добраться до его денег!..
— А тебе — до своего Рима! Ты спишь и видишь себя римлянином! На воротах дома и тоих орла нарисовал!
— Замолчи!
— Ты и меня ненавидишь за то, что я ношу римскоеимя! А ты — Ахилл! Как будто явиноват, что ты родился до того, как отец купил римское гражданство, а я —после…
Спор братьев, начатый, судя по всему, задолго доэтого дня, готов был разгореться с новой силой. Позабыв, зачем пришли сюда, необращая внимания на апостола, они уже готовы были броситься с кулаками друг надруга. И, если бы Ахилл не сохранял из последних сил видимость порядочности идостоинства, так бы оно и случилось.
Неожиданно апостол поднял руку, и оба братаостановились на полуслове, будто налетели на невидимую преграду.
— Мир вам! — ласково сказал он и с легкой укоризной покачал головой. — Зачем ссориться из-за суетного? И чем тебе,Ахилл, не нравится твое имя?
— Потому что оно — эллинское! — выкрикнул Юний.
Ахилл в знак согласия молча наклонил голову.
— Я понимаю, что не римское! — чуть приметно улыбнулся апостол. — Кстати, что оно означает?
Один из учеников, бородатый эллин, по виду бывшийфилософ, подошел к апостолу и сказал:
— Это имя носил великий герой Троянской войны,который был почти неуязвим для врага!
— Почти? — с одобрением уточнил апостол, услышав именно то, что хотел услышать. Поего взгляду было видно, что ему известна эта воспетая Гомером история, хотяиудеи и не изучают мифологию язычников-греков.
Бывший философ кивнул:
— Да, мать Ахилла, желая сделать сына неуязвимымдля врагов и бессмертным, натирала его тело амброзией и держала за пятку надогнем. Благодаря этому Ахилл сделался крепче любой брони, но его пятка так иосталась обычной, человеческой. В нее и угодила отравленная стрела, убившаягероя. С тех пор у нас, если видят в ком уязвимое место, так и говорят — ахиллесова пята!
— И правильно говорят! — задумчиво произнес апостол. — Такая пята, к сожалению, есть у людей не тольков Элладе. Она существует во всем мире. Имя ей — грех. Если человек не освободится от него за время жизни, то смерть, какстрелок, не знающий промаха, пустит свою стрелу в эту пяту и обретет человекана вечные страдания! Ты ведь не хочешь этого? — глядя на Ахилла, спросил апостол.
— Может, мои слова покажутся тебе дерзостью, — вспыхнул тот и надменно усмехнулся: — но лично у меня нет ахиллесовой пяты, хоть я иАхилл!
— Если бы это было так…
Апостол внимательно посмотрел на него и жестомподозвал к себе.
— Несмотря на всю твою внешнюю порядочность иправоту, на самом деле ты… —вздохнув, сказал он и, к величайшему неудовольствию Юния, договорил всеостальное Ахиллу на самое ухо.
Ахилл, покраснев, отшатнулся и с негодованиемпосмотрел на апостола.
— Да-да, — с отеческой улыбкой подтвердил тот. — И если ты пойдешь со мной, то хоть и не станешь богатым римскимвсадником, зато спасешь самое ценное, что может быть у человека — свою бессмертную душу. А если все же отправишьсяв Рим…
— Я как раз и собираюсь сделать это! — воскликнул Ахилл и, мечтательно прошептав:— «Всадник… богатство… Рим…», — закричал Янусу: — Эй ты! Ну что, вспомнил?
— Да, Ромул! Конечно, Рэм! — торопливо кивнул тот и, подбежав, стал что-тогорячо объяснять, помогая себе жестами.
— Наставник! — уточнив у Харона, как следует обращаться к апостолу, с усмешкойосведомился Юний. — Так, значит,даже и у нашего безупречного Ахилла есть ахиллесова пята?
Ахилл, не прекращая слушать Януса, бросил полныйнегодования взгляд на младшего брата. Тот, как ни в чем не бывало, продолжал:
— А у меня?
— Да ты весь пока — сплошная ахиллесова пята! — сласковым сожалением вздохнул апостол.
Однако Юний остался доволен и даже горд этимответом. Его лицо выражало радость от того, что он пусть хоть в плохом, дапревзошел брата!
Тем временем Ахилл закончил разговор с Янусом иво всеуслышанье объявил:
— Хвала богам! Теперь я и без помощи оракула знаю,где находится мой отец!
— Где? —мгновенно забывая о вражде с братом, подался к нему Юний.
— Как я и предполагал — в Италии! — важно сказал Ахилл. — Янусвспомнил, что они были там.
— Они что, попали в Италию, минуя Малую Азию, гдетоже есть Неаполь? Или перепрыгнули через Элладу и Македонию, где этих Неаполейбольше, чем рыбы в море?
Не удостоив его даже взглядом, Ахилл невозмутимопродолжил:
— В любом случае, оказавшись в Италии, я, если ине найду там отца, поеду в Рим, попрошусь на прием к Нерону… — он многозначительно поднял палец. — И подам лично императору жалобу на то, чтовопреки римскому закону в рабстве находится гражданин великого Рима!
— Станет тебя слушать сам император! — недоверчиво покачал головой Юний.
— Да! Я уверен в этом! — без тени сомнения отрезал Ахилл. — Нерон, несмотря на молодой возраст, уже показалсебя образцом справедливости и милосердия! Говорят, он даже плачет, когда емуприносят на утверждение смертные приговоры, и отказывается подписывать их!
— Погоди, Ахилл! — попытался остановить его апостол. — В Риме сейчас — великиепотрясения. Кровавые перемены. И Нерон уже совсем не такой, каким ты его себе представляешь…
— Нет, я не могу больше оставаться здесь ниминуты! — возмущенно воскликнулАхилл. — Слышать такие слова — значит, самому быть соучастником оскорбленияимператорского величества!
Он обвел глазами стоящих рядом с апостолом людейи решительно заявил:
— Я немедленно отправляюсь в Рим! К Нерону!
— А я остаюсь здесь! С… наставником! — как всегда принял противоположное брату решениеЮний.
— Делай, как знаешь. Отныне я тебе не советчик!
— Это еще почему?
— Потому, что у меня нет больше брата!
— А у меня его никогда и не было! — не остался в долгу Юний. — Желаю тебе кривой дороги и встречного ветра!
— Прощай! — больше не глядя на него, бросил Ахилл и, поклонившись с подчеркнутойвежливостью всем остальным, направился в город.
— А как же мои деньги? — закричал Янус, бросаясь за ним вслед. — Достойный квирит, неужели ты обманешь меня?
— Я? Обману?! — Ахилл приостановился и достал свой кошель... — Вот, держи!
Не желая терять достоинства перед таким большимколичеством людей, Ахилл на этот раз щедро отсыпал из кошеля целую пригоршню,правда, еще более мелких, медных монет.
Янус с готовностью подставил под них ладони, ноте неожиданно посыпались сквозь дрогнувшие пальцы на землю.
Он вдруг увидел, что Харон подвел к апостолунового просителя — того самого воскресшегоморяка, которого до сих пор скрывала толпа.
Янус ошеломленно смотрел на него и не знал,верить ли ему собственным глазам.
Это был… капитан Сизиф!
Живой и невредимый, знавший теперь о нем все, — капитан Сизиф…
Только тут до него окончательно дошел смысл слов,что, оказывается, достаточно положить рядом с апостолом умершего человека,чтобы тот воскрес!
К счастью для Януса, капитану Сизифу было сейчассовсем не до того, чтобы смотреть по сторонам.
Он уже стоял перед самим апостолом.
— Что тебе надобно? — спросил у него тот. Он смотрел на новогопросителя таким же приветливым и участливым взглядом. Чувствовалось, что ковсем людям, не взирая на чины и достаток, апостол относится одинаково.
Капитан Сизиф уважительно поклонился, оглянулсяна подбадривающе кивнувшего ему Харона и сказал:
— Триеру! Это такой большой корабль с тремя рядамигребцов. Всю жизнь, сколько помню себя, я мечтаю о ней! Я отказывал себе вовсем, не стал заводить семью, строил небольшие суда, чтобы, заработав на них,купить, наконец, триеру... Но проклятые шторма, мели, а теперь вот пираты, какрок, тяготеют надо мной! Помоги... Я знаю, ты можешь! Твои ученики сказали мне,что твоя молитва доходит до богов...
— До Бога! — громким шепотом поправил его Харон.
— Да-да, до Бога! — спохватился капитан Сизиф. —Что они...
— Он! —повысил голос бывший разбойник.
— Прости, что Он, твой Бог, — снова согласно кивнул капитан Сизиф, — делает все по твоей просьбе... Поэтому я умоляютебя — попроси, чтобы Он дал мнетриеру!..
— Хорошо! — подумав, ответил апостол. —Иди со мной, и ты получишь то, что желаешь.
— Это... правда?
— Да, у тебя будет самая быстрая, не боящаяся ништорма, ни мели, ни пиратов — самаялучшая и надежная в мире триера!
— Хвала богам... я хотел сказать — твоему Богу! — воскликнул просиявший капитан Сизиф. — И я буду ее капитаном? Триерархом?!
— Нет, у нее уже есть капитан. Тот, Кто доведетэтот корабль, со всеми его пассажирами, до Вечной пристани!
— О-о!.. — разочарованно протянул капитан Сизиф. — Благодарю тебя, но мне нужен мой, собственный корабль… Я сам хочу бытьего капитаном! А у тебя нет другой триеры? — осторожно спросил он. — Пустьне такой быстрой и лучшей! Мне бы... Я...
— Зачем тебе другая, если есть эта? — удивился апостол.
— Как ты не понимаешь? Потому, что я хочу, чтобыона слушалась только меня, чтобы управлял ею только я, чтобы это была моя,понимаешь, только моя триера!
— Но ведь она может погибнуть в шторм!
— Конечно!
— Налететь на камни!
— Да!
— Попасть к пиратам!
— Да, да! Но все-таки это будет — моя триера! И я непременно построю ее!
Голос капитана Сизифа налился непреклонной силой,казалось, что он уже видел перед собой только свой вожделенный корабль:
— И я непременно построю ее! Клянусь Небом иЗемлей, я немедленно отправлюсь в Аполлонию…
— Идем со мной! — попробовал образумить его апостол, но капитан Сизиф, словно одержимыйпорывом к немедленным действиям, уже не слышал его.
— Нет-нет, скорей в порт! Я начну все с начала! — горячечно бормотал он.
— Значит, нам все равно по пути! — положил ему руку на плечо апостол и, видяпротестующий взгляд капитана Сизифа, с улыбкой уточнил: — Пока хотя бы до порта!
3
— Обойти все Неаполи?! — посмотрел на Юния, какна безумного, Янус.
— До порта!Постой-постой, а дальше? Неужели я и, правда, должен идти с ним?..