Надеюсь, звукоизоляция тут хорошая. А то неудобно как-то, вдруг девчонки что слышали. Это я уж на утро себе так думаю, попутно с тем, что давно пора вставать, ибо дел по горло, а у меня сил нет. Чувствую себя как заезженный выдоенный козлик. Это ж надо так… Мысль еще пришла — что эта чортова баба так меня уделала, чтоб я на дочек ее не пялился… и, может, и верный расчет — я теперь об этом деле пару дней точно думать не смогу, из боязни копыта отбросить — возраст-то у меня вполне уж приличный, не шестнадцать лет, поди. А однако ж, неплоха, зараза! Вспомнил кое-что из ночного, благо ночь лунная была, и видимость в комнате присутствовала… А тут и эта заходит. В халатике, понимаешь, каком-то, на поясок завязанном. Только не это, себе думаю, только вот этого мне еще и не хватало — а как рядом подошла, тут же ее разом на кровать и завалил… Прощай здоровье, лучше б наверное водку пил, штоле, чем так угробиться…
В общем, даже пожрать до того как Поль со своим тарантасом явился, не успел. Прихватил что-то сухим пайком, взял ружье, собаку, да и покатили за дровами. Господи, хорошо-то как! И никакого секса…
С дровами вышло неплохо — чем дальше от города тем словно дальше в лес. А толстых партизан нам бояться незачем, впрочем, я озвучил меры предосторожности. Поль, пусть и не блистал храбростью на войне, но и не прятался там, а тут и вовсе плевать хотел на мелкие сложности жизни. Потому, едва выехали из города — достал из-под сидухи короткую двудулку, сообщив, что еще и револьвером обзавелся, потому как временами и ночью ездит по подрядам в порту, а там всякое бывает. Даже жилет кожаный поддевает от ножа на такой выезд обычно. Впрочем, пострелять нам выдалось только по камням да пенькам — Поль тоже с удовольствием поупражнялся из своей гаубицы, картечью да на дымаре — любо-дорого глянуть. А дров набрали с избытком. И обкатанные морем корявые лесины, и обломки несчастливых кораблей (Поль рассказал, что в устье Студеной есть какая-то Барьерная Коса — там сильное течение, и если зазеваться, или штормом занесет, то утащит прямо на камни, настоящее кладбище кораблей) — брусья и доски, порой весьма внушительного вида. Из металла тут корабли не строят — безумно дорого, я так понимаю. Оттого и военные — деревяшки. Потому, наверное, и нет больших кораблей — броненосец нереален, крейсер морской не нужен, а все остальное может надеяться в защите только на скорость, маневренность и небольшие размеры — да на свой ответный огонь. Да и грузовые пароходы и парусники тоже из дерева, оттого ни размерами не блещут, ни скоростью, но мореходность всеж имеют неплохую. Я, правда, пока так и не разобрался — как дело обстоит с заморской торговлей. Видел же в порту множество больших, по местным меркам конечно, кораблей — вряд ли все вдоль берега ходят. Но, как я пока знаю, все говорят одно — мол — на Юге — пираты. Непонятно, ну да мне о том пока думать незачем. Домой добрался под вечер, довольный, уставший, и пропахший мокрой псиной — эта лохматая сволочь, оказывается, обожает купаться в прибое. Я и сам бы искупался, пожалуй, но не хотелось рисковать, я все ж не товарищ Сухов, да и Поль на Саида вовсе не тянет. Надо будет потом организовать себе купание в море, в безопасном месте в городе.
Разгрузился уже в темноте, умаялся, таскавши потом дровы под навес, потому и спать завалился вовсе моментально, без всяких глупостей и даже раньше всех в доме. Хорошо-то как, и никаких глупостей!
Субботним утром поднялся не слишком рано, без помех и зарядку произвел, и с колодца водой окатился, правда, как потом выяснилось, девчонки с любопытством за мной подглядывали. Интересно им, чем это придурошный дядька Йохан с утра пораньше заниматься будет. Ну да ладно. Настроение у меня хорошее, потому я благовольно ко всем настроен. Завтрак и вовсе прошел чинно-благородно, и даже вкусно готовит эта, похоже. Хорошо даже, так вот прям семейная идиллия. Но тут уже мой отдохнувший организм потребовал развлечений…
— Итак… Хм… Девушки… Чем мы сегодня займемсо? Какие у нас, стало быть, будут нонеча планы? Ась? Делать-та што станем, а то дяде Йохану скуууучно… — откровенно придуриваюсь, ибо и впрямь скучно, хочется какую-то гадость устроить, но некому.
— Мы… Если Вы, мастер Йохан, не против, я с девочками хотела бы посетить храм. Мы каждый выходной ходим…
— Не продолжай! — картинно поднимаю ладонь — Я понял. Я тоже схожу, посмотрю… Хотя и не любитель. Надеюсь, там не долго будет…
…Нарядились все прилично, ну, кроме меня — у меня попросту нету приличного гражданского платья. То, что я прикупил, оно всеж простовато, повседневное. Надо будет задуматься потом и об этом. Выручал только условно-парадный, запасной комплект рисской формы. Со споротыми знаками различия, но со всеми побрякушками — смотрелся он вполне пристойно. Для сельской местности… и пригорода — сойдет вполне. Эдакой ветеран всяческих горячих точек, грудь орденами раскуячена, с контузией на пол башки. Мора одела простое платье, даром что мало ношенное и в целом выглядела прилично вполне. А вот мелкие… особенно старшая из них. Неужто японцем становлюсь, что такая вот реакция на малолеток в школьной форме? Хотя и форма тут, естественно, не в пример скромнее чем во всяких мангах с аниме и прочими тентаклями к пиву, ан все же… Наверное, сами девчули просто ой как хороши. Особливо старшенькая.
Не удержался, и шлепнул таки её снова по попке, когда замешкалась, типа подгоняя. Хорошо так шлепнул, не с размаху конечно, но и не просто так. Ойкнула, а Мора аж вздрогнула, словно это я её приложил. Вид, впрочем, делает, что её не касается, типа не замечает. Тут мне и младшая подвернулась, и ей уж и по делу прилетело ибо копалась совершенно безалаберно, чисто по девичьи — «сколько тебе надо времени, чтобы быть через пять минут готовой?», ага. Выбесила малость, ну и приварил. За дело. Но, вышло-то так… В общем, вымелись после того из дома быстро, и шли, опять же, молча. Ну, зато со стороны — степенно. Прям — ветеран народного ополчения с семьей идет к пионерам на петтинг… или на митинг, чем там пионеры чаще занимаются?.. Я, все думал, шепчутся ли за спиной — вона, мол, рабов-тось повел — али нет? Ошейники-то заметны вполне, и надо сказать, сильно весьма диссонируют с общим видом. В глаза бросаются, проще говоря. Однако, пройдя с четверть часа усвоил — дело довольно обычное, и разве что приличная слишком одежда на рабынях вызывала некоторый вопрос — но лишь некоторый, ибо бывало, похоже, и покруче. А ошейник с биркой на шее — дело тут житейское. Наверное, примерно как желтая звезда на спине, хе-хе. Только там не повезло и навсегда, а тут на время, и куда меньше.
Храм не впечатлял архитектурным стилем и размерами, но был как-то по-домашнему тих и уютен. Внутри было довольно людно, но не битком — Примор, как называли этот район Западной Заставы, отличался большими участками, а значит — относительной малолюдностью. Но, если так прикинуть — то большинство семей здесь так или иначе представлены. Мы, естественно, опоздали, что я выяснил еще по пути, и очередной раз нашипел на всех, что мол, разбудить пораньше не могли. Впрочем, кар небесных и суда инквизиции не последовало — вошли, кивками здороваясь с обернувшимися прихожанами, прошли и присели с краюшка на скамьи, и стали внимать пастырю. Ну, бабье стало внимать. А я, еще с форта сие умение натренировав, впал в транс, стремясь через проповедь проникнуть в нирвану. Проще говоря — заснул с открытыми глазами сидя с прямой спиной. И даже успевал автоматом просыпаться, дабы осенить себя знамением — а что, не сложнее, чем конспект караябать на лекции, или на брифинге пометки, обратно же, не просыпаясь. Однако, потом наскучило так сидеть, да и никто меня под наряд не поставил бы, если б и задремал — вон, впереди через ряд толстячок с намечающейся лысинкой дважды уже задремывал с оглушительным всхрапом, оба раза получая локтем в бок от сухонькой старушки-супруги, и оба раза священник лишь примирительно грустно улыбался в ответ на его извинительные бормотания. Я ж говорю, как-то уютно тут, по-простому. Потому, бросивши спать, начинаю прислушиваться и вникать. Ибо храм тут — это не только, а в выходные не столько лечебница для души, сколько политико-информационная передача Международное Обозрение и Вести Недели на Первом канале.
В общем, наступает мир и благоденствие, золотой век, практически. В мире все зло побеждено, а которое еще не — то уползло по норам. Норы эти — в Степи за Западной границей, на Островах у пиратов на юге… ну, и в подполье бандитское, как без этого. Потому братьям и сестрам следует крепить бздительность, сообщать обо всем и всех подозрительных властям, помогать им всемерно не мешаясь, и самим не нарушать противозаконных преступлений, и вообще, быть белыми и пушистыми, и вовремя сдавать настриг шерсти.
Ну, а в заключение проповеди священник, вдруг покосившись в сторону моих баб, а, как мне показалось, особливо на их ошейники поглядевши, вдруг выдал очень проникновенный спич про сочувствие, доброту и благородство. Про сирых и убогих, волею судьбы попавших… и так далее и тому подобное. Сукин кот, ему б новости вести — ни словом не обмолвил, а всем ясно, что про меня. Ну или по крайней мере, мне прям вот кажется, что все поняли, что про меня. В рыло бы тебе, дедуля. А с виду — приличный человек, на Лесли Нильсена похож даже.
В общем, как все после проповеди встали, да к выходу — ну как назло получилось — на нас смотрят — мы-то выскочить не успели, и теперь сидим, пропускаем — а они все мимо, и все здороваются, с Морой и девками, ясное дело, меня-то не знают — то есть, здороваются, но только поклонами эдак, без слов. Мужики, естественно. А уж бабье на этих куриц — мол, как дела, как жизнь и прочее — как будто не видно, как у них жизнь. И все бабки-мамки морды такие скорбно — жалостливые делают, вздыхают… У, падлы, аж злость опять берет. Оно, конечно, это я барин, и вообще — но какого ж хера бабу-то доводить? Хотя, смотрю — Мора держится эдак, отвечает, как ни в чем, слово и не при делах.