Что же касается шхер Минина и реки Пясины, то большое заблуждение считать этот район малоизученным. Исследования, которые могли бы свидетельствовать о последней стоянке русановцев, начались с 1921 года, с походов Н. Бегичева и Н. Урванцева. В 20-х здесь работают экспедиции Комсеверопути, а с 1933-го года – экспедиции Главного управления Северного морского пути, сделавшие первые находки на островах Вейзеля (Геркулес) и Попова – Чухчина.
Но самое масштабное во всех отношениях освоение этих мест начинается с 40-х годов прошлого столетия с образованием нового промышленного центра Сибири – Норильского обогатительного комбината. «…По реке Пясине и ее притокам, – вспоминал Н. Урванцев, – ходили катера и даже буксирный пароход ˝Пясинец˝ с баржами. Старые заброшенные поселки ожили и заселились. По берегам часто встречались рыболовецкие стоянки, где в летнее время промышляли рыбу для нужд рабочих Норильского комбината». Будучи главным геологом этого предприятия, Н. Урванцев занимался обследованием северо-западного Таймыра. «Наша задача, – писал Николай Николаевич, – состояла в поисках руд, особенно редких, на основе геологического изучения гор Бырранга в пределах Енисей – Пясинского побережья, низовьев Пясины, ее залива, полуострова Рыбного, шхер Минина и далее вплоть до Восточного Таймыра… Обычно мы работали раздельно: я – на одном острове, товарищи – на другом, а вечером по радиотелефону, радиус действия которого был 150 километров, обменивались итогами наблюдений. Крупные острова изучали совместно, расходясь утром в разные стороны так, чтобы вечером сомкнуть маршрут»[37].
В то же самое время в устье Пясины, при выходе в море, располагался большой рыболовецкий поселок Мыс Входной, участки которого были разбросаны по всему побережью и по реке Пясине. На каждом таком участке работало по десять человек.
С 1964 по 1967 годы экспедиции Ленинградского Гидрографического предприятия Министерства Морского Флота проводили планомерные исследования шхер Минина для составления крупномасштабных навигационных и топографических карт.
Таким образом, многолетняя работа промысловых, геологических и гидрографических партий, детально обследовавших все острова шхер Минина и Пясинского залива, дает нам неутешительный вывод: последняя русановская стоянка вряд ли связана с этими местами.
Экспедиции «Комсомольской правды» в 70-х годах оптимизма в этом отношении не прибавили.
Помимо этого, нужно рассмотреть еще один факт, который имеет большое значение для дальнейших работ по поиску последней стоянки экспедиции Русанова.
Летом 2000 года в шхерах Минина у подножия одноименной горы экспедицией Орловской гостелерадиокомпании были обнаружены останки человека, которые, по мнению поисковиков, принадлежат одному из участников экспедиции Русанова. Впоследствии предположение конкретизировалось в принадлежность останков легендарному капитану А. Кучину, уроженцу города Онеги Архангельской области.
Это сенсационное предположение все-таки вызывает некоторые сомнения.
Если глубже ознакомиться с историей освоения Таймыра, хотя бы с середины XIX века, станет понятно, что люди там были задолго до появления «Геркулеса». Об этом говорят многочисленные зимовья на побережье Таймыра.
Упомянутые ранее братья Колосовы, в 1930 году завезенные для промысла в шхеры Минина гидрологической экспедицией на шхуне «Белуха», были там далеко не первыми. Николай Урванцев еще во время своих путешествий в устье Пясины и шхеры Минина в 1922 году отмечал: «Вообще развалины изб на нашем пути вдоль побережья встречались довольно часто. Видно, в прежние времена здесь жило немало народа, который вел промысел морского зверя и песца».
Гибель людей в суровых условиях таймырского климата не была редкостью.
Примером тому может служить один эпизод лета 1945 года, описанный Урванцевым. «И вот, осматривая одну из гряд, – писал Николай Николаевич, – я увидел лежащего у ее подножия спящего человека. Отсюда до рыболовецкого Хутудинского участка было недалеко, и я подумал, что это, вероятно, рыбак шел с Хутуды в Рыбное и лег отдохнуть. Окликнул – молчит, позвал еще раз – то же самое. Подошел и вижу: лежит на спине, прислонив голову к камню, в позе спящего, мертвец. Бедняга, вероятно, шел зимой с одного участка на другой, его захватила пурга, он выбился из сил, прилег, да так и не встал. Положение тела на северной стороне гряды свидетельствует, что пурга дула с юга, а человек шел из Хутуды навстречу ей. Если бы было наоборот, то ветер дул бы ему в спину и помогал идти. Но почему же он не вернулся обратно? Вероятно, заблудился и потерял ориентировку»[38].
Останки, привезенные орловцами с Таймыра, могли принадлежать любому из многочисленных посетителей островов шхер Минина. К тому же черепа рыбаков и охотников, выходцев в основном из Архангельской губернии, были именно северного европейского типа.
Вся история Таймыра указывает на то, что было бы большой ошибкой считать устье Пясины и шхеры Минина девственными, и что любую находку можно тут же связать с экспедицией Русанова.
Профессор Виктор Николаевич Звягин, проводивший экспертизу останков, не взял на себя смелость утверждать, что это останки Александра Степановича Кучина. Именно по этой причине пока что не было торжественного захоронения на родине останков легендарного капитана, пока их принадлежность вызывает сомнения. В таких случаях нужна более чем стопроцентная уверенность. Важно вовремя остановиться и перепроверить сотни раз, прежде чем что-либо заявлять.
Все это говорит о том, что будущим поколениям энтузиастов надо отчетливо понимать всю сложность поисков последней стоянки Русанова.
Следующим районом в определении целесообразности поиска становится Енисейский залив и устье Енисея. «Геркулес» мог отправиться к ближайшим населенным пунктам Межевое или Гольчиха, располагавшимся в то время на левом и правом берегах Енисейского залива соответственно. В. Русанов не раз упоминал эти поселения в своих статьях как будущие первые Сибирские порты. В тяжелой для экспедиции ситуации это был бы самый разумный путь к спасению. При другом стечении обстоятельств «Геркулес» мог выйти к Обской губе или Байдарацкому заливу.
В работе известного полярного исследователя доктора исторических наук М. И. Белова, считавшего, что на обратном пути «Геркулес» мог дойти до юго-западной части Карского моря, упоминается отчет капитана ледокольного парохода «Соловей Будимирович» капитана 1–го ранга И. В. Мессера за 1919 год, где тот писал, что между островом Белым и Югорским Шаром на 72°24′ с. ш. и 65° в. д. было замечено «опрокинувшееся судно… от судна остался только бак и днище: до полсудна окраска борта голубого цвета, раньше был выкрашен в белый цвет. Судно новой постройки длиною около 80 фут., шириною около 28 фут. Тип – норвежский куттер. Ввиду некоторых признаков сходства с куттером ˝Геркулес˝ экспедиции Русанова, пропавшей без вести после 18 августа 1912 г… южнее Маточкина Шара… дано указание капитану ледокольного парохода ˝Соловей Будимирович˝ пробовать буксировать судно в Ю. Шар. Однако его попытки окилевать судно не имели успеха, и оно оставлено в море»[39].
Здесь же М. Белов указывал, что с 1913 по 1919 год не было известно ни одного случая гибели норвежских судов в Карском море. К тому же обнаруженный в 1944 году у поселка Мыс Дровяной (Обская губа) дубовый борт судна с надписью «Геркул…» и часть палубной лодки с надписью «Чукчин», по его мнению, подтверждают возможность появления разбитого «Геркулеса» в этой части Карского моря.
Судно экспедиции В. Русанова осенью 1913 года, продвигаясь на запад, могло быть затерто льдом с одинаковой вероятностью на любом из меридианов от шхер Минина до Югорского Шара. Команда в этом случае, покинув судно, двинулась бы на шлюпках к материку. Выжить на пустынных берегах Карского моря, вдали от населенных мест было бы почти невозможно.
Находки, отмеченные М. Беловым, вписываются в версию, совсем не представленную в литературе. Если принять во внимание вероятность плавания «Геркулеса» вокруг мыса Желания к сибирским берегам осенью 1912 года, то почему бы не предположить, что Русанов, при благоприятном исходе зимовки, попытался вернуться тем же маршрутом? Судя по схеме, представленной в статье «К вопросу о северном морском пути в Сибирь», обрывок которой нашли на острове Попова – Чухчина, В. Русанов предполагал наличие свободной ото льда воды в створе Обь-Енисейского течения Карского моря, которое, по его мнению, несет теплые воды прямо к мысу Желания. В этом случае «Геркулес» мог в точности повторить эпопею «Святой Анны» и бесследно исчезнуть в ледяных просторах Арктики.
И в заключение следует отметить, что версий о последних днях экспедиции Владимира Русанова может быть очень много, но, к сожалению, ни одна из них не имеет достаточных оснований для серьезного рассмотрения. Это тот случай, когда только новые находки дадут возможность продвинуться вперед. Пока же остается одно – искать.
Поиски продолжаются. Дневник братьев Колосовых
Более ста лет прошло с тех пор, как шхуна «Геркулес» ушла в свой последний путь. Следы ее затерялись в ледяной пустыне восточной части Карского моря.
Из года в год с неизменным постоянством уходят в Арктику поисковые экспедиции в надежде найти ее последнюю стоянку. Но Север хранит тайну.
Известный гидрограф В. А. Троицкий, много лет искавший следы экспедиции В. А. Русанова, одним из первых обратил внимание на очень интересный документ, который мог бы пролить свет на судьбу экспедиции – дневник братьев Колосовых, промышлявших в шхерах Минина в 1930–31 годах.
Но все по порядку.
В 1930 году СНК Якутской АССР представил в правительство РСФСР проект транспортной магистрали из портов Архангельска и Мурманска к устью реки Лены. Путь с запада, по мнению якутского правительства, должен был стать основным в обслуживании хозяйств северных районов.