— Говори-говори…
— Ты так и не ответил мне, знакомы ли мы… А,впрочем, это уже не имеет значения... Запомни и передай: в записке — план... Место, где находятся деньги для выкупаЛакона...
— Давай ее скорее сюда!
— Нет! Пока я жив, она будет у меня…
— Хорошо, хорошо, как скажешь… Идем!
— Погоди, это еще не всё!
— Как не всё?
— Я не сказал главного — всё остальное свое богатство Лакон спрятал вдругом месте.
— Гм-м… Остальное? Богатство?!
— Да, несметное… Он покажет его сыновьям, толькокогда вернется из плена! Передай им, что их отец находится в Неаполе...Неапо... Неа…
— Каком именно: испанском? Италийском? Скифском? — принялся уточнять Янус, но капитан Сизиф уже неслышал его. Остановив, наконец, повозку, Янус уложил в нее беглеца и засмеялся:— А впрочем, это я и без тебя знаю!Конечно же, в скифском, раз мы подобрали тебя у берегов Боспора! Эй, возница,вперед!
— С радостью, господин, но — куда?
— Да, действительно… — пробормотал Янус и потянулся к капитану Сизифуза запиской.
Но тот из последних сил оттолкнул его руку и,показав одному вознице нацарапанный на клочке папируса адрес, прошептал:
— Скорее…
Это последнее приказание капитана Сизифа былотолько на руку Янусу.
Увидев, что дорогу впереди преградила толпалюдей, яростно избивавших лежащего на мостовой человека, он даже нахмурился,что ему мешают как можно быстрее достичь желанной цели.
— Ну что там еще? — недовольно вскричал он.
— Кажется, это надолго! — останавливая повозку, заметил возница: — Схожу, узнаю, в чем там дело…
Оставшись наедине с капитаном Сизифом, Янустронул его руку и, глядя в уже бессильные, но всё еще понимающие глаза, сказал:
— Вот теперь я могу сказать, где ты мог видетьменя и точно ответить на твой вчерашний вопрос: сколько тебе осталось жить.Две-три минуты, Лисандр!
Ресницы беглеца вздрогнули, глаза широкораспахнулись, но язык больше не повиновался ему…
— Ты удивлен, что я знаю твое настоящее имя? Акому же, как не мне, помнить его? Ведь это я лишил тебя его, первым назвав тебякапитаном Сизифом! Десять, нет, двенадцать лет тому назад! Да-да, я — тот самый юнга, которому ты приказал дать за этодвадцать плетей! Это потом я понял, что ты был добр ко мне. Тот же Карнеадпросто убил бы меня за насмешку! Но тогда я не знал этого и решил отомститьтебе. Я украл у твоего пассажира кошель с золотом и бежал где-то у береговХерсонеса. Помнишь тот случай? А-а, помнишь! Еще бы: за это у тебя по судуотобрали твой очередной корабль! Где и кем только я не был с тех пор! Юнгой,матросом, рулевым, даже… наводчиком у пиратов! Ты не ошибся, я и теперь наслужбе у них! И Карнеад пусть благодарит богов, что отправил меня с тобой,иначе бы уже сегодня сам стал их жертвой!
Капитан Сизиф дернулся, захрипел, и Янусторопливо продолжил:
— Подслушав твой разговор с ним, я сразу понял,что судьба посылает мне мой шанс. Ты, наверное, думал, что я просто мелкиймошенник, который решил присвоить две-три жалкие драхмы, которые дал тебе,чтобы ты не нуждался ни в чем, Карнеад?? Мелко плаваешь, капитан! Я специальновыколачивал из тебя последние силы, чтобы самому доставить записку! И,разумеется, внимательно слушал тебя при этом! Честно говоря, сначала я думалзавладеть только выкупом. Но едва ты сказал, что Лакон запрятал все своисокровища в другом месте, я понял, что надо… Тс-сс! А вот этого я не скажу тебедаже… — Янус провел пальцами позастывшим глазам капитана Сизифа и, закрывая их, докончил: — …мертвому!
За этим занятием и застал его возвратившийсявозница.
— Всё, господин, уже заканчивают! — сообщил он, садясь в повозку. — Сейчас поедем!
— Кого это они? — поинтересовался Янус, кивая на толпу и окровавленного человека.
— Иудейского пророка, по-нашему — оракула!
— Чего же он такого напророчествовал, что такбьют? — зябко поежился Янус.
— Представь себе, вечное счастье, если мы уверуемв его Бога, и вечное горе, если не сделаем этого! — усмехнулся возница. — Так ему и надо, нечего народ от наших боговотвращать!
Толпа понемногу рассеялась. На площади осталисьтолько горестно склонившиеся над умирающим люди. Вместе с возницей Янус уложилрядом с ним тело капитана Сизифа. Он попросил похоронить заодно и этогонесчастного, не без труда завладел запиской, которую тот до конца крепко сжималв кулаке. И, быстро вернувшись, запрыгнул в повозку.
— Куда теперь? — вопросительно посмотрел на него возница.
— Куда ехали, только скорее! — ответил Янус и, развернув записку, вслухпрочитал: — «Третий дом от храмаДиониса, с воротами, на которых изображен сидящий на молниях орел»...
5
— Куда ты! —попытался остановить сына Сергей Сергеевич.
И куда толькодевается все увиденное? Проносится, словно по небу метеор, но там хоть желаниеуспеть загадать можно. Разбивается, как наполненный вкуснейшей родниковой водойкувшин. Но и после того остаются хотя бы жалкие черепки. А тут…
Несколько развскакивавший с дивана и пытавшийся писать Стас задумался, куда бы зашвырнутьочередную скомканную страницу — весь пол уже был от них словно в снежках — какдверь вдруг открылась и на пороге появился загадочно улыбающийся отец.
— Я же просил мамупредупредить тебя, что я занят! — увидев его, поморщился Стас.
Но Сергей Сергеевич ине думал уходить.
— Она так и сказала!Но сегодня у меня особенный случай! — заявил он и в ответ на вопросительный взглядсына торжественным тоном объяснил: — Я пришел пригласить тебя на футбол!
— Какой еще футбол?
— Ты что — совсем обовсем забыл со своей учебой? Сегодня же матч века: Россия-Англия! Такое – раз вжизни бывает!
— Что? — Стас снедоумением посмотрел на отца. — Но ведь на него же невозможно попасть! Людицелую ночь стояли в очереди, чтобы купить билеты!..
Сергей Сергеевичневозмутимо пожал плечами и опустил руку в карман.
— Я, конечно, всю этуночь провел дома, — сразу предупредил он. — Но, что касается билетов, то,пожалуйста, они — вот!
И действительнопомахал двумя яркими длинными бумажками.
— Откуда?! — глядя наних, ошеломленно спросил Стас.
— К счастью, средимоих пациентов есть не только известные политики, нотариусы и артисты, но искромные труженики касс на футбольных стадионах! — явно довольный произведеннымэффектом, улыбнулся Сергей Сергеевич.
— Ну ты даешь… —только и покачал головой Стас.
— Так идем или нет? —хоть и прекрасно знал, каким будет ответ, уточнил отец.
— Конечно! —обрадованно крикнул Стас и тут же замялся: — Но ведь сегодня суббота, скоро –всенощная…
— Да? — озадаченнопереспросил отец. — А я об этом даже и не подумал… Точнее, — забыл! И что жетеперь будем делать?
— И думать нечего!Идите! — вступила в разговор мама. — Ребенку нужно отдохнуть! Ваш храм никудаот вас не уйдет. Всенощная и в следующую субботу будет. А такой футбол, как высами говорите, бывает раз в жизни!
— Ну так что? —вопросительно посмотрел на сына Сергей Сергеевич.
И тот, подумав,махнул рукой:
— Идем!
— Тогда у тебя на всепро все — пять минут!
Стас, бросив себепрямо под ноги скомканную страницу, вскочил, быстро оделся и выбежал в коридор.Здесь его уже ждал отец.
Мама на радостях, чтосын наконец-то хоть раз за целый месяц отдохнет от своей учебы, пообещалавстретить их любимыми оладышками со сметаной.
Провожаемые ею так,словно они сами будут играть за сборную страны, отец с сыном вышли налестничную площадку.
Лифт, как по заказу,оказался свободен и, более того, стоял прямо на их этаже. Они вошли в него ипоехали вниз.
И тут Стас вдругвспомнил, что на нем — святые мощи… Сразу же в памяти возникли прочитанные водной книге слова святого Оптинского старца, преподобного Варсонофия, которыйеще в начале двадцатого века говорил своему ученику, что в мире появилась новаяигра — футбол. Он называл ее греховной, потому что она будет разжигать страстиогромных толп людей и даже целых народов… На это, правда, Стасу удалось найтиоправдание, что посещение сегодняшнего матча — есть проявление патриотизма кРоссии, родной стране.
Но после этого онживо представил, как ревет, действительно, словно беснуясь, стадион, чтовытворяют фанаты, вспомнил, какие слова можно услышать, если наши футболистыбьют мимо ворот или судья не назначил очевидный одиннадцатиметровый штрафнойудар… И, когда они уже были на первом этаже, попросил:
— Подожди… Я сейчас!
— Куда ты! —попытался остановить сына Сергей Сергеевич. — Опаздываем…
Но тот уже нажал накнопку своего этажа…
Чтобы не тратитьвремя на поиски ключа, он принялся трезвонить в дверь, и как только онаоткрылась, снова, в чем был, промчался мимо мамы в свою комнату.
— Стасик, ты что-тозабыл? — только и понеслось ему в след.
— Нет, к счастью,наоборот… — пробормотал Стас и, сняв с себя крест-мощевик, бережно положил вкоробочку.
«Это — мой первый ипоследний компромисс!» — крестясь и кланяясь перед ней, торопливо шепнул онсвятому.
Или, как сказал быВладимир Всеволодович, соглашение, а может, даже и сделка со своей совестью.
— Стасик! —попыталась остановить его мама, когда он бежал обратно к двери. — Я уберусь втвоей комнате?
— Не надо! —решительно отказался взявшийся уже за ручку двери Стас.
— Но у тебя тамсовсем замусорено!
— Я потом сам уберуи… просмотрю все еще раз! Вдруг в том мусоре хоть какая ценная мысльотыщется?.. — умоляюще глядя на маму, попросил Стас.
И с этими словами