[7] и несколько кусков свинины. Даже забежали на индийский рынок в Этуотер Виллидж, чтобы выбрать специи. Поездка была утомительной и казалась бесконечной.
Роуз же никак не могла остановиться. Ее завораживал каждый магазин, каждая остановка. Она даже делала пометки в блокноте.
– Ты когда-нибудь бывала в Лос-Анджелесе, Калифорния? – спросила я ее, когда она восхищалась рядами чая в «Индия Свитс&Спайсис».
Она чуть не испепелила меня взглядом.
– Господи, Клэра, я когда-нибудь стану такой же крутой, как ты?
Папа позвал нас к машине прежде, чем я успела ответить, поэтому последнее слово осталось за Роуз.
Побывав во всех до единого продуктовых магазинах, мы вернулись на стоянку. До первой остановки – оживленной кофейни в Силвер-Лейк – оставалось полтора часа.
– Итак, малявки, теперь мы будем готовить. Начнем? – спросил нас папа. Он вооружился огромным мясницким ножом и надел фартук с символикой «КоБры».
Роуз снова достала блокнот.
– Да.
А затем начала как-то странно прерывисто дышать. Вероятно, это какое-то упражнение от Шерил Сандберг или кого-то еще, предназначенное для тренировки властности. Не успела я над ней посмеяться, как заметила папин выжидающий взгляд. Я скривилась.
– Мне не нужны пометки.
Я ждала надменной издевки от Роуз, но она только глядела в блокнот и что-то читала, шевеля губами. Так-так-так, королева Карвер в кои-то веки была растеряна. Мне же уверенности хватало за глаза и уши. Чем быстрее я со всем разберусь, тем быстрее смогу с этим закончить и доказать папе, что усвоила урок, бла-бла-бла. Впереди все еще маячил Тулум.
В «КоБре» подавали два основных блюда:
• Пиканью – говяжий кострец, поджаренный на шпажках (в стиле бразильского чураско) в традиционном корейском маринаде кальби.
• Ломбо – свиная вырезка, поджаренная в стиле чураско в остром соусе винегрет (по аналогии с пико-де-гайо).
Еще в меню присутствовали различные маринованные овощи, которые можно было добавить в качестве гарнира (очень по-корейски), напитки домашнего приготовления, такие как кальдо-де-кана (сок тростникового сахара с добавлением лайма) и пирожки с кимчи и сыром – традиционная бразильская выпечка. И мое самое любимое блюдо, кстати.
Все было очень вкусным.
– Так, у нас на обед уже есть мясо, – сказал папа, показывая на поджаривающиеся на небольшом гриле куски говядины на шпажках. Вдобавок к грилю фургон было оборудован жарочной поверхностью, двумя конфорками и духовкой. Кондиционер отсутствовал, поэтому в крыше фургона открывались окна, а в углу папа установил вентилятор. Как и ожидалось, фургон уже превращался в мини-теплицу. По моему лбу стекла капелька пота, и я сердито уставилась на Роуз, потому что это все – ее вина.
Чтобы куски пиканьи не засыхали, их нужно было вовремя снять со шпажек. А пока они все еще готовились, папа продолжил:
– Да, но мы сделаем мясо и на вечер.
Он заставил нас приготовить для говядины маринад кальби: для этого надо было смешать соевый соус, кунжутное масло, сахар, кучу чеснока, кунжутные семечки, корейский красный перец, лук, имбирь и тонкие ломтики груши.
– Ты подаешь мне ингредиенты, а я смешиваю, – приказала я Роуз.
Она уперла руку в бок.
– Что, прости?
– Это фургон моего папы и у меня приоритет.
За моей спиной кто-то прокашлялся.
– Повтори-ка, – попросил папа. Я прикрыла глаза. И так будет все время.
– Вы обе равны. Никаких приоритетов! Ты что, прикалываешься?
Папа стукнул по козырьку кепки, отчего та съехала на глаза.
Роуз схватила металлическую миску и венчик.
– Ты, наверное, знаешь, где тут все находится, так что не проще ли тебе подавать ингредиенты?
– А она права, – отметил папа, не скрывая восторга. Когда Роуз все смешала, он положил в огромную металлическую миску кострец и полил его маринадом. – Это отставим. У нас уже есть маринованное мясо для следующей остановки. А это должно пропитываться как минимум три часа. Потом мы вернемся к нему и начнем жарить.
Он обмотал миску пищевой пленкой и отнес в огромный складской холодильник.
Папа считал необходимым каждый раз готовить свежий маринад.
– Вероятно, если бы мы сделали большую порцию, она бы дольше хранилась и была бы приятнее на вкус, но мне нравится ощущать свежесть маринада на жареном мясе. Он другой, – произнес отец, передавая мне ингредиенты для винегрета: лук, помидоры, петрушку, уксус, оливковое масло и болгарский перец. Роуз записывала все, а в кепке и фартуке выглядела просто безупречно, словно училась в Гарвардской школе фургончиков с едой.
– Можно мне, пожалуйста, приготовить соус? – спросила я ее, размахивая перед Роуз деревянной ложкой.
Она пожала плечами.
– Конечно, я не против.
Стиснув зубы, я смешала ингредиенты в большой металлической миске. Насколько я знаю, в «КоБре» все готовилось в огромных металлических мисках – наподобие чанов, в которых пожилые кореянки, аджумы[8], готовят кимчи. В таких мелочах проявлялись папины корейские корни, чего, я думаю, он даже не замечал.
Напоследок осталась выпечка. Я любила ее с самого детства. Это жаренные во фритюре пирожки в форме полумесяца с подогнутыми краями – в исполнении «КоБры». Традиционно, в Бразилии, их готовили с мясом, например, говяжьим фаршем и курицей или с сыром и овощами, и продавали на улице. Мой папа внес нечто свое и делал их с кимчи и сыром. Когда он придумал это сочетание несколько лет назад, я пришла в ужас. Кимчи и сыр? В пирожке? Но, откусив тающий во рту хрустящий кусок, я изменила свое мнение. И теперь «КоБра» славится своей выпечкой.
Тесто было заранее приготовлено папой. Сам он стоял, уперев руки в бока.
– Будете ругаться из-за того, кто раскатывает тесто?
Мы с Роуз переглянулись.
– Ты можешь заняться этим, – великодушно предложила я.
Роуз улыбнулась поджав губы и неприветливо посмотрела на меня.
– Нет, давай ты.
– Нет, ты.
Папа вздохнул и снял кепку.
– Вы испытываете мое терпение. Роуз, твоя очередь.
Ха! Я ненавидела раскатывать тесто – когда папа готовил пирожки, я всегда пропускала этот шаг. У меня не получалось превратить его в идеальный круг, а тонкие края разваливались во время лепки.
Роуз глубоко вдохнула и взяла у папы скалку. Он немного помог ей, пока она возилась с тестом на стойке, а потом вырезала круги металлическим кольцом размером с десертную тарелку. Сначала у нее не получилось – тесто порвалось. Я чувствовала, как она сдерживала в себе разочарование, зубами кусая нижнюю губу. Наконец ей удалось сделать все верно, но было видно, что эта ошибка продолжала ее беспокоить. Господи.
Папа позволил мне раскладывать в каждый кружок нарезанную моцареллу. После этого я выложила на сыр тонкие полоски кимчи и, добавив в конце по небольшому кубику масла, защипнула тесто. Отец засунул пирожки в духовку, где они должны были слегка запечься, после чего их следовало поджарить во фритюре.
Через час все свежее и обжигающе горячее будет подано покупателям.
– Не так уж плохо, да? – спросил с улыбкой папа, кинув в меня полотенцем.
Я пожала плечами и специально позволила полотенцу упасть на пол к ногам. Роуз подняла его кончиками пальцев и кинула в раковину.
– Подлиза, – пробормотала я.
Папа покачал головой и устроился на водительском сиденье.
Глава 7
Обычно «КоБра» делала две-три остановки в день и радовала клиентов без выходных. Во время учебного года, когда на папу работали Вивиан и другие частично занятые сотрудники, он брал выходной. Но этим летом нас было всего трое, и приходилось выходить на смену как минимум пять дней в неделю.
Первая остановка длилась с десяти утра до двух, и мы, в зависимости от дня, подъезжали либо к какому-нибудь кафе, либо к офисному парку или киностудии. Вечерняя смена начиналась в пять, и мы обычно останавливались у баров или участвовали в городских мероприятиях – фестивалях или фермерских ярмарках. И только в воскресенье вечером «КоБра» делала перерыв.
В этот понедельник папа решил ограничиться одной остановкой, потому что большую часть дня нужно было посвятить нашему обучению.
Я ехала с папой в фургоне, а Роуз ждала нас у кофейни под названием «Уайлдфокс», которая была забита до отказа. Все посетители выглядели моложе тридцати и сидели, уткнувшись в ноутбуки.
– В этом городе хоть кто-то работает? – проворчала я, надевая кепку.
Роуз чуть не ударила меня локтем, когда надевала поверх боди фирменную футболку.
– Это называется фрилансом.
– А это называется сарказмом, лишенная чувства юмора подхалимка, – огрызнулась я.
– Что?! – закричала Роуз.
Между нами втиснулся папа.
– Разберитесь уже между собой, не то выкину вас отсюда.
После такого разноса Роуз тут же выпрямилась.
Я щелкнула жвачкой.
– Хорошо.
Перед тем как открыть окно, папа сфотографировал меня и Роуз для аккаунта в «Инстаграме». Попытался заставить нас улыбнуться, но мы отказались.
– Эх, вы, – покачал он головой. – Кстати, мы фиксируем каждую остановку, поэтому я дам вам пароли от всех наших аккаунтов в соцсетях.
В голове замелькали картинки самых странных вещей, какие я могла бы сделать, имея такую власть.
Папа показал на меня телефоном.
– Даже не думай об этом. Я буду просматривать каждый пост и в любой момент удалять ненужное.
– У вас есть инструкции? – спросила Роуз, снова достав свой блокнот.
Я фыркнула.
– Разве так сложно сделать фотографию?
Папа ткнул меня пальцем в висок. Очень по-корейски.
– Роуз, не волнуйся, я отправлю тебе по почте все, что нужно знать.
Она вся засветилась, а папа потер руки.
– Итак, а теперь все по-настоящему. Девушки… Дамы… Неважно. Клэра, мы будем подавать еду. Роуз, ты принимаешь заказы.