— Не знаю, папа, не знаю. После всего, что было, я не знаю, можно ли доверять этому человеку.
— Должен тебе сказать, что в последнее время Антон сильно изменился.
— Правда? — Свете очень хотелось в это поверить.
— А ты сама ему позвони, поговори. Встретьтесь еще раз. В конце концов, пусть ребенок слышит рядом голос отца — ему нужна не только мама, но и папа.
Не лишай его этого права, будь умницей! — В отличие от Антона, Форса не надо было учить, как разговаривать со Светой.
Отец ушел. А Света походила по студии, не зная, что делать. Взяла карандаш, но рисовать не стала, положила его обратно. Потом взяла телефон и набрала номер Антона.
Рычу уже надоело прятаться и не выходить из квартиры, на которую отправил его Удав. В конце концов, он — цыган, и против сидения в четырех стенах протестовала его душа и рвалась на волю. Но что делать, работа важнее…
И тут наконец-то позвонил Удав. Сказал, что пора уже всем цыганам узнать о том, что их Баро не уберег священную реликвию; а позаботиться об этом должен он, Рыч.
Молодец! Здорово придумал!!!
Вот уж действительно… Именно Рыч должен это сделать! Это когда его и так все цыгане ищут.
Но Удав не захотел слушать никаких объяснений.
И, скрепя сердце, цыган вынужден был согласиться с таким заданием. Что поделаешь, раз уж так жизнь его повязала.
Возле Кармелиты собрались родные. Но на все вопросы отца она отвечала все так же безучастно, односложно и отрешенно. "Как ты себя чувствуешь?" — "Хорошо".
Наконец, Баро отважился спросить дочку о том, зачем она пошла на озеро.
И вдруг вместо ответа Кармелита почему-то сказала:
— Папа, а лошадям свадьбу устраивают? Давай поженим Торнадо и Звездочку.
Баро — сильный духом человек, вожак рода — окончательно растерялся.
Тогда Рубина выгнала всех из комнаты, сказав, что ей нужно побыть вдвоем с внучкой. Как только они остались одни, Кармелита бросилась к бабушке на грудь. Рубина как будто ждала этого. Поглаживая внучку, она говорила и говорила нежным, мягким, добрым, успокаивающим голосом одни и те же заговорные слова:
— Все прошло, все ушло… Все хорошо, все хорошо. Что будет, то будет.
А все плохое прошло, все будет хорошо, все будет хорошо…
И глаза Кармелиты впервые спокойно закрылись.
Глава 3
Антон со Светой сидели в кафе на набережной. Рядом с будущей мамой лежала только что подаренная ей роза. Антон все говорил и говорил комплименты, а Света делилась с ним медицинскими подробностями, в которые ее теперь посвящали врачи женской консультации. Антон заинтересованно слушал и переспрашивал:
— Значит, все в порядке? И с тобой, и с ребенком? Ну, слава Богу! — и в конце концов, предложил это дело отметить.
— Чем интересно? — насторожилась Света.
— Соком, Светочка, соком. Тебе ж теперь ничего другого нельзя, а я теперь не пью.
Все, что ни говорил сегодня Антон, Свете очень нравилось, но она вновь поймала себя на мысли, что слишком уж это не похоже на того Антона, который так сильно ее обидел.
Он же продолжал вещать на прежней волне:
— Я только теперь понял, как же мне повезло! Повезло, что у меня есть ты…
— Знаешь, Антон, я от тебя никогда ничего подобного не слышала. Судя по твоим словам, ты стал просто другим человеком.
— Ты мне только скажи, Света, а тебе этот другой человек нравится?
— Тебе честно сказать?
— Да. — Антон напрягся.
— Очень!
Еще бы! Конечно, такой человек, такой ангел, всем будет нравиться!
Признаться, и сам Антон не без удовольствия смотрел на себя со стороны. Что ни скажет, все к месту, что ни сделает, все получается.
Рубина тихо вошла к Баро.
— Как Кармелита? — спросил он.
— Уснула.
— Это ты во всем виновата! Как ты могла отпустить ее из дома одну?
Из-за тебя я чуть не потерял дочь! Я знаю, она ходила на озеро совсем не купаться, и, если б не Сашка, мы бы сейчас тут ее оплакивали!
Рубина молчала, и гнев Баро потихоньку стал иссякать. Он подошел к окну, оперся на подоконник. И тут лицо его неожиданно превратилось в гримасу: он увидел у своих ворот Максима — этого гаджо, из-за которого обрушилось столько бед на их дом, на их семью.
Пока охранник выяснял у Максима, что да как, Баро уже оказался у ворот.
Рубина вышла за ним.
— Зачем ты пришел? Тебе нечего делать в моем доме! — грозно сказал Зарецкий.
— Мне нужно поговорить с Кармелитой.
— Тебе не о чем говорить с моей дочерью. Пошел вон, мальчишка!
— Баро, я могу с тобой поговорить? — потянула его за рукав Рубина.
Зарецкий повернулся к охраннику:
— Присмотри за ним, а то, когда он подходит к этому дому, всегда случаются какие-то несчастья.
Рубина отвела Баро в сторону.
— Твоя дочь больна. А Максим ей небезразличен…
— Тем более им не стоит встречаться!
— А если это поможет Кармелите?
— А если повредит?
— Рамир, я прошу тебя: пусть они поговорят друг с другом.
— Нет, им не о чем говорить!
— А если есть о чем?
По лицу Баро пробежала тень сомнения, и Рубина тут же продолжила:
— Только одна встреча, только одна. Неужели ты не хочешь помочь своей дочери?
И Рубина его все же уговорила, уболтала. Больше того, она уговорила Баро, чтобы Кармелита с Максимом поговорили один на один…
Максим на цыпочках вошел к Кармелите и присел на край постели.
— Пришел поиздеваться надо мной? — спросила Кармелита, ничуть не удивившись его приходу.
— Я хотел увидеть тебя…
— А может, ты хотел меня на свою свадьбу пригласить?
— Да не будет свадьбы…
— Значит, ты не только меня, но и Светку бросил. Ты всех бросаешь.
Максим попробовал взять Кармелиту за руку, но та вдруг сорвалась в истерику.
— Пусти! Не прикасайся ко мне! Уйди! Пошел вон! Максим хотел было ее успокоить, но Кармелита только кричала все громче. На крик тотчас же примчались Баро и Рубина.
— Папа, убери его! Кто его сюда пустил?!
Баро вытолкал Максима из спальни, бросив злобный взгляд на Рубину — мол, я же говорил, что эта Кармелите только навредит, а ты уговаривала. И вон что теперь с дочкой творится!
Но Рубине было не до этих взглядов — она старалась успокоить Кармелиту.
На лестнице Баро остановил Максима.
— Что ты ей сказал?!
— Я не успел ничего сказать. Я хотел, как лучше…
— От твоего "как лучше" ей стало только хуже! Ты всегда приносишь всем нам беду, и особенно моей дочери!
Тут и Максим не выдержал:
— Я понимаю, легче всего меня же и обвинить во всех бедах, чем посмотреть правде в глаза! Во всем виноваты только вы!
— Что?!!
— Вы и только вы! Если б вы не запрещали нам встречаться, то все было бы… Было бы иначе!
— Я — ее отец! А Кармелита — цыганка. И, слава Богу, чтит наши традиции!
— Ваши средневековые традиции!
Глаза Баро налились кровью. Пока Максим оскорблял его лично, он терпел.
Скрепя сердце и скрипя зубами, но терпел. Но теперь этот щенок покусился на святое — на традиции предков! Колоссальным усилием воли Баро взял себя в руки и только проговорил, почти не разжимая рта:
— Пошел вон!
— Я сейчас уйду. Но если вы не измените отношение к своей собственной дочери, она навсегда останется несчастной.
Баро не захотел слушать Максима и ушел в свой кабинет.
Парень остался один посреди чужого, враждебного ему дома. Его даже никто не выгонял отсюда. Недосуг. Понурив голову, Максим пошел к выходу.
А Рыч все думал о том заданьице, что получил от Удава — рассказать о пропавшем у Баро священном золоте цыганам. Цыганам, охотившимся за ним по всей округе. Можно не сомневаться, что встреча с ними не предвещала Рычу ничего хорошего.
Только ведь все равно — теперь уж поздно хныкать. Сам всю эту кашу заварил, теперь самому ее и расхлебывать.
А если поразмыслить хорошенько, то задание и впрямь не такое уж сложное.
Нужно просто рассказать новость кому-то одному, кто потом раззвонит всем.
Для этого больше всего подошла бы женщина. Ну или ребенок.
Люцита? Нет, опасно.
А вот ребенок…
Через день Рычу удалось выследить в городе маленького Ваську и затащить его на старое цыганское кладбище. Вот ведь как судьба крутит: то Васька Рыча выслеживает, то Рыч — Ваську.
Рыч втолкнул упирающегося мальца в старый склеп, но тут Васька изловчился и укусил Рыча. От неожиданности Рыч разжал руку, Васька отскочил в сторону и проворно выхватил из-за пояса нож.
— Не подходи — зарежу! Рыч рассмеялся.
— Вась, а ножик-то — мой.
— Знаю, — гордо сказал малец.
Рыч сделал вид, что к чему-то напряженно прислушивается, потом крикнул: "Ой! Смотри!" — и показал куда-то в сторону. Васька повернул голову, и Рыч тут же вырвал нож у него из рук. И подвел Ваську к тайнику.
— А ты, Васька, молодец, не боишься. Настоящий цыган. Сейчас я тебе самое интересное покажу. Вот видишь — это тайник Баро. Про цыганское золото знаешь?
— Знаю.
— Ну так вот, лежало здесь это священное золото, много-много лет лежало. И были цыгане сильными, и род их не кончался. А теперь нет здесь больше этого золота. Я его украл.
Васька смотрел на Рыча широко открытыми глазами.
— И Баро об этом знает, Вася. Только никому не говорит. Знаешь почему?
Потому что боится — не уберег святыню.
Рыч отпустил Ваську.
— Ты иди, Вася, иди. И всем об этом расскажи!.. На вот ножик, держи. И ножны тоже — с ними тебя еще больше зауважают и точно поверят во все, что ни расскажешь…
Кармелита рыдала на руках у бабушки. По лицу Рубины тоже текли слезы — и она чувствовала себя виноватой.
— Прости меня, родная… Я хотела, чтоб эта встреча помогла тебе…
— Зачем он приходил? Зачем?!
— Но ему тоже плохо. И он хотел тебе помочь.