– У меня нет родни. Я круглый сирота, – без тени грусти, просто сообщая факт, сухо произнёс Олэ и бросился на Кая.
Толпа одобрительно загудела. Вот это зрелище ей было по вкусу. Ради такого стоило соглашаться на фокусы с мелом. Примерно на такое в финале толпа, соглашаясь, и рассчитывала.
Кай оказался противником под стать Олэ. Зная, что его оружие сделано более добротным мастером и из намного более качественной стали, Олэ сделал ставку в бою на то, чтобы перерубить чужой клинок или, зазубрив, рывком обезоружить Кая. Но Кай сразу раскусил этот план и сделал всё, чтобы избежать столкновения клинков в опасной плоскости.
Жертвой нескольких ударов пала мебель, и трактирщик попытался остановить схватку, но ему не дали этого сделать. Толпе было плевать на чужой ущерб. Толпа жаждала крови.
Олэ оказался сильным и быстрым противником, но не выносливым. Скоро торжествующий Кай принялся теснить изнемогшего охотника. То, что ему специально поддались, Кай понял, когда было уже слишком поздно.
– У него нет тени! Посмотрите, у него совсем нет тени! – раздалось с разных сторон.
Причина, по которой разорившийся рыцарь прятался в тёмном углу, оказалась неожиданной даже для того, кто выманил его на свет. А что уж тут говорить о толпе.
Ужас. Ненависть. Проклятия.
Но Кая это не смутило. Он не терял хорошего расположения духа.
– Ну, да, я вампир, – выставив руки, миролюбивым тоном сказал аристократ. – И что с того? Да, я иногда сосу кровь. Но ваши правители делают это с большим успехом и в больших масштабах. Я здесь уже неделю столуюсь, и что, кто-то из вас попал ко мне на стол? Кто-нибудь может пожаловаться, что я прикладывался не только к пивным кружкам, но и к его немытой шее? Так, может, завершим логическую цепочку, признаем, что не так страшны вампиры, как их малюет молва людская?
Но напрасны были его увещевания. В суеверном страхе толпа вжалась в стены. В вампира летели пустые кружки и тарелки, а со всех сторон доносилось:
– Умри! Умри, проклятое создание!
– Ну, вообще, по факту я уже мёртвый, – засмеялся вампир и повернулся к Олэ. – Браво, вампхант. Ловко ты меня раскусил. Кстати, я думал, вас нет, что это какая-то легенда, страшилка для вампирёнышей. Ну, давай покажем толпе настоящее зрелище. Доставай нормальное противовампирское оружие – не с этой же булавкой ты собрался идти против меня?
И тут… тут пришло время толпе по-настоящему удивляться.
– Я не охотник за вампирами, – спокойно сказал Олэ, – я охотник за тенями. Ты – не тот, кто мне нужен. Я презираю тебя, нежить, но биться с тобой – не моя забота. Я пришёл за другой дичью.
Толпа недоумевала. Какой другой дичью! Он же сказал, что пришёл остановить угрозу. Угрозу самому роду человеческому. Если вампир – это не угроза, то кто же тогда?
Раздался треск дерева. Взгляд толпы переместился к чёрному ходу, который хотели взломать, пользуясь суматохой вокруг вампира, единственные, кто не прошёл странную проверку.
Поняв, что попытка провалилась, подростки повернулись к толпе. Мальчик вышел вперёд, намереваясь загородить девочку. Его поза выражала желание биться до конца, поза его сестры – готовность умолять о пощаде. Но лица у них были одинаковые. Лица… затравленных щенков. Загнанных в угол, обречённых зверюшек.
Олэ в полной тишине – люди боялись даже дышать, заворожённые тайной, – подошёл к детям, медленно протянул меч и взъерошил остриём волосы мальчика – парень побледнел, но не дёрнул ни мускулом.
– Крепкая краска. Но цвет неестественный. Да и корни давно отросли.
Затем осторожно снял мечом – мальчик готов был броситься в драку, но девочка сжала со всей силы его руку – платок с головы второго подростка. На девичьи плечи упали необычайно светлые и пышные волосы.
Олэ покачал головой.
Когда он обвёл мелом их тени, поначалу ничего не происходило. Но затем толпа увидела то, по сравнению с чем вампир смотрелся чем-то простым и обыденным. Это казалось немыслимым, но это было правдой. Тени жили совершенно самостоятельной жизнью от хозяев. А затем случилось нечто совсем дикое. Словно обезумев от боли, тени оторвались от тел и принялись бегать по трактиру, заставляя людей кричать от страха и вскакивать на столы.
– Успокойтесь! Они не заразны, пока не заразны, иначе реакция была бы иной! – утихомирил толпу, которая, впрочем, всё ещё его не понимала, охотник. – Скоро прекратится.
Через пару минут тени действительно успокоились и вернулись к владельцам.
– Как ваши имена? – спросил суровый охотник.
– Блич! – с вызовом крикнул мальчик.
– Фейли, – неуверенно прошептала девочка.
– У вас есть последнее желание? – будничным тоном поинтересовался Олэ Меченосец.
– Оставьте в живых брата! – умоляюще воздела руки девочка.
– Только попробуйте тронуть сестру! – сжал кулаки мальчик.
– Ваши желания неисполнимы. Вы оба – угроза. И должны быть ликвидированы. Это единственный способ спасти человечество. Вы понимаете?
– Мы не собираемся ничего понимать! – лихорадочно ища глазами что-нибудь, что можно было использовать как оружие, крикнул Блич. – Почему мы должны умирать ради спасения людей? Мы тоже хотим жить, хотя мы и не люди!
– Именно, вы не люди, – спокойно сказал Олэ и взмахнул мечом.
Он должен был снести им головы одним ударом. Сразу две головы – его оружие и навыки позволяли такой трюк. Чтобы сестра не мучилась, видя, как умирает брат, а брат не мучился, видя, как умирает сестра.
Глава третья. Страшнее чумы
– Остановитесь, ради… ради… не знаю, в каких вы богов верите, но, умоляю, остановитесь!
Немолодой мужчина, тот самый, который взялся лечить раненого копейщика, встал между обречёнными детьми и Олэ Меченосцем.
– Эти дети…
– Да, я знаю, кто они такие! Я знаю о них больше любого из вас, охотники за тенями! Меня зовут Найрус. Доктор Найрус. Профессор университета… название вам ничего не скажет. Не в обиду будет сказано, но вы явно не из тех, кто помнит наизусть названия университетов.
Нечего было теперь и думать, чтобы убить брата и сестру одним ударом – они поменяли позу. Вредный лекаришка всё испортил.
– Где мой кинжал? – холодным голосом спросил Олэ.
– Вот он, – подал квилон Найрус. – С раненым пришлось повозиться, но, надеюсь, выживет. У меня большой опыт. Я хороший врач. Но вообще, я учёный широкого профиля.
– Широкого или узкого… какая мне разница? Вы умалишённый, если знаете, кто они, и мешаете мне их ликвидировать.
– Именно что я их знаю, а вы совсем не знаете! Дайте мне две минуты! Две минуты, я вас постараюсь убедить. Но вначале я должен извиниться перед своими подопечными, – профессор обернулся к детям. – Блич, Фейли. Я поклялся вашим родителям беречь вас и хранить, и до сего дня делал это на должном уровне. Но сегодня я допустил ошибку. Простите меня! Но это не типичный охотник, его было тяжело вычислить. Это первый охотник не с теневым оружием на моей памяти. И первый охотник с рыцарским мечом.
– Мне самому приходится терпеть неудобства: теневые клинки – штука хорошая и наш отличительный знак. А сабли ощутимо легче рыцарских мечей войны. Но данный меч… это память. Память об одном человеке. Мне нелегко с ним расстаться, и уж тем более неохота делать теневым клинком. Каким я его получил, таким он и будет со мной в странствиях, – как бы нехотя и одновременно словно давно ждал случая поделиться этим фактом, сказал Олэ.
А ещё я остаюсь для них неузнанным до самого последнего момента, – ещё одно преимущество своего нестандартного для профессии клинка мечник назвал слышным ему одному шёпотом. Теневые сабли их опознавательный знак, но охотнику не нужно, чтоб его опознавала дичь; Олэ не знал, почему его коллегам это в голову не приходило.
– Уважаемый господин охотник на теней! Сколько у вас зарубок на ножнах?
– Сорок восемь.
– Так много… сколько из них дети? Приходилось ли вам вообще убивать детей?
– Я не буду отвечать.
– Очень хорошо! Я вижу здесь свидетельство того, что, во-первых, даже если вы убивали детей, то делали это без особого энтузиазма, а второе, что в вашем списке есть взрослые. Значит, вы знаете, что это чушь, сказки, будто бы Пробуждение совпадает с половым созреванием! А ведь, я слышал, есть охотники, кто только так и думает, и в их списке одни дети. У Блича уже пробивается пушок над губой, но его тень не пробудилась, сами видели. Нет, здесь должна быть иная причина. Мы не знаем её, и сам народ Теней не знает. Но когда будет доподлинно известно…
– И что? Что тогда?
– А дальше у меня есть несколько вариантов. Добровольная изоляция перед приближением роковой даты, как самое очевидное. Поиски лекарства или… Да что угодно, но не убийство всех подряд без разбора! Вы выбрали убийство просто потому, что это самый лёгкий путь. Но они тоже хотят жить. Это удивительные существа… честные, добрые, не умеющие предавать и брать чужого. С очень красивой культурой. Я всю жизнь изучаю народ Теней и заявляю вам со всей ответственностью, что, если они и их культура совсем исчезнут, а именно этого вы и добиваетесь, мы осиротеем.
– Не говорите мне про сиротство! – скрипнул зубами охотник, но Найрус его точно не услышал.
– А быть может, – профессор перешёл на трагичный шёпот, – она уже исчезла. Я почти пять лет странствую с этими детьми, и их соплеменников видел больше двух лет назад. Мне иногда приходит в голову жуткая мысль, что Блич и Фейли… они… что они последние. Совсем последние, и на них народ Теней и закончится.
– Их конец будет означать благо для человечества.
– Да как вы не понимаете! Они же не хотят его истреблять! Даже сейчас, после всех преследований, после открытого геноцида! Пробуждение происходит без их воли! Сами никогда не болея, они разносчики болезни, её источник, её, выражаясь научно, природный резервуар, но в этом нет их вины! Это их природа!
– Две минуты прошли. У вас ничего не вышло. А знаете почему? Потому что вы не видели, что происходит после Пробуждения. А я видел. На все ваши доводы я вам перечислю множество городов, которых больше нет, вспомню несколько королевств, исчезнувших с карты. Вы так печётесь о том, чтобы сохранить чужую расу… а знаете, сколько народов нашей расы, расы людей, исчезло навсегда после того, как их земли накрыло чумной волной? Я никого не виню. Я просто спасаю человечество. По той простой причине, что я человек.