И все же перейдем от образов, призванных впечатлить почтенную публику и позволяющих заявить миру о себе, к истинным «регуляторам чувств» – вещам, вызывающим те или иные эмоции, помогающим настроиться на нужный лад, раскрыть новые грани личности, превратиться в сосуд для привлечения желаемой силы, преодолеть кризис, снять эмоциональное напряжение, обрести ощущение контроля, сформировать новое отношение к самим себе, способствующим достижению поставленных целей и в конечном итоге наконец-то выворачивающим богатый внутренний мир наизнанку, чтобы и внешний был не хуже. Одежда из просто вещей может превратиться в настоящие артефакты, проводники между намерениями, усилиями и результатами, а подбор украшений и аксессуаров стать полноценным ритуалом сотворения себя.
Идея «измени себя – и изменится весь мир» крайне архаична и встречается во множестве философских систем, но зачастую ее понимают только как призыв к неким внутренним изменениям, за которыми последуют внешние события. На практике же, если изменение одной части влечет за собой изменение целого, то обратный путь для этой «голографии» зачастую даже более эффективен: организация среды вокруг себя и создание нового образа влекут за собой и перемены взглядов на мир. У каждого человека есть так называемые планки комфорта – верхняя и нижняя, обозначающие то, что выходит за пределы привычного образа и уровня жизни, то, что «слишком хорошо для меня» и «совершенно негодно для меня». Чаще всего люди отвергают то, что находится за пределами планок комфорта, сознательно или бессознательно. Например, если вы купили дорогую или редкую вещь, обладание которой где-то в глубине души все же считаете невозможным для таких, как вы, то велики шансы, что в первый же раз, когда ее наденете, она будет испорчена: вы либо ее прожжете, либо сделаете на ней затяжку, либо потеряете. Но расширять возможности всегда увлекательнее, чем сокращать потребности, а приобретение подобных вещей далеко не всегда заканчивается их гибелью. Иногда это тянет за собой вал изменений, лучшими литературными свидетельствами которых будут и ироничный рассказ «Воротничок» Тэффи, и едкие «Сожаления о моем старом халате» Дени Дидро. Сколько бы ни было сарказма в этих описаниях, обладание такими вещами позволяет поднять внутреннюю планку комфорта, и отражается это не только на материальном мире, но и на самоидентификации в целом.
С какой бы стороны вы не подходили к формированию своей целостности, содержимое ваших шкафов нужно регулярно пересматривать. Даже если ваши гардероб и шкатулка с украшениями кажутся ничем не примечательным, вещи в них отражают ваше отношение к жизни, мотивы, фантазии, мечты и убеждения, взаимоотношения с миром и собой, черты характера, восприятие тела, события прошлого и надежды на будущее. Там же можно увидеть и ваш стыд, страхи, тревоги.
Что вы видите, открыв шкаф? Все аккуратно разложено и развешено, проводится ежесезонный пересмотр и упорядочивание, подлежащее починке починено, порванное и сломанное выброшено, разнообразные «магические уборки» проведены? Или же стоит вам открыть дверцу, как наружу вываливается ворох скомканных вещей, половину из которых давно пора отправить на свалку? Каждый компонент системы отражает общие свойства этой системы, а состояние вещей в вашем шкафу демонстрирует ваши способ усваивать опыт и образ мышления. Хаос – символ спутанности мыслей, неусвоенного опыта, который из-за этого не столько опыт, сколько непереваренная сумма переживаний. Наведение порядка позволяет и в буквальном, и в метафорическом смысле установить контроль, упорядочить жизнь, сконструировать личную историю и управлять своей идентичностью. В конце концов, любой процесс целеполагания начинается с понимания того, чем уже обладаешь. Самые заношенные и пришедшие в негодность вещи, обычно и предназначающиеся для отправки в мусорный мешок, – это именно те, что полностью вписаны в ваш образ жизни и образ мыслей, иначе вы не носили бы их столь часто.
Разбор гардероба и выбрасывание одежды далеко не столь банальная и легкая практика, какой кажется на первый взгляд. Люди наделяют вещи личными смыслами, любой предмет может быть связан с чувствами и воспоминаниями, и чтобы выкинуть вещь, от нее сначала нужно отделить эти смыслы, а их в каждой вещи может быть несколько. Казалось бы, что легче, чем выкинуть платье, в котором вы оказались в неприятной ситуации и которое теперь каждый раз о ней напоминает? Однако вы тут же вспоминаете, что отдали за это платье три ежемесячные зарплаты, и рука не поднимается вынести такую сумму на помойку. Какая из частей этой истории одержит победу в очередной раз? Хранение вещей, некогда бывших любимыми и «удачными», но теперь по разным причинам неактуальных, кажется значительно проще: лежит и пусть лежит. Но что, если именно они создают тот самый неаккуратный ворох, не позволяя новым поступлениям, отвечающим вашему текущему самоощущению, занять достойное место в шкафу? Адепты расхламления однозначно выскажутся за избавление от таких вещей, но на деле ответы не столь очевидны. Такие решения не делятся на правильные и неправильные, они бывают только подходящими или не подходящими лично вам. Избавляетесь ли вы от старых вещей или сохраняете их – вы удаляете или храните какую-то часть своей идентичности, своего прошлого, жизни в целом.
Если по поводу психологической связи между одеждой, образом мышления и настроением еще можно скептически хмыкать, то в случае с выбором предпочитаемых цветов подобные сомнения уж точно неуместны, а цветовой тест Макса Люшера, называвшего цвета визуализированными чувствами, – признанный инструмент в психологии. Цвета задействованы в биохимических и физиологических процессах, напрямую влияют на нервную систему, стимулируя или успокаивая, воздействуя на частоту дыхания и пульс, создавая ощущение холода или тепла, вызывая те или иные эмоции. Мы говорим «позеленел от зависти», «почернел от горя», «покраснел от стыда», «посерел от страха», символически связывая эмоциональные состояния с цветом, а эстетическая теория определяет и музыку, и цвет как языки эмоций.
Цвета оказывают сильнейшее влияние на то самое первое впечатление, складывающееся за первые секунды знакомства с людьми или взаимодействия с вещами: разные исследования утверждают, что цвет ответствен за 60, а то и за 90 % от этой оценки. При этом информацию о цвете человеческий мозг обрабатывает отдельно от других признаков предмета. Распознавание цветов изначально сложилось как часть эволюционного механизма, помогающего взаимодействовать с миром. Главная задача различения цветов – оценка и отделение одного от другого, недаром на санскрите разделенные сословия-касты называют «варна», то есть «цвета», а в китайской символике цвета выражали социальный статус и делились на благородные и простолюдинские. В первую очередь таким образом мы отличаем неприятное и ядовитое от приятного и полезного. Например, сочетание черного с желтым воспринимается как предупреждение об опасности, ведь в природе такой окрас имеют преимущественно змеи, жалящие насекомые и прочие не слишком дружественные человеку создания.
Обладая могущественным влиянием, цвет существует только в нашем сознании. Мир в некотором роде бесцветен, а видимые цвета – результат работы колбочек нашего глаза и интерпретации длин волн мозгом, по-разному их воспринимающим. Совокупность всех длин волн от 380 до 750 нанометров дает ощущение белого цвета, если какие-то волны отсутствуют, мы видим некий цвет.
Таким же результатом работы сознания становится и склонность приписывать цветам символическое значение, превращать их в эмблемы. Винсент Ван Гог утверждал, что «краски сами по себе что-то выражают», а следовательно, невозможно приписать цветам произвольное значение, интерпретация так или иначе будет зависеть от объективных законов воздействия цвета на человеческую психику. Но все же не стоит недооценивать роль социальных конструкций в восприятии цветов: каждое общество наделяет цвета собственными смыслами и ассоциациями. Должно ли свадебное платье быть белым или красным? А траурное одеяние – оно черное или белое? Разные общества дают разные ответы на эти вопросы. Запатентованный небесно-голубой оттенок подарочной коробочки от прославленного ювелирного бренда заставляет сердца западных девушек биться чаще, а вот в китайском традиционном театре голубой наряд всегда обозначает, что персонаж – чиновник с дурным характером. Мало того, не только цвет сам по себе имеет значение, но и сочетание двух и большего количества цветов создает дополнительные смыслы, иногда перечеркивающие изначальное значение этих цветов по отдельности.
Цвет для человечества начался с разделения на свет и тьму, белое и черное. Следующим цветом, получившим название, во всех культурах стал красный. Эта триада остается основополагающей, и даже ее символические значения не претерпевают сильных изменений. Будь то Чхандогья Упанишада, созданная в первом тысячелетии до нашей эры и называющая красный цветом первоогня, белый – цветом первичных вод, а черный – цветом изначальной земли, или же трактаты средневековых алхимиков, называющих три стадии Великого превращения, начинающегося с первичной материи, – черной и преобразующими ее белой и красной, или даже раннесоветская агитация, призывающая клином красным бить белых, – везде мы увидим это сочетание как базовое. С последующими цветами закономерность не столь непреложная, но в целом соблюдается: где-то сначала получил название и место в сознании желтый цвет, где-то – зеленый, а синий оказывается шестым в очереди, причем использование одного и того же слова для обозначения зеленого и синего цветов характерно для многих древних (и даже не очень древних) языков.
Единодушие наблюдается и в том, что яркие и светлые цвета чаще всего символизируют благо, счастье или добро, а темным и тусклым приписываются значения бедствий. Такие толкования мы встретим и у древних египтян, и у Платона, и у пифагорейцев, и в исламе, и даже у Георга Вильгельма Гегеля, определявшего светлые цвета как активные и созидательные, а темные – как пассивные и уступчивые. Резким контрастом выступают даосские представления о том, что яркие цвета – символ суетности жизни, а также утвержде