оэтому в западном мире каждая семья имеет своего психоаналитика. То есть помощника, чтобы человек смог быстро справиться с ударами современного рыночного мира. Безжалостного, безразличного и циничного».
Так думал Виктор, глядя на извивающиеся силуэты людей. Танцуя, они как бы сгорали в огне. Иллюминация танцплощадки порождала аналогию с большим костром, в котором корчились тела людей.
«Будто в аду, – пришло ему на ум сравнение. – А кто не хочет в ад, тот идет с работы домой. Но в семье тоже не находишь спасения. И там нет равновесия. Замкнутый круг. Видимо, этот сжирающий огонь желаний неумолимо притягивает людей. Но почему они стремятся на его свет? Он же несет для них гибель…»
А костер с каждым часом все разгорался и уже гулял своим красным языком по одеждам танцующих людей, потом перекинулся на ближайшие столики. Горели белые скатерти и лица людей. Так же горело лицо его товарища, который весело болтал с молодыми женщинами за соседним столиком.
Без него было спокойней – не нужно отвлекаться от наблюдений и своих мыслей. Виктору просто хотелось побыть самому с собой наедине. Он смотрел и сравнивал. Возраст контингента не перешагивал за сорок пять. Он вспомнил своих местных ветеранов. После пятидесяти все они выглядели больными стариками. Одежда из китайского секонд-хенда, старомодные ботинки, неопрятные прически. Всем своим видом они как бы сообщали окружающим о своем безликом существовании. Они не хотели, а точнее, боялись выделяться из общей массы местного населения. Для них местом времяпрепровождения был подъезд дома или гараж. И общество таких же друзей за бутылкой водки. Здесь же гуляло «предгаражное» и «предподъездное» поколение.
Неожиданно его внимание привлекла молодая женщина невысокого роста с округлыми формами. Особо выделялись ее руки, крупные и сильные, но в то же время с ослепительно белоснежной, нежной кожей. «Будто два лебединых крыла», – пришло банальное сравнение.
Да и вся она на фоне безликих и несуразных фигур в ярких одеждах выделялась грациозностью и чисто женским превосходством. Плавные движения говорили о внутренней уверенности, о том, что она знает себе цену, а правильные черты лица – о скрытой силе характера. Особенно завораживали глаза. Чистые, как два голубых озера, они в то же время горели огнем желания и страсти. Короткая стрижка еще больше усиливала этот эффект.
Он обратил внимание, что она с особым упоением танцует под песенку «Дольче Габбана». Женщина вся была в танце. Казалось, ее больше ничто не интересовало, кроме музыки и самой себя в этом танце, да еще слова этой бездуховной песенки… Видимо, смысл речевок – стихами их назвать было нельзя – отражал ее сегодняшнее настроение. А под слова «про сердце и рану» незнакомка нервно закидывала назад свою красивую головку. Взгляд при этом был отчужден от этого безумного действа, трезв и неглуп. Настораживало то, что она становилась похожей на человека, смотрящего в глаза страха.
Она танцевала с одним и тем же мужчиной. Это был кавказец. Наверное, немного постарше ее, невысокого роста, с накачанными бицепсами. Его крупная голова несуразно сидела на короткой шее. Всем своим видом он пыжился походить на доморощенного Рэмбо. Правда, у него получалась лишь смешная пародия на киногероя американского боевика. Он в медленном танце держал талию и правую руку женщины с явной пренебрежительностью и желанием показать свое превосходство. При этом надменный взгляд блуждал по танцующим рядом женщинам. Кавказец рассматривал их фигуры, как овощи на рынке. Видно было, что он уже пересыщен женской доступностью. Наконец танец закончился и пара присела за соседний столик. Отсюда Виктор хорошо видел и даже слышал их разговор. К тому же объявили перерыв. Народ потянулся в курилку.
Он тоже вышел на перекур. В узком коридоре, между мужским и женским туалетом, собрались курильщики. Дым стоял коромыслом. Практически все молчали и сосредоточенно, как солдаты перед атакой, затягивались и давились никотином. Виктор подумал, что это своего рода игра в опасный наркотик. Человек понимает, что зелье убивает медленно, но верно. При этом он сознательно восходит на гибельный костер, включая тем самым механизм саморазрушения.
«Наверное, все это от безысходности», – показалось тогда ему.
Сосед, в черной майке, плотно облегавшей пивной животик, в шлепанцах на босу ногу, бросая окурок, вслух произнес, показывая на красивую женщину:
– Бизнесменша, приходит, чтобы снимать мужиков. Упакована, как всегда, до ноготков.
Женщина в красивом желтом платье с глубоким разрезом на спине и дорогой кожаной сумочкой в руках, пошатываясь, пошла прямиком к Виктору. Ни слова не говоря, она повисла на его руке и прижалась своим потным, горячим телом. От нее пахло кислым вином и дорогими духами.
– Нашла свою жертву, – с завистью произнес сосед.
Но Виктор осторожно высвободил свою руку из некрепких объятий пьяной женщины и направился в танцевальный зал под неодобрительные взгляды мужчин. На душе было мерзко, хотелось уйти из этого пропитанного похотью заведения.
Присаживаясь на свое место, он обратил внимание на тот самый соседний столик. Его поразил вдруг изменившийся взгляд сидевшей за ним с кавказцем женщины. Он стал рассеянным и каким-то безумным. Мужчина небрежно налил ей бокал вина и проговорил:
– Я буду любить столько женщин, сколько захочу. А тебе этого не разрешаю.
Его широко раскрытые глаза смотрели из-под густых бровей бесстыдно и нахально.
Видимо, они просто продолжали уже начатый разговор. До него долетел резкий ответ молодой женщины:
– Ты меня никогда не любил. Нам пора расстаться. Я же хочу от мужчины тепла и уважения.
– Тепла она захотела… Ну, иди в зал и ищи свое тепло среди дальнобойщиков и пьяных майоров. – Немного помолчав, ехидно добавил: – Было бы кого согревать…
Женщина никак не отреагировала на это унизительное замечание. Видимо, давно уже смирилась со своей полной зависимостью от этого мужчины. Виктору вдруг стало обидно за ее унижение. К тому же он продолжал видеть в этой женщине цельного и глубокого человека, совсем не такого, за кого она себя пыталась выдать. Ему хотелось встать на ее защиту. В то же время он понимал, что просто так вмешиваться в чужую жизнь не следует.
Вдруг женщина поднялась, вышла из-за столика и потянулась за сумочкой. Ее кавалер, смотря пустыми глазами в сторону танцующих, положил черную волосатую руку на белоснежную кожу ее красивых и тонких пальцев. Женщина тщетно пыталась вырваться из грубого захвата.
Виктор решил вмешаться и, уже поднявшись из-за столика, увидел, как мужчина, посмотрев на него, убрал руку. Тогда он, предвидя конфликтную ситуацию, решил на время выйти из заведения. Но это оказалось сделать непросто. Охранник предупредил: назад дороги нет, таковы правила заведения.
– Пойду домой, – решил Виктор.
Уже закуривая на улице, он встретился глазами с той самой женщиной, не спеша, в одиночестве выходившей из кабака.
– Давайте я вас провожу, – предложил он.
– Попробуйте, – насмешливо ответила она.
– Меня зовут Виктор, – представился он даме.
– А меня Ирина. Ирина Викторовна.
– Отчество вам дали в мою честь? – сострил Виктор.
– Не в вашу честь, а в честь моего родного отца, – спокойно и доброжелательно ответила она. – А вы не боитесь провожать меня по ночному городу? Я ведь пришла с партнером.
– Нет. Дело в том, что я тоже пришел не один.
– И что же, оставили свою половину?
По ее реплике Виктор понял, что в зале она не обратила на него внимания.
– Половину в виде друга, – в тон ей ответил он.
– Ну, друзей тоже бросать нехорошо, – нашлась Ирина.
За шутливыми разговорами дошли до ее дома.
Виктор про себя отметил, что это бывшее общежитие одного из многочисленных советских предприятий, сейчас обанкротившихся и находившихся в полной разрухе. Видимо, здесь у нее коммунальная квартира.
На разбитом от времени крыльце стояли трое парней. Один из них был тем самым кавказцем из ресторана. Ирина как будто не заметила этого.
– Ну, давайте прощаться, – просто сказала она.
– А можно обменяться и номерами телефонов, – нашелся Виктор.
При этом отметил, что Ирина записала его номер на стареньком мобильном телефоне. Значит, не продает любовь за деньги. Этот ее старенький «Самсунг» появился, как луч света в конце тоннеля. Он подсказывал ему что-то новое в этой случайной знакомой и подавал знак о том, что между ними вполне возможны дальнейшие отношения.
Уже уходя, она обернулась и сказала:
– Идите домой. Не связывайтесь с этими…
Железная дверь общаги закрылась за ней со скрежетом, как люк подводной лодки.
«И зачем мне эта женщина? – подумал Виктор. – Может быть, она проститутка, а кавказец – сутенер?»
По крайней мере, все ее повадки, и фамильярность, и быстрота знакомства с чужим мужчиной, и этот ресторан другого вывода вроде бы не предполагали. А сейчас еще за нее придется подраться.
Такое желание возникло. Виктор знал, что эти парни своего не отдают. Но смелость уважают и с этим считаются.
Он решительно направился в их сторону. От такой наглости все трое молча расступились. Он встал рядом с ними, закурил и, спокойно повернувшись, медленно пошел в сторону стоянки такси. По кавказскому обычаю в спину не стреляют. Вслед лишь услышал: «Покувыркаться пришел, да не обломилось…» Но это было не обидно. А зачем же еще нужно было провожать эту женщину?
Погода стояла душная. На ночном небе не было видно ни луны, ни звезд, небосвод заволокли преддождевые тучи. Поздний сентябрь, начало бабьего лета. Лишь фонари уличного освещения скрашивали безрадостную картину ночного города. На душе так же тоскливо, скучно и темно, как ночное предгрозовое небо. Без просвета и далеких путеводных звезд. «Все равно что в моей сегодняшней жизни», – подумалось ему тогда.
Город словно вымер, лишь одинокие такси скучали на перекрестках, напрасно дожидаясь случайных прохожих. Он решил пройтись пешком, хотя за сто рублей можно было объехать весь город. Для него это были не деньги.