ли счастье? Дай— дай— дай.
Мне нужно что— то, чтобы прийти в себя. Смыть это —
шалаш для охоты на уток
— прочь из головы. Я заработала достаточно, чтобы заплатить за аренду, и ещё осталось немного наличных. Роскошь всегда идёт последней, после коммуналки и еды. Мне бы отложить деньги, приберечь их, но после того удара, который я только что получила от Генри — что это было, откуда, чёрт возьми, это взялось — я чувствую, что заслужила немного местного вина из широкого ассортимента «A&P».
Я всё ещё дрожу. Даже спустя часы чувствую дрожь в запястье. Она в костях.
Что, чёрт возьми, произошло? Что это было?
Как только раздвижные двери открываются и я заходи внутрь, на секунду замираю.
Чьи— то глаза следят за мной.
Я чувствую это.
Где?
Краем глаза замечаю, что на меня смотрят.
Мальчик.
Когда поворачиваюсь, вижу Скайлера среди объявлений о нянях и уроках гитары. Фотография увеличена, и изображение потеряло чёткость.
Глаза Скайлера распадаются на пиксели. Он закутан в одеяло, расшитое по краю вышитыми животными — уткой, крабом и рыбой.
Прямо над родничком написано: «ВИДЕЛИ ЛИ ВЫ МЕНЯ?»
Мальчик просто ждал, пока я его замечу. Игра в прятки. Сколько раз я проходила мимо его объявления и не замечала? Как долго он ждал меня?
Следил за мной?
Меня охватывает желание забрать его домой. Не раздумывая, медленно отклеиваю листовку от окна и складываю пополам, стараясь не помять его щёки.
Теперь я вижу тебя, Скайлер…
Теперь вижу.
ЧЕТЫРЕ
— Дайте мне свою руку.
Я складываю пальцы в пустое гнездо, готовясь принять её руку. Молодая женщина напротив — Лиззи, кажется, она представилась — протягивает ладонь. Она жаждет, чтобы я погрузилась в её кожу, но мы ещё не начали. С гаданием нельзя спешить. Мне нужно к ней привыкнуть. Всё в ней рассмотреть.
Я ещё немного пьяна, вчера выбрала магнум вместо обычной бутылки.
— Сожмите пальцы в кулак.
— Вот… так?
Лиззи сидит напротив, локоть на столе, ладонь обращена к небу, её рука и все её загадки открыты для нас обоих, раскрывая каждую грань её жизни.
Но эти заусенцы. Все обгрызены.
Начнём с этого.
— Думай о своей руке как о яйце, — говорю я, — полном жизни. Оно растёт, становится чем— то. Скоро вылупится… и тогда мы увидим, какое будущее нас ждёт.
Я держу её кулак, не говоря ни слова, обхватываю его руками, создавая укрытие. Мягко сжимаю, улыбаясь. Гадальный салон погружается в тишину. Единственное, что слышно, — ровный гул трафика на 301— й дороге за окном.
— Готовы заглянуть?
Она кивает, затаив дыхание. Глаза широко раскрыты.
— Давай посмотрим, что нам откроется, дорогая.
Я разбиваю это яйцо. Позволяю её пальцам выскользнуть в мои ладони. Теперь это гнездо полно извивающейся жизни. Розовая кожа. Только что вылупившаяся птица.
— О, — восхищаюсь я, — какое прекрасное будущее тебя ждёт…
— Ты правда это видишь?
Я вижу женщину лет двадцати. На ней слишком много украшений. Золотые серьги. Золотое ожерелье. Перламутровая помада. Бронзовые тени. Выщипанные брови. У неё металлический оттенок кожи, лоб глянцевый, отполированный. Она хочет быть спортивной машиной, но я едва различаю милую девушку под всем этим макияжем. Попробую вернуть её на поверхность, если смогу.
— Здесь так много всего, — говорю я. — Посмотри сюда…
Лиззи наклоняется и изучает свою ладонь, пытаясь разглядеть в коже глубокий смысл. Она не отсюда — но, опять же, никто здесь не местный. Уже нет.
Она никогда не знала настоящего горя. Уверена, её уже ранили, но она пришла не затем, чтобы унять боль в груди. Её глаза слишком широкие для такой боли.
Она импульсивный покупатель. Зашла случайно. Увидела неоновую ладонь в витрине, проезжая мимо, и, не раздумывая, свернула с 301— й. Так я получаю большинство клиентов. Неоновая ладонь висит в моём окне, как маяк, розовые и фиолетовые полосы флуоресценции заманивают водителей, как биолюминесцентная эска у рыбы— удильщика. Если трафика много, машины замедляются. Люди замечают неоновую вывеску, эту светящуюся руку у дороги, и в этот момент в груди возникает импульс — желание свернуть. Попытать счастья в будущем.
Так я их ловлю.
— Я чувствую тревогу. Она тебя тяготит, дорогая.
— Как ты это поняла?
— Линии никогда не лгут.
Но это не в её ладони. Всё прямо на её лице. В этих глазах, широких, как блюдца, которые становятся ещё шире, чем глубже я вглядываюсь в её руки. Я замечаю все её признаки — множество жестов и непроизвольных микровыражений, эмоции, которые легко читаются на её лице. Все истории, которые она рассказывает о себе, даже не осознавая этого.
— Видишь вот это? — провожу указательным пальцем по узкой бороздке на её ладони, которая ответвляется от основной линии любви. — Видишь, как она раздваивается? Что— то в твоей жизни вызывает беспокойство. Нам нужно на этом сосредоточиться. Исцелить это.
Глаза Лиззи скользят из стороны в сторону. Вижу, как она перебирает свою историю, пытаясь найти связь.
— Мама говорит, что мне нужно расстаться с парнем. Она его ненавидит. Они вообще не ладят. Это может быть оно? Ты это видишь?
— Этот парень. Он новый, да?
— Ну… типа того?
«Типа того» значит «совсем не типа того». Но здесь есть больное место, это точно. Мне просто нужно добраться до источника этой проблемы, попытаться извлечь её, как гнилой зуб.
— Ты с мамой близка? — спрашиваю я. — Всё ещё живёшь с ней?
— Да…
— Я чувствую напряжение между вами… — закрываю глаза, будто улавливаю плохую атмосферу, надвигающуюся на нас. Гадалки — как синоптики. Мы предсказываем будущее. Некоторые предсказания сбываются. Большинство — нет. А если мы ошибаемся? Люди забывают. Мир переходит к завтрашнему прогнозу. — Этот разрыв уже давно, да?
Лиззи слегка оттягивает руку. Вижу, что она хочет её забрать, мы играем в подсознательный перетягивание каната. Рукав моей блузки сползает, обнажая татуировку на запястье — солнце, луну и звезду, — теперь просто бледно— голубые линии, выцветающие на предплечье. Линии были ярче, когда Кендра была маленькой. Она всегда водила мизинцем по созвездиям на моей коже.
Я тоже хочу луну, мама…
Терпение, дорогая, — отвечала я. — Ты ещё слишком мала для татуировки…
Звезда почти исчезла, чернила теряют чёткость. Солнце будто тонет в моей коже. Моя плоть теперь — река, и её размытое отражение колышется на поверхности запястья.
— Напряжение началось из— за него? — спрашиваю я, наугад. — Из— за этого парня?
— Да. — Она вытирает угол глаза тыльной стороной свободной руки. Вот оно, начинается… — Джейми — мой парень — он занял у неё денег и…
Мне определённо не нравится, как это звучит.
— Занял?
Лиззи отвечает слишком быстро для моего вкуса.
— Он говорит, что вернёт…
— Давай сосредоточимся на твоей семье, — говорю я. — Думай только о маме. Отдай ей свою энергию. Мы хотим исцелить эту связь между вами, поняла? Это самое важное.
Лиззи едва кивает. Она хочет этого. Нуждается в этом.
— Я дам тебе кристаллы, которые помогут очиститься от этой вины, что ты носишь.
— Кристаллы…? — Лиззи вдруг чувствует попытку продажи. Мне нужно успокоить её кошелёк.
— Аметист работает лучше всего, — предлагаю я. — Он впитывает негатив, который тебе нужно выпустить. Я дам тебе камень бесплатно, но ты должна пообещать вернуться через месяц, чтобы мы посмотрели, как всё сложилось… Всё, что нужно — держать кристалл при себе. В кармане или в сумке. Главное, чтобы он был рядом, и ты могла соединиться с его энергией.
— Это… правда поможет?
Лиззи нужно отпустить сомнения. Она должна поверить, что изгоняет неуверенность из своего тела. Если пара кристаллов даст ей заряд уверенности, пусть будет так. Кроме того, мне нужно больше постоянных клиентов, если я хочу пережить этот трудный период.
— Я уже вижу, как твоя аура меняет оттенки, — говорю я. — Ты вошла сюда, похожая на ушибленный фиолетовый… но теперь я вижу полосы синего и розового. Здоровые цвета. Яркие цвета.
— Правда? — её голос дрожит.
Глядя на Лиззи, не могу не думать о себе в её годы.
— Пообещай мне одну вещь, дорогая? Парни вроде Джейми… они просто клещи. Они впиваются и берут, что хотят. Как только насытятся, вылезают и цепляются за следующую женщину.
И оставляют тебе болезнь Лайма.
— Ты заслуживаешь лучше, слышишь? Ты лучше этого. Скажи это.
— Я лучше, — бормочет она.
— Громче.
— Я лучше.
— Ещё раз.
— Я лучше!
Я даю ей душевный покой за двадцать баксов. Лиззи выйдет отсюда с высоко поднятой головой, готовая войти в своё новое будущее чуть более лёгкой, чем когда зашла.
Деревенская терапия, вот и всё. Люди в этих краях скорее пойдут к гадалке, чем к психиатру. Мы не говорим о своих проблемах. Мы держим их в себе, пока они не сломают нас. Мы скорее утонем в своих комплексах, чем поделимся ими.