— Ты!.. Чокнутый ублюдок! — В моих глазах пылало пламя злобы. Его постоянные подколки касательно моего боевого потенциала неимоверно раздражали, но я ничего не мог поделать с этим, так как просто не знал, как его избить, чтобы выплеснуть свою ярость.
Крепко сжимая зубы, я кое-как привёл мысли в порядок и сосредоточился на том, что говорил этот высокомерный демон.
— Что значит, с моей головой? Хочешь сказать, что им без разницы, кого убивать? И вообще, кто эти они?
— Слишком много вопросов. Сейчас есть лишь один верный способ избежать смерти. Ты всё ещё можешь отдать мне своё тело, и, быть может, нас не убьют. — Мне показалось, что его дух стоит рядом со мной в этой обшарпанной комнате, или это я схожу с ума?
— Исключено! — отрезал я.
— Ну, тогда тебе конец, тебе и, соответственно, мне, ибо ты хоть и победил меня внутри своего тела, но боец из тебя сродни муравью, желающему укусить льва, — ничтожный. Готовься, шут, благодаря этому плебею, мы скоро вернёмся обратно в тюрьму.
— Стой, стой, стой! Никуда никто не едет, особенно с моей головой! — закричал я, оглушая дом Лары. — Разве ты не можешь занять чьё-нибудь тело помимо моего?
Мой бестелесный собеседник не торопился отвечать, но вскоре вздохнул и нехотя заговорил:
— Способ есть. Но он требует подготовки и тебя, и сосуда, а время работает против нас, так что они придут за тобой, и ты ничего не сможешь им противопоставить.
— Я же могу бегать, пока всё это не будет готово. Сколько тебе нужно времени?
— У них лучшие ищейки, и они выследят тебя даже на краю мира. И как только это произойдёт, за тобой направят лучших воинов света. А эти парни не ходят вокруг да около. В общем, ты пожалеешь, что не отдал мне тело, когда они придут по твою душу.
— Кажется, ты тоже их боишься, — криво усмехнулся я, чувствуя сомнения Зэра. — Ладно. Пускай, по твоим словам, я не умею сражаться, но ведь ты тоже не спешишь встретиться с ними.
— И что из этого? Ты всё равно обречен, если не дашь мне тело!
— Забудь об этом! — Его постоянное желание завладеть моим телом уже походило на одержимость, хотя при желании я мог бы понять его. — Я лучше сдохну, чем буду марионеткой в чужих руках. Моё предложение таково. Я выиграю нам время, чтобы ты успел создать сосуд, или что там тебе надо, для того чтобы покинуть моё тело. А пока ты будешь готовить его, научишь меня сражаться или вновь вернёшься в тюрьму, пусть даже через мой труп!
Я не хотел погибать из-за того, что оказался не в то время и не в том месте, поэтому идея, пришедшая мне в голову, хоть и могла показаться попыткой надышаться перед смертью, но всё же это лучше, чем просто ожидание смерти.
— Ха?! Думаешь, что быть бойцом так просто? Щёлкнул пальцами — и всё, уже на вершине славы? Без знаний, жестоких тренировок, силы воли и, самое главное, опыта невозможно стать великим воином, и я тому яркий пример. Выучив шесть стилей, я стал чемпионом лиг во всех боевых направлениях. Потребовались десятилетия кропотливых трудов, терпения и неимоверной боли, чтобы подняться над простыми смертными, и, получив силу, я смог основать империю! Итак, ты всё ещё считаешь, что способен потратить свою жизнь и пройти подобный путь без гарантии успеха?
Его речь заставила меня всерьёз задуматься над будущим, но если за нами и вправду идёт некто, способный нагнать страху на такого бойца, как Зэр, то есть ли у меня выбор? А если его нет, то стоит ли размышлять над тем, что будет?
— Слушай, — честно говоря, я уже морально и физически устал от всего этого дерьма, поэтому, потерев слипающиеся глаза, ответил как есть. — Я не знаю, на что способен и стану ли сильнее в процессе твоих учений, но точно знаю, что ты не получишь моё тело просто так. Решай, либо учишь меня, либо мы оба умрём, так и не добившись своих целей. После, когда я смогу защитить себя и твой сосуд будет готов, ты свалишь, идёт?
Очередная тишина была мне ответом, но спустя долгих пять минут собеседник наконец ответил:
— Идёт…
Глава 4. Преследователь тени
Под взглядом Лары, наполненным лёгкой грустью и искрой облегчения, мы покинули дом. Она, порядком уставшая от моего безрассудного бытия и бессмысленного послевоенного прозябания, наверное, в какой-то степени была рада, что я наконец-то покидал этот бесперспективный город.
Я не мог рассказать ей всего, да и она не спрашивала, молча приняв моё внезапное решение.
Император постоянно торопил меня, появляясь в одному мне видимых галлюцинациях, то сверяясь с ветхими картами, то высчитывая что-то в уме, смотря на едва прорезавшиеся в небе звезды. Я же шёл привычным для пехотинца темпом, от скуки наблюдая, как девочка-шут совсем по щенячьи следит за каждым жестом сердито хмурящегося рядом Зэра.
Сколько же упертости, злобы и стремления было в этом некогда великом воине. Его тень была выше меня почти на голову, а широкие плечи покрывал алый плащ. В целом прямые серебристые волосы, чуть ниже шеи почему-то решившие дать одну единственную волну, были зажаты золотым обручем. Вытянутое лицо казалось еще длиннее из-за таких же седых усов, словно у глубоководной рыбы свисающих на целую ладонь от подбородка, как будто ровняющихся по жидкому пучку бороды.
Город Трест прощался с нами одинокими огнями зажиточных домов, масляными фонарями шахт и уличными кострами трущоб, что, наверное, ещё долго будут всплывать в моей памяти. Сразу за городской чертой нас встречала нисходящая с гор дорога, по которой при свете дня уходили в столицу нескончаемые обозы с рудой.
Из-за повышенного чувства справедливости я не смог найти себя ни в одной из послевоенных профессий, поэтому мирная жизнь так и не пришлась мне по душе. То подерусь с начальником в шахтах, то прилюдно уличу торговца овощами в обвесе. Даже пробовал быть дворником, но сломал метлу, ударив выбрасывающую из окна мусор свинью.
Скучал ли я по войне? В целом, конечно, нет, да и кем надо быть, чтобы ностальгировать по ужасам передовой, да еще и желать туда вернуться? Хотя у армии в целом были и положительные моменты. Не нужно было думать, куда идти и что делать, за меня это делали старшие по должности и соответственно по званию.
Как-то так вышло, что меня не принял мир. А за компанию меня отторгла и война, не похоронив вместе с другими на многочисленных полях сражений в братских могилах и не сделав калекой. Она лишь оставила на теле осколочное ранение от разорвавшегося вблизи ядра.
Переполненные палатки с ранеными заставляли докторов выбирать и выставлять приоритет, между теми, кто собирается возвращаться на фронт, и теми, кто уже и на гражданке не пригодится.
Куски чугуна были частично вынуты из моего тела, но пошедшие воспалительные процессы в какой-то момент заставили врачей развести руками, мол, для фронта ты, дружок, всё равно не годен, умрёшь так умрёшь, выживешь так выживешь. И я с соответствующей бумагой, загибаясь от боли, с температурой поехал на попутных повозках домой, не зная даже, выживу ли в пути.
Однако у судьбы были свои планы. Вернувшись и попав в чудотворные руки Лары, я резко пошёл на поправку. А затем на радость всей страны и простолюдинов закончилась и война. Закончилась без меня.
Предатели были подавлены, лидеры мятежников повешены, а простые солдаты вернулись к своим семьям, работе и быту. Кто хотел вернулся и влился в полицейские гарнизоны, однако многие стали бандитами, мародёрами, джентльменами долбаной удачи.
Указом короля Джастира было запрещено ношение любого оружия, за нож, что длиннее вытянутой ладони, можно было запросто угодить в гости к дубовой веревке. Но что терять асоциальным мразям, которым и так грозила высшая мера? Антиобщественный элемент был вооружен от пят до зубов, а вот простому работяге приходилось несладко, потому что часто в городах днем правила власть короля, а ночью выползали собирать свою грязную жатву жулики и воры.
В этот путь, который можно было назвать дорогой в никуда, я взял бурдюк с водой и пару буханок хлеба, одна из которых уже была покрыта тонким слоем плесени, но всё еще пригодна для еды, если срезать верхнюю кромку. Всё это добро с легкостью уместилось в походную торбу, туда же отправился маленький хлебный ножик.
— Зачем тебе эта зубочистка? — презрительно бросил император, завидев, как я роюсь в торбе на очередном привале.
— Надо же. Великий император не знает, для чего используется нож? — Я даже не старался скрыть свой сарказм. — Тебе хлеб чем резали? Мечом, что ли?
— Ты такой смелый, потому что знаешь, что я не могу тебя убить, или что?
— Какая разница. — Усмешка непроизвольно налезла мне на лицо. — О чём мне говорить с призраком, не помнящим, для чего используется нож? Ты хотя бы вспомни тех, с кем вчера сражался. Думаешь, такие только в городах живут?
— Так вот ты о чём, бесполезный тюфяк. Если эта зубочистка тебе нужна как оружие, то хотя бы храни её там, откуда сможешь достать быстрее, чем вздохнет твой противник. — Поняв мои мысли, пояснил новоиспеченный учитель.
— Хочешь, чтобы до встречи с твоими преследователями нас гвардейцы повесили? — парировал я. — Ах, ну да, ты же сдох уже, чёрт знает когда, поэтому не знаешь о том, что незаконное ношение оружия карается смертью.
— А ты не знаешь, что за отсутствие ножа под рукой можно угодить прямиком в землю! — тут же радостно пропищал шут, который молчал всё это время. Детский голосок резким контрастом разрушил атмосферу беседы, но даже так в её словах была доля истины.
— Кхм, и не поспоришь… И что мне с ним делать? — держа в руке ножик, пробормотал я.
— Ничего. Используй по назначению, — отрезал император — Раз мы остановились на том, что я буду тебя обучать, твои руки и ноги скоро сами будут как ножи. Поднимайся. Мы и так уже задержались. Они могут быстро догнать нас, если будем медлить.
Кто такие они, я не уточнял, решив, что познакомлюсь со всеми странностями, нагрянувшими в мою жизнь, по мере их появления.
Долгие переходы всегда давались мне легко, ведь главное для пехотинца — ноги и песня, ноги у меня были, а песнями и историями меня снабжала скачущая вприпрыжку девочка, телом которой овладел дерзкий шут.