3. Она все еще не привыкла к разнице во времени.
Очень, очень маловероятно. Она уже пробыла здесь целую неделю. И все равно, даже если ее тело (спокойно, Роб, просто напиши это слово и сохраняй спокойствие) все еще считает, что оно в Сан-Франциско, здесь семь часов вечера кажутся ей одиннадцатью утра, так что она уже вполне проснулась.
4. Она опасается, что под влиянием алкоголя ее трудноуправляемая страсть к Тиму вырвется на свободу, сбросит цепи и заставит наброситься на Тима в бесстыдном проявлении физической страсти.
5. У нее в Лондоне есть контакты, о которых на работе никто не знает, и она проводит вечера с ним.
Что - все вечера?
6. У нее в Лондоне есть контакты, о которых на работе никто не знает, с кем-то она в один из первых вечеров выезжала за город и таким образом познакомилась с мужчиной, с которым она с тех пор состоит в пылкой связи.
Не надо так, Тим. Даже не говори о подобных вещах.
7. У нее есть парень в Америке, и он, разлученный с ней, каждый вечер одиноко ждет телефонного звонка из далекого Лондона.
Не надо так, Тим. Даже не говори о подобных вещах.
8. Просто ни в один из вечеров ей не хотелось никуда идти выпить.
Это звучит лучше. Не следует ли нам ухватиться… логично и рационально решить, что это и есть правильный ответ? Согласен? Хорошо.
Мне нравится делиться с ним этой неопределенностью. Тут есть немного от уравниловки. Тим, может быть, сильнее, когда дело доходит собственно до соперничества, но в Королевстве Клары Джордан мы одинаково слабы. (Если не считать беспокойства о том, с кем она флиртовала посредством того и-мейла.)
Что мне не понравилось - так тот случай, когда в паб вошли четыре или пять девиц и проследовали мимо нас к своим дружкам. Одна из них остановилась, чтобы пропустить парня с подносом кружек. Пока она ждала, стоя рядом с Тимом, он завел с ней разговор. Я не слышал, с чего все началось, поскольку был в другом конце и разговаривал с Джеймсом и Люси, но его магия сработала, и через несколько секунд он ее разговорил. Какие там компьютеры, ему нужно втюхивать женщинам стеклопакеты. Они не проговорили и минуты, девушка ушла к своим друзьям, но тем не менее это было мне предупреждением. Ход будет сделан. И его ждет успех. Смогу ли я не отстать?
24 апреля, суббота
11 ч. 50 мин.
О чем я говорил в четверг?
Вчера вечерняя выпивка в пабе «Семь рож» (которую мисс Джордан снова не соблаговолила почтить своим присутствием) набирала обороты, участники постепенно убывали, наконец остались лишь Тим и я.
Вскоре рядом с нами расположились несколько девиц. Где-то с полдюжины, возрастом немного за двадцать, а может, немного до двадцати, все - в разной степени - симпатичные, но мои самолюбие и озабоченность, очевидно, взяли свое, и я не нашел их по-настоящему привлекательными. Я не мог представить, что они меня заинтересуют, как и я их.
Две ближайшие к нам постоянно говорили по своим мобильникам. Несомненно, сообщали друзьям, где находятся, но Тим предпочел не воспринимать ситуацию. Он приложил к уху свой мобильник и сказал мне достаточно громко, чтобы услышали и девицы: «Посмотри, они разговаривают по телефону друг с дружкой».
Мои рефлексы тоже сработали, и я, как ни старался их подавить, тоже поднес к уху свой мобильник. Не поощряй его, говорил я себе. Не подыгрывай его уловкам. Его заигрывания и без твоей поддержки достаточно опасны. Но нет, мои рефлексы не вняли увещеваниям.
- Да, - сказал я в свою трубку, - они пытаются сделать вид, что у них есть дружки.
- Грустно, не правда ли? - ответил Тим. Девушки обратили внимание на наши действия и обернулись к нам. - Им не с кем поговорить - кроме как друг с другом, и они делают это по телефону.
Девушки захихикали. Одна из них, довольно низенькая, но смелая блондинка, закончила разговор и подошла к нам. Взяв у Тима мобильник, она рассматривала его в течение секунды, а потом вернула.
- Ты не должен заикаться о мобильниках, пока сам ходишь с таким дерьмом.
- О-о-о, - протянул Тим. - Какая умница.
Она не выдержала и улыбнулась. Уже можно было утверждать, что между ней и Тимом завязался разговор. Выполнив свою функцию болвана при Тиме, я был больше не нужен. Терпеть не могу таких ситуаций.
Потом последовали представления, во время которых я чувствовал себя как маленький братишка, которому сейчас предложат десятку, чтобы сходил в кино. Девушек с мобильниками звали Сьюзи и Викки, и, недолго поговорив с ними, Тим внедрился в их компанию. Из его разговора я расслышал лишь что-то про музыку из «Челюстей».
Мне осталось вести любезную, но тупую беседу с Викки. Она рассказала про свою работу в банке, а я ей - про персональные органайзеры. Тим разговаривал со всеми девушками, но через несколько минут он сфокусировал внимание на одной.
Я не слышал, что он говорил, но они смеялись. У меня что-то сжалось в животе.
- Посмотри, она вся тает, - сказал я Викки.
Она посмотрела в их сторону.
- О, да, она всегда так. Это моя двоюродная сестра. Приехала на выходные из Мэйдстоуна.
Несмотря на тяжелое предчувствие, я все же спросил:
- Как ее зовут?
- Кайли.
«Челюсти» быстро прокрутились к тому моменту, когда дети безмятежно барахтаются в надувных кругах, не зная, что акула прямо под ними. И точно так же, как в этот момент вам хочется крикнуть: «СПАСАЙТЕСЬ, вас сейчас схватит здоровенная акула!», мне захотелось крикнуть Кайли, чтобы она скорее уносила ноги, поскольку сама не представляет, как Тим опасен. Но, конечно, я не прав. Судя по всему, Кайли была совсем не прочь стать следующей жертвой Тима. Что и вернуло меня на землю: Тим действительно взялся за дело. Он действительно начал состязание за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Потрясенный, я понял, что опасность грозит не Кайли, а мне. Опасность проиграть. И я ничего не мог с этим поделать. Мне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Тим окучивает ее своим обаянием и алкоголем.
Минут через десять я допил свою пинту. Тут появились коллеги Викки, и она стала болтать с ними. Вспомнив избитые фразы про «чужой каравай» и «пятое колесо», я направился к двери и, проходя мимо Тима, сказал:
- Я ухожу. До скорого.
Он прервал последнюю обволакивающую Кайли чарами фразу:
- Да, увидимся.
Мои шаги, не содержавшие и намека на пружинистость, понесли меня в направлении Шафтсбери-авеню. Навстречу под ручку шла какая-то пара. Когда они приблизились, я не удержался и взглянул на женщину. Что заставило меня? Несмотря на рост (где-то пять футов десять дюймов), ни ее внешность, ни фигура, ни возраст (сорок два?) не заслуживали места на подиуме тех тиранических учреждений, что взялись диктовать мужчинам параметры сексуальной привлекательности. Но она была очень, очень сексапильна. Полные бедра, умное лицо - квинтэссенция спокойствия уверенного в себе человека - наполнили мое воображение (в то короткое мгновение, пока она не прошла) мыслями о коттедже в Озерном крае, хлещущем в окно дожде, камине, долгом разговоре, бутылке портвейна и обилии, обилии секса.
Многие женщины ее возраста начинают подумывать о пластической хирургии.
И, пытаясь прибегнуть к этому, совершают роковую ошибку. Косметические хирурги - враги истинной красоты. Они поклоняются своему богу в храме Совершенства, тогда как совершенство - отнюдь не самая обаятельная вещь в мире. Именно поэтому женщины на страницах «Пентхауза» оставляют вас холодными. Каждая морщинка вокруг женских глаз помещена туда опытом, опытом, который она отдаст вам в беседе, в постели, во всем, что вы делаете вместе. Они делают ее более, а не менее привлекательной, показывая, что она жила, узнавала мир, ей есть что сказать вам, и вы задумаетесь, и вам захочется провести с ней время. В ней есть глубина, способность заинтересовать, а это самая сексуальная штука из всех, что я знаю. Эта женщина привлекла меня - в отличие от девушек из паба. Она пробудила во мне размышления о том, что же такое секс, я не думал о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом.
Да, я понимаю: все это звучит как болтовня неудачливого соперника. Уверен, что вы решили, будто я просто позавидовал успеху Тима. Ему я этого никогда не скажу. Конечно, я завидовал, и тем не менее все только что сказанное имеет смысл. Уверяю вас.
13 ч. 10 мин.
Он только что позвонил. Предложил провести собрание комитета. Видимо, добился своего, так что пойду.
16 ч. 30 мин.
Когда я пришел к Тиму, на месте Аль Пачино уже висела хартия.
- Джентльмены! - торжественно объявил Тим, стоя в старой футболке и еще более старых трениках. Будь он в них прошлым вечером, Кайли даже не взглянула бы на него, а он даже не пытался бы объяснить, кто он такой. - Это первое заседание комитета Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Заседание созвано, чтобы зафиксировать достижение одного из участников. Которое имело место, как водится, в этой самой квартире. Прошлой ночью. И, для закрепления результата, сегодня утром.
С этими словами он обернулся к хартии и, сняв колпачок с черного маркера, медленно, аккуратно, в верхнюю строку графы, озаглавленной «ТИМ», вписал «Кайли». Каждой буквой возвращая меня ровно на неделю назад, когда впервые развернул передо мной хартию. Сначала я ощутил легкий стыд от присутствия на заседании комитета, организовавшего подобное состязание (да и от самого состязания), - ведь я потворствовал заманиванию девушки в постель лишь потому, что ее имя начиналось с подходящей буквы.
Но потом мне вспомнилась Кайли в баре прошлым вечером. Никто не заставлял ее идти к Тиму и спать с ним. Существует масса причин для того, чтобы с кем-то переспать. И у нее, очевидно, были свои, а у Тима свои. И не только буква К в начале ее имени. Я уверен, Кайли в самом деле ему понравилась.
- Неплохо провел ночку, а? - спросил я безразличным тоном, решив не выказывать своего раздражения.