– Что? Значит, когда я сказала, что ее отец собирается принести в жертву свою дочь…
– Вы даже не представляли, насколько недалеки от истины. Мысль о том, что ради обеспечения своего отца внуком, а страны наследником вскоре предстоит выйти за старика со шрамом на лице, ужасает Биби так же, как и меня – перспектива делить постель с семнадцатилетней девственницей.
– Семнадцатилетней? Но она ведь еще совсем ребенок! – в ужасе воскликнула Руби и поспешно добавила: – Но вы-то совсем не старик.
– Я вдвое старше ее.
Лицо ее приобрело задумчивое выражение.
– А вы знаете, что именно от мужчины зависит пол его будущего ребенка? Если в вашей семье рождаются в основном девочки, жертва Биби окажется бесполезной.
– Верно подмечено. У меня четыре старших сестры.
– Четыре? Ахмеду Хадри долго придется ждать внука.
– Моря высохнут раньше, чем он его от меня получит, – заверил Брэм. – Биби станет частью современного Умм-аль-Басра, где у женщин есть права, с ними обращаются как с равными мужчинам и не торгуют ими в угоду мужским прихотям.
– Так вы хотите заключить со мной временный брак ради нее?
– Нет, Руби, я делаю это ради себя. Вы можете себе представить, каково будет жить с женой-подростком, которую принудили выйти за меня?
– А вы точно уверены, что она идет замуж против своей воли?
– Что вы имеете в виду?
– В двенадцать лет Биби, возможно, и мечтала стать доктором. А вдруг в семнадцать лет ей кажется более притягательной доля супруги сына эмира? И если спустя девять месяцев после свадьбы Биби родит вам сына, думаю, Ахмед Хадри приложит все усилия, чтобы вас восстановили в правах на престол.
– Не сомневаюсь, что Ахмед именно так бы и поступил. К счастью, Биби, которую уже готовят к свадьбе, ухитрилась передать своей сестре записку, в которой просит о помощи. До этого момента о плане поженить меня и Биби знали только мой отец и Ахмед Хадри.
– И ваш брат предупредил вас?
Брэм кивнул.
– Но если вы появитесь при дворе со мной в роли жены, все начнется сначала?
– Тайна – это палка о двух концах. Если я вернусь сейчас ко двору один и, поставленный перед фактом, откажусь жениться на Биби, последствия будут катастрофические. Но если я, якобы ничего не зная о планах отца и Ахмеда, приеду с женой, чтобы представить ее родным, – это другое дело. Что на это скажут?
– Думаю, много чего.
– Да, но не вслух. Мой отец – тонкий политик. Он сумеет скрыть свою радость от того, что взял верх над старым врагом. Ну а Ахмед Хадри ничего не выиграет, если затеет распрю. Без сомнения, он уже сумел вытянуть из моего отца щедрый калым за свою младшую дочь – этого более чем достаточно, чтобы покрыть расходы на приобретение для Биби дома в Англии и оплаты ее обучения на врача.
– И все останутся довольны.
– Судя по голосу, я вас не убедил.
– Мне бы хотелось знать, что случится спустя несколько недель, когда вы объявите о своем разводе со мной?
– Все сочтут, что я вел себя как дурак? Ну так им не впервой так думать.
– Все решат, что эта история с вашим браком и скоропалительным разводом чересчур подозрительна.
– Я понял, о чем вы. Назовите самый долгий срок, на который вас нанимали.
– Шесть месяцев, чтобы подменить сотрудницу, ушедшую в декрет. – Руби еле заметно пожала изящными плечами. – Это была моя первая временная работа.
Шесть месяцев… Брэм задумался. Интересно, каково иметь рядом с собой целых полгода такую девушку, как Руби Дэнс: яркую, острую на язык, с поразительными серо-синими глазами.
– И вам понравилось работать на того человека?
– Он был терпеливым, очень добрым ко мне. Время от времени он до сих пор нанимает меня, когда ему нужна помощь.
– А я не терпеливый, не добрый, но, если вы посвятите мне полгода своей жизни, я отплачу вам с лихвой.
– Неужели вам больше некому сделать такое предложение? Например, подруге?
– Времени в обрез, а вы уже тут. К тому же мне будет проще, если мой брак будет просто деловым соглашением. – Брэм посмотрел Руби в глаза. – Сколько стоят шесть месяцев вашей жизни? Назовите свою цену.
Она застыла. До этого мгновения предложение шейха звучало лишь риторически, но внезапно Руби поняла, что он делает его всерьез. Первой реакцией была мысль: «Ни за что!» Любой обман вызывал у Руби отвращение, но тут другая ситуация. Она никому не причинит вреда, напротив, поможет Брэму воссоединиться с отцом и спасет девушку от навязанного брака. Обе цели вполне благородные.
Брэм попросил назвать цену. Это не пустые слова. Он – почти миллиардер, и сумма, которая вращается сейчас в голове Руби, покажется ему мизерной, зато ей поможет выплатить оставшиеся долги отца, начать все с нуля, стать свободной…
– Мне надо подумать, – сказала она, вставая из-за стола. – Я бы хотела пройтись по пляжу. Тут безопасно?
– Бродить ночью одной – не лучшая идея, – ответил Брэм, тоже поднявшись. – Когда мне предстоит принять трудное решение, я иду в конюшню. Лошади великолепно умеют слушать.
Руби вспомнила о том, как часами разговаривала со своими пони, пока чистила щеткой их шерсть, и сглотнула возникший в горле комок. Она тогда всем делилась со своими лошадками: рассказывала им и о своих мечтах, и о первой влюбленности, и о первом поцелуе…
– Хотите познакомиться с моими лошадьми?
Руби кинула взгляд на тарелку с почти не тронутым ужином.
– Вы извинитесь за меня перед Миной?
– Конечно.
Они пересекли террасу и спустились по лестнице, которая привела их в один из внутренних дворов в дальнем конце крепости, где находилась конюшня.
Руби с наслаждением вдохнула знакомый запах сена и лошадей. Брэм ненадолго скрылся в сбруйной и вернулся с пригоршней моркови.
Из ближайшего к входу стойла донеслось тихое ржание, а затем оттуда выглянула великолепная светло-серая лошадь и потянулась мордой к Брэму. Тот что-то пробормотал ей по-арабски, погладил ее и повернулся к Руби:
– Это Вега, ярчайшая из моих звезд.
– Салам, Вега. – Руби осторожно приблизилась, протянула ладонь, чтобы лошадь ее обнюхала, и лишь потом предложила Веге морковку.
Лошадь взяла ее мягкими губами и захрупала подношением, милостиво позволив почесать ей морду.
Брэм двинулся дальше вдоль стойл, показывая Руби своих прекрасных лошадей, а она здоровалась с каждой, трепала их по холке или чесала им за ухом.
Когда церемония знакомства закончилась, Руби вздохнула:
– Они так прекрасны, Брэм!
– Как вы думаете, кто из них самый внимательный слушатель?
– Ригель, – не задумываясь ответила она.
Этот гнедой жеребец с черной гривой и белым пятном на лбу при знакомстве с Руби уткнулся ей головой в плечо.
Брэм молча принес из сбруйной щетку, протянул ее своей спутнице и открыл дверь в стойло Ригеля.
– Пообщайтесь, узнайте друг друга получше. Можете не спешить. А я пока повидаю своих охотничьих соколов.
Шейх улыбался, шагая к выходу из конюшни. Когда он ранее предложил Руби конную прогулку, она отшутилась, но Брэм сумел прочесть в ее глазах желание ответить согласием. Даже если у него и оставались после этого какие-то сомнения, они развеялись, стоило Ригелю, самому чуткому из его лошадей, ткнуться лбом в плечо Руби.
И сейчас она, раздумывая над тем, какое решение принять, водила щеткой по бокам коня и что-то говорила ему нежным, как шелк, голосом.
Решение Руби созрело при виде того, как Брэм общается с лошадьми, – те чуть ли не мурлыкали, словно кошки, от прикосновений своего хозяина. Но она не хотела упустить возможность еще немного побыть в конюшне, ведь когда-то кони так много для нее значили.
Руби положила ладонь на шею Ригеля, тот повернулся и посмотрел на нее, словно говоря: «Ну, давай же, поухаживай за мной».
Полчаса спустя, расчесав коня, вернув щетку в сбруйную и вымыв руки, Руби направилась в сокольню.
Когда она заглянула в двери, Брэм вернул на жердочку сидящего у него на руке сокола, снял прочную перчатку и вышел к Руби во двор.
– Вы приняли решение?
– У меня есть вопрос.
– Всего один?
– Да.
– Спрашивайте.
– Если я откажусь принять ваше предложение, как вы поступите?
– Больше всего на свете я хочу увидеться с отцом, вновь получить его благословение, но не любой ценой. Если вы скажете «нет», я просто отправлю по почте отцу открытку, как делал все последние годы, и напишу, что, к сожалению, не имею возможности приехать к нему на день рождения.
– Наш брак продлится шесть месяцев?
– Я понимаю, что прошу о многом.
– У нас будут чисто деловые отношения?
– Да.
– Я ничего не знаю о местных брачных обычаях. Сможем ли мы так быстро пожениться?
– Обычно родственники будущих молодоженов месяцами торгуются о величине калыма.
– Месяцами?!
– Сыновья мужчины – это его будущее, а дочери – богатство. Вот почему их так тщательно оберегают.
– Понимаю. В нашем распоряжении нет нескольких месяцев, но это не проблема. Я не собираюсь с вами торговаться. То, о чем я попрошу, – обязательные условия нашей сделки.
– Я вас слушаю.
– Во-первых, пока я здесь нахожусь, вы будете выплачивать мне жалованье как вашему секретарю. Все равно мне, кроме работы, будет нечем себя занять, а вам по-прежнему необходим личный помощник.
– Это абсолютно справедливо.
– Во-вторых, когда наш брак будет расторгнут, вы выплатите крупную сумму через моего юриста. – Руби назвала цифру с точностью до пенса.
Брэм с радостью заплатил бы и вчетверо больше, но, судя по всему, у Руби была причина потребовать именно столько.
– Считайте, что уже получили эти деньги. Продолжайте. Что в-третьих?
– Ничего.
Она слабо улыбнулась, но Брэму показалось, что Руби вот-вот готова заплакать.
Они вернулись обратно на террасу, к недоеденному ужину.
– Что ж, с калымом разобрались, – сказала Руби. – Что теперь?
– А теперь вы что-нибудь съедите, а то Мина на меня рассердится.