Л. Я. Штернберг относил это отсутствия развитого рода именно к народности, бывшей объектом изучения: «коряки (а также и чукчи) потеряли род, у них не сохранилось ни следа классификаторской системы родства туранского типа». Другие, оставляя в стороне коряков и чукоч, обращали упреки ко мне.
Я не могу признать правомерным такой откровенно дедуктивный подход в изучении фактов. Я первый готов приветствовать дальнейшие исследования чукоч, но я не убежден, что они могут изменить действительную значимость отмеченных мною фактов. Если бы удалось установить у чукоч наличие «родового строя», то этот родовой строй будет иметь своеобразную специфику, отличающую его от других образцов родового строя, существующих у соседних народностей, и эта своеобразная специфика потребует своего объяснения.
Я, впрочем, не отрицал существования родового строя у чукоч, но только указывал его раннюю форму и слабое развитие.
О такой первобытной организации чукотского общества единодушно свидетельствует ряд путешественников и исследователей в течение последних двух столетий, начиная от Сарычева и кончая Гергардом Майделем.
Сарычев писал «У чукоч нет начальников и властей. У каждой группы чукоч есть один человек, который богаче других, который имеет большую семью, но и он выделяется очень незначительно и не имеет права наказывать кого бы то ни было».
Гергард Майдель, который одновременно был колымским исправником и русско-немецким ученым географом, в своем известном сочинении «Путешествие по Якутской области» говорит по этому поводу: «Среди чукоч не было начальствующих лиц. Эта странная анархия бросалась в глаза уже во время бывшей войны с чукчами. Уже давно удалось бы притти к соглашению с чукчами, если бы только у них было какое-нибудь начальствующее лицо, как оно существует у всех остальных народов Сибири, с которым можно было бы вести переговоры».
«Замечательно, как может существовать народ без всяких начальствующих лиц», — восклицает Майдель. Он старается объяснить это отсутствие властей крайней отдаленностью чукотской территории, которая никогда не подвергалась нападению враждебных соседей. Оттого чукчи не имели нужды в военном предводителе.
«Но если бы русские походы на чукоч продолжались еще некоторое время, — замечает Майдель, — то очень возможно, что у чукоч появились бы начальники».
Во всем этом есть доля истины. Военные начальники у чукоч в результате упорной войны с коряками и русскими, действительно, явились, но потом снова исчезли.
Тот же самый Майдель в качестве колымского исправника пытался ввести у чукоч начальственную организацию с ясачными родами, с родовыми старшинами, даже с чукотским верховным князем, потомком того свирепого военного вождя, который некогда разбил на-голову майора Павлуцкого и взял его в плен.
Здесь приходится отметить то обстоятельство, что русские власти старались всегда опираться на верхний слой родового общества у народностей Сибири. Они выдвигали вперед родовых старшин и старались поддерживать их всей силой своего авторитета. Родовые старшины должны были собирать ясак с подведомственных им родовичей и затем вносить его исправно в царскую казну. Родовые старшины для русских чиновников были необходимыми начальственными лицами.
Таким образом в сообщениях ученых и казенных чиновников отсутствие начальственных лиц свидетельствует во всяком случае об отсутствии или о слабом влиянии верховного родового слоя.
Из более ранних сообщений, относящихся к тому же предмету, отмечу донесение якутского служилого человека Петра Ильина Попова, сделанное 2 сентября 1711 года якутскому казачьему пятидесятнику Матвею Скребыкину. В этом донесении одинаково четко описываются народы, живущие по обоим берегам Берингова пролива, в Азии и в Америке. Это описания полярной Америки хотя и сделано через полвека после плавания Дежнева, но все же на 17 лет предшествует плаванию командора Витуса Беринга, по имени которого назван Берингов пролив.
В описании сказано: «А живут де они, островные люди, собою також, что де и они, чукчи, и начальных де людей никаких у них нет». Островными людьми здесь называются американцы, и сама Америка описана как большой остров. Русским казакам — завоевателям из Азии — через Берингов пролив и Америка должна была казаться большим островом.
Также и насчет ясака эти воинственные немирные чукчи Петру с его товарищами говорили: «И прежде сего русские люди у них, чукоч, кочами морем бывали. И в то де время они, чукчи, им, русским людям, никакого ясаку не платили и ныне де платить не будем и детей своих в аманаты не дадим».
Сюда же относятся показания казака Бориса Кузнецкого, бывшего у чукоч в плену в 1754 году: «Предписанные чукчи главного командира над собою не имеют, а живет всякий лучший мужик со своими сродниками и с собою. И тех лучших мужиков яко старшин признают и считают потому только одному случаю, кто более имеет у себя оленей, и их вменяют ни во что, для того ежели хотя за малое что осердится, то и убить их до смерти готовы…».
И далее у него же: «Хотя их между разговорами намерение в подданстве ее императорского величества быть и ясак платить есть, только по их древней легкомысленности и непостоянству, что старшин своих не слушают, — никакой надежды быть не может» (Северный Архив, 1825, часть 18, стр. 185).
Кузнецкий указывает, что у чукоч, собственно говоря, есть лучшие мужики — старшины. Они почитаются только потому, что имеют много оленей. С другой стороны, они не имеют особого внимания. Чукчи «старшин своих не слушают», а «если хотя за малое что осердится, то и убить их до смерти готовы».
Это описание, относящееся к половине XVIII века, очень точно соответствует тому положению старшин, из «лучших мужиков», которое существовало у оленных чукоч в конце XIX века.
Богатый оленевод имел влияние только на людей, обитавших на его стойбище и экономически от него зависевших. Дальше собственного стойбища его влияние не распространялось.
Из тех же источников можно усмотреть, что туземные народности в Америке, эскимосы и индейцы, имели родовой строй более развитый, чем у чукоч, в частности имели старшин (князьков) с более крепкой властью.
«Владельца у них ни которого нет, только между ими есть князьцы, которых они противно других иноверцев, а особливо как чукчи, гораздо больше почитают и боятся» (Северный Архив, 1825, часть 18, стр. 168).
О том же самом отсутствии начальственных лиц свидетельствуют и собственные заявления чукоч, ранние и более поздние.
Возьму, например, из третьей главы в разделе о деятельности православных миссионеров среди чукоч заявление чукчи Киляты, сделанное миссионеру Венедикту в 1898 году:
«У нас, ты знаешь, нет ни вождей, ни начальников, так что если бы ветер сдул тебя в море, то твой народ нам бы не поверил, они сказали бы, что мы тебя убили. Так вышла бы большая беда — торговле перерыв».
Меньше всего я могу согласиться с тем предположением, что родовой строй у чукоч некогда существовал, а потом разложился, так разложился, что и следов не осталось. Общественные формы вообще не исчезают бесследно. От них остаются пережитки, целые пласты, которые недвусмысленно свидетельствуют об их прошлом существовании. Пережитки родового строя существуют в современной Европе, на западе и на востоке, несмотря на то, что родовой строй много веков назад сменился более поздними общественными формами.
У чукоч можно отметить не исчезновение родового строя, а наоборот, первый зачаток родовой организации, которая, однако, по разными причинам не могла укрепиться.
Это было мною отмечено во многих местах. Например, рядом с семьею постоянно указывается также и семейная группа varat, т. е. собрание живущих вместе.
«Чукотский varat можно рассматривать как зачаток рода. Однако varat крайне неустойчив, и число семейств „пребывающих вместе“ меняется почти каждый год…» Ядром объединения является группа братьев, а также группа двоюродных братьев. Обе эти группы вместе называются «группа юношей». Семейная группа является также «группой кровомстителей»[56].
Организация стойбища оленных чукоч связана с соотношениями семейной группы. На каждом стойбище есть передний шатер, место которого определяется старшинством его владельца. При всем том организация стойбища очень неустойчива и слаба, так же как и организация семейной группы.
Далее, семейная группа определяется единством огня, единством знаков кровопомазания, которое совершается на ежегодном весеннем празднике, единством тамги или тавра, которое выставляется на общесемейной собственности, например, на оленях. Объединяющих элементов много, но все они не могут придать семейным группам прочность. Семейные группы постоянно распадаются и переливаются в новые грани. Одним словом, это не разложение рода, а первый очерк рода.
В третьей главе подробно рассказано о той неуклюжей и смешной работе, которую русская администрация проделала по пути укрепления так называемого чукотского рода.
Первый документ о принятии в русское подданство первого чукчи называет его чукотским тойоном, т. е. родовым старшиной, и старается сделать его отличным «против прочих, сим главным тойона названием».
Я описал полное крушение мертворожденной системы «родового устройства», организованной Майделем.
Я указал, например, что через некоторое время все роды перемешались, так называемые родовичи меняли свое местожительство и совершенно забывали эту казенную связь.
В 1895 году некий Tolыjo был сделан помощником тойона анюйского рода. Он сказал мне вполне рассудительно: «Я теперь тойон и имею вот этот кортик и связку бумаг как знаки моего достоинства. Но куда девался мой род, я не могу отыскать никого».
Я говорил также о том военачальнике оленных чукоч, который победил Павлуцкого. Майдель сделал чукотским князем правнука или праправнука этого самого начальника. Однако сведения наши об этом военачальнике весьма неопределенные. Мы даже не знаем его имени. Борис Кузнецкий, бывший у чукоч в плену в это же самое время в половине XVIII века, свидетельствует прямо: «Предписанные чукчи главного командира над собою не имеют».