Выражения той или иной культуры Памяти далеко не безразлично для духовного воспитания общества в целом (причем такого рода воспитание происходит незаметно, постоянно и занимает немалое место в нашей жизни). Мы, кажется, в нашей повседневной жизни все-таки забываем, что, кроме открытых и видимых всем, существуют невидимые, своего рода подземные реки Памяти. Никогда не забуду тот зимний день, когда мы, ученые и писатели, после заседания в Пушкинском доме пришли в Александро-Невскую лавру поклониться праху Василия Андреевича Жуковского накануне 200-летия со дня его рождения. Сквозил, кружился редкий снежок. Оратор был один — поэт, помнивший время Ленинградской блокады. Он снял шапку и произнес взволнованные слова во славу русской классической литературы. Слова — соединяющие время. Я скорее чувствовал, чем видел глаза молодых людей, стоящих рядом со мной и поодаль. Чувствовал волнение их душ. Рядом с могилой Жуковского — могилы Н. М. Карамзина, Ф. М. Достоевского. Чувство пронзительного родства объединяло нас. Можно ли такое забыть!..
Воспитание высоким строем культуры — великое воспитание. И облик кладбищ — часть нашей живой жизни. Отсюда такое беспокойство, такая тревога звучит в ряде писем, рассказывающих об утрате культурного облика некоторыми из нынешних кладбищ. Тот же С. Л. Щеглов из Тулы с возмущением говорит о «неписаных правах, которыми пользуется группа людей из числа обслуживающего кладбище персонала… Им, оказывается, непреложно нужна дополнительная (и весьма немалая) мзда за уже оплаченный печальный ритуал погребения да еще и несколько бутылок водки в придачу. Именно эти люди заменяют в общении с вами неуловимую и невидимую „администрацию“. Попробуйте не выполнить их требований! У них десятки способов оскорбить ваше чувство в этот скорбный день. Не найдется, например, веревок, чтобы опустить в могилу гроб (приходит на память: когда-то его опускали на холщовых полотенцах); лопаты, чтобы засыпать землей могилу. Ведь, как это ни прискорбно, большинство подвизающихся здесь с утра до вечера „на взводе“, под тяжким грузом перманентного похмелья».
Добавим к этому, что существующий так называемый «кладбищенский бизнес» — весьма распространенное явление и его необходимо искоренить самым решительным образом. Существует даже продажа мест, где были ранее захоронены останки других людей (вспомним случай с исчезновением надгробья и могилы Н. В. Успенского). Об этом надо сказать с полной откровенностью. Особо «ценными» считаются места, расположенные неподалеку от захоронений, отмеченных известными именами, часто посещаемых. В связи с этим произошел недавно примечательный случай. В одной из полемических статей было сказано, что «фанатические поклонники» В. Высоцкого в ажиотаже якобы затоптали могилу «майора Петрова», находящуюся неподалеку от могилы Высоцкого. В действительности же никакой могилы «майора Петрова» поблизости не существовало: она исчезла так же неожиданно, как и возникла (читатель А. Лапин, фотохудожник по профессии, прислал в редакцию две фотографии этого места, зафиксировавшие «таинственное исчезновение»). Несколько раньше на этом же месте «была» могила мифического «режиссера Петрова». Все это делалось, судя по всему, для того, чтобы повыгодней продать подходящему покупателю «видное место» для захоронения родственника. Историки-краеведы, досконально знающие историю Ваганьковского кладбища, доподлинно выявили эти и другие факты «кладбищенского бизнеса». Моссовет принял ряд мер против злоупотреблений и махинаций в этой сфере общественного бытия. Но не слишком ли мягкие приняты меры? И не слишком ли редко обращаемся мы к законам, охраняющим памятники культуры и стоящим на страже неприкосновенности памяти каждого умершего. Законы эти внесены в Конституцию СССР, но на практике еще не разработаны, не освоены и — по признанию краеведов — покамест являются «неработающими законами». Жизнь законам (даже принятым) дают сами люди, наполняя их повседневной жизненностью (или до времени закрывая на них глаза). В этом тоже кроется, на наш взгляд, одна из коренных проблем живой, действенной общественной культуры.
Итак, как мы видим, сохранить, а в ряде случаев восстановить облик некрополей — дело немалой значимости. На это выделяются государством и Обществом по охране памятников истории и культуры немалые средства. Но и здесь зачастую не выдерживается культура памяти, в том смысле, что нарушаются нормы и правила ведения реставрационных работ. Не учитывается характер существования камня во времени, нередко нарушается технология реставрации каменной скульптуры. Дорогостоящие (весьма выгодные для скульпторов-реставраторов) работы ведутся в первую очередь. Причем утраченные элементы возрождаются зачастую лишь по воле и фантазии реставратора, выполняются в новом камне — без достаточных скрупулезных исследований, без учета необходимых аналогий. Деньги уходят на дорогостоящие реконструктивные работы, а долгая сохранность памятников не осуществляется, постоянный уход за ними не ведется… Что и говорить, деньги расходуются, а процесс разрушения продолжается. Все это выявлено на примере ряда мемориалов, и даже такого известного, как Донской монастырь…
Людмила Андреевна Проценко, уже упоминавшаяся жительница Киева, двадцать лет назад с еще пятью энтузиастами приступила к сбору материалов для справочника «Киевский некрополь». Работа оказалась напряженной, забирающей много сил и времени. Молодежь ее по разным причинам не выдержала, и через три года продолжили работу лишь двое — врач-пенсионер Степан Максимович Даниленко и Людмила Андреевна, опытный архивист. Потом она осталась одна. Проработаны десятки архивных фондов во всех архивах Киева, все справочные издания, вся периодика. По нескольку раз пройдены все захоронения. В результате создана картотека более чем на 20 тысяч лиц за 1500 лет существования Киева. Это иначе как подвигом и не назовешь. Последовали десятки открытий, исторических уточнений. К примеру, недавно Проценко уточнила даты смерти и места захоронения близких родственников великого русского писателя Н. С. Лескова: брата, сестры, матери… На том самом заседании в Центральном Доме литераторов к Людмиле Андреевне неожиданно со словами благодарности обратилась присутствующая там московский фольклорист-музыковед Ю. Е. Красовская: оказалось, что Проценко лет десять назад помогла ей найти потерянные могилы деда и бабки.
Кроме колоссальной работы по собиранию «Киевского некрополя» Проценко вместе со своими товарищами по Обществу охраны памятников ратует за создание в Шевченковском районе Киева Лукьяновского мемориала. Для этого они берутся упорядочить территорию закрытого уже двадцать лет старинного кладбища, издать путеводитель и т. д. Проект предполагаемого мемориального кладбища уже разработан… Есть все предпосылки к тому, чтобы это замечательное начинание осуществилось.
Есть немало подлинных энтузиастов и среди московских краеведов. Назову, к примеру, Виктора Васильевича Сорокина. Он не только прекрасный знаток истории столичных улиц, мемориалов, старинных кладбищ, но и неутомимый, энергичный человек. Памятен случай, когда он пометил нумерацией могилы ряда деятелей науки, литературы и искусства, не находившиеся в то время под охраной государства, и тем самым спас их от исчезновения. А уж потом доказал, что их необходимо внести в список охраняемых. Сейчас Виктором Васильевичем подготовлена к изданию уникальная рукопись примерно в 10 авторских листов — «Московский литературный некрополь». Дело за тем, чтобы нашлось издательство. А ведь вышедшая в свет подобного рода книга — уже сама по себе — станет охранной грамотой, на которую можно будет опираться при защите памятников культуры от уничтожения. Мы, к сожалению, часто ошибочно полагаем, что кем-то свыше должно организовываться дело памяти, а мы лишь будем счастливыми и благодарными свидетелями этого. Кем-то свыше!.. Между тем, наверное, все-таки дело памяти — общее, каждодневное, кропотливое дело живой жизни. И строительство Памяти — неотъемлемая часть Жизнестроительства. Тут немалую роль играет энергия личности (люди типа Л. А. Проценко, В. В. Сорокина) и, разумеется, энергия коллективного усилия. Мы часто употребляем формулы: «Надо сделать то-то!» или «Необходимо срочно предпринять…» А кто это будет делать, кроме нас самих? И нелишне спросить самого себя: «А я сам затратил хоть малую часть собственной энергии на благородное дело? А был ли в достижении задуманного хоть сколько-нибудь самоотвержен?..» Совсем недавно стараниями краеведов была обнаружена запись о месте захоронения на Ваганьковском кладбище русской писательницы Л. А. Авиловой, могила которой считалась затерянной. Теперь — задача поставить памятник, точно так же, как образовать мемориальную площадку писателей-народников на том же кладбище. Реставрация дома, с которым связано имя композитора А. А. Алябьева в Пущино, приведение в должный вид могилы Е. Р. Дашковой в Троицком — разве это не общее дело, прежде всего ученых академгородков в Пущино и в Протвино? Или это им не под силу? А если не под силу — то стоит призадуматься о духовном климате этих городков. В конечном счете речь идет о культуре жизни. В Тарту, например, на старинном городском кладбище, на могиле М. А. Протасовой, любовь к которой осветила поэзию В. А. Жуковского, — всегда свежие цветы. Их приносят не только путешествующие поклонники великого поэта. За могилой Маши Протасовой (М. А. Мойер) следят местные жители: многие годы это делал Иоханнес Юрьевич Маадла, а теперь обихаживает ее могилу преподавательница Тартуского университета Любовь Николаевна Киселева. И снова скажем: прежде всего ищи человека, ищи личность!
Изучая читательскую почту, с удовлетворением отмечаешь, что многие и многие понимают трудную проблему сохранения старых и старинных кладбищ, культуру их поддержания как общенародную проблему. В частности, это отчетливо прозвучало в письме москвички Н. И. Александриной, которую заботит проект переустройства Лазаревского кладбища в Рязани.