ачный шелк на лужайку перед домом.
Подделки - вот что теперь меня окружало. И дом, и люди и я сама. И не было пути вернуть обратно настоящее.
Моё раздраженное состояние привело к тому, что ко мне даже психолог стал ходить. Смешно.
Я знала, что стала совсем другой. Не стеснялась в словах, высказывая все, что думаю о тех, кто делал вид, что заботится обо мне. Я отлично понимала, что была для них только препятствием для получения главного приза. Распугав всех, кто лез ко мне с показной жалостью, донимала тех, кто сбежать не мог.
Не горжусь этим. Но иногда так бывает. Ты словно в колее, из которой не можешь выбраться. Несешься с горы снова и снова, каждый раз все легче попадая в накатанный путь. Психолог пытался внушить мне, что все это всего лишь подростковое взросление и обостренные чувства со временем успокоятся и придут в норму. Моя агрессия по отношению к окружающим защитный механизм из-за потери родителей и прочий подобный бред. Никто не понимал. Вот в чем была вся беда. Не было никого, кто умел меня успокоить. А если и делал это, то не правильно, еще больше выводя из себя.
Да и как было понять? Мне едва исполнилось шестнадцать, а я беспомощна и зависима от чужих людей на всю свою оставшуюся жизнь. Я не считала это самой главной своей бедой. Я знала, что будет тяжело, но готова была расширить свой мир насколько возможно. Люди живут и не с такими увечьями вполне полноценно. Но те, кто были вокруг меня, так не считали. Они думали, что моя жизнь закончена и ничего мне не доступно. Пытались сгладить мою "тяжелую" жизнь. Не понимая, что сами её усложняют больше всего. Даже моё кресло автоматическое пытались возить! Это душило меня больше всего - меня словно насильно оборачивали слой за слоем в мягкую вату, оберегая. А я задыхалась все больше и больше.
Последней каплей стало, когда опекунша притащила в мой дом своего сына. Брата моего вообще-то, но для меня он был слишком другой, чтобы признать эту связь.
- Надеюсь, вы подружитесь.
Интересно, а почему я не знала о нем раньше? Старше всего на год, по словам опекунши, холенный и здоровый. Едва скрывая любопытство и брезгливость, рассматривал меня сверху вниз. Изломанное, тощее создание, с паклей торчащими волосами в инвалидном кресле.
- Сомневаюсь, — ответила я и собралась ехать дальше, взявшись за джойстик.
- Не слишком вежливо.
Что-то новое! Но опекунша тут же одернула его, в буквальном смысле дернув за руку, и бросилась ко мне, сюсюкая как обычно. Забрала тарелку с едой с моих коленей, за которой я собственно и выехала. Как у неё это получается - все совершенно делать невпопад и не вовремя! Есть тут же расхотелось, словно еда приобрела душок от ее прикосновения.
- Уже не нужно, — пока она не стала катать меня, я дернула джойстик слишком сильно. Скорости не те, чтобы движение получилось слишком резким, но все же оба отскочили от меня, и я постаралась поскорее скрыться.
Братец проникся ко мне острой нелюбовью, что особенно меня не задевало. Даже радовало, как хоть какое-то разнообразие. Тем более забавно было за ним наблюдать, когда он сдерживался при посторонних.
Я рассказываю об этом без особенных деталей, потому что не помню их. Все мелочные склоки, замешанные на эмоциях больше, чем на реальных проступках, я стараюсь забыть. Стыдно и я понимаю, что не была справедлива, не пыталась это скрыть, вымещая на окружающих всю свою боль, как могла.
2 глава
Завершая эту эпопею, я поскандалила со всем семейством разом и потребовала, чтобы меня оставили в покое. Как результат, я переехала в отдельную квартиру. Не большую, но оборудованную так, как я хотела. Персонал, без которого я не могла обходиться, я тоже сама выбирала.
Стало чуть легче. Появилось место, где я могла успокоиться. Не разговаривать ни с кем целыми днями, потихоньку зализывая раны, усмиряя саму себя с тем, в чем мне теперь жить до конца своих дней.
Это длилось около двух месяцев. Потом в один миг все кончилось.
Я была одна. Пролила на себя чай, пришлось перемещаться в ванную. Стянув одежду, поняла, что мокрая до белья и решила что нужно в душ сначала.
Горячая вода полилась сверху, и вдруг вокруг стало темно. Я и сообразить ничего толком не успела, подумала только, что отключилось электричество, как сжалась, ахнув - вода стала ледяной! Пытаясь спрятаться от холодных капель, я вдруг осознала, что не тугая струя душа, а отдельные капли все тело меня жалят. И я не сижу! Как это произошло, я совсем не понимала - но я лежала наполовину погруженная в воду, а сверху, будто дождь лился. Ледяная вода, ледяной воздух, темнота. И вдруг надо мной, раскалывая небо пополам, сверкнула молния. В миг когда все залило слепящим светом, я рассмотрела, что вокруг меня вода. Кажется река, или что-то вроде того, в которой я нахожусь. Слева лес. Чуть дальше взгляд зацепился за тусклый оранжевый огонек - окно в доме, поняла я. Закричать, позвать на помощь я не успела - еще один пляшущий огонек появился на берегу.
Я услышала женский голос, но не поняла, что она кричала. Слабо вякнув, так как от холода всю перемкнуло, я с трудом подняла руку, понимая, что надо как-то дать понять, что я здесь. Чудо, что она меня заметила. И пошла ко мне прямо по воде, разбрасывая шумно и торопливо. Я никак не могла рассмотреть её, только сейчас сообразив, что огонек - это просто палка с огнем, горящим на конце. Меня накрыло с головой водой, я забарахталась, потеряв опору о которой даже не подозревала до сих пор. Но меня выловили и поволокли к берегу. Огонь с шипением погас, факел женщина отбросила просто и все бормотала что-то, ухватив меня подмышки и волоча рывками. В воде это было еще осуществимо, но по земле оказалось гораздо сложнее. Пусть я и была очень легкая тогда. Все же бездвижное тело перетаскивать не самое удобное и легкое занятие. Женщина пыхтела, замолчав наконец. Я ничего не видела почти, ощущая только горячий жар спиной, исходящий от нее. Не к месту вспомнилось, что я совсем голая. Но с этим и поделать ничего нельзя было. Что толку стеснятся. Хотя я все равно смущалась, давя стыд в себе привычно.
Наконец она доволокла меня. Странные резкие запахи в темном предбаннике, а потом она втащила меня... в избу? Как это назвать еще я не знаю. Печка! Там была настоящая печка в большой комнате. Посуда на полках, словно глиняная. Лампа с огнем внутри. Деревянная мебель - лавки и стол.
Женщина просто отпустила меня, и я распласталась на полу, глядя вокруг на перевернутый мир. На женщине был странный наряд - много юбок и очень широкие рукава блузки, прихваченные на запястьях. Белый и красный, было похоже на крестьянский костюм, как в музеях. Она устало плюхнулась на стул, опустив руки, между коленей пытаясь, отдышатся. Но она была здесь не одна. Заметив движение, боковым зрением, я перевела взгляд в другой угол. Старуха на кровати там лежала. При виде меня, она встала и, растягивая рот в улыбке, стала осторожно подходить, пригибаясь все ниже и ниже. Пока не встала на колени, нависнув надо мной, седыми патлами почти отгородив от всего остального.
Меня просто перемкнуло от ужаса. Я как загипнотизированная следила за ней.
Женщина, что-то сказала и старуха ответила. Едва касаясь, дотронулась узловатым пальцем несколько раз до моего плеча, чем-то очень довольная. Словно проверяя, настоящая я или нет. Это было... Я еще не понимала, как я тут оказалась, а страшная старуха над моим беспомощным телом едва не довела меня до обморока. Мне казалось, она сейчас есть меня начнет. Вопьется мгновенно отросшими кривыми желтыми зубами, начнет рвать плоть.
Но она отодвинулась, на удивление быстро и легко поднявшись и указывая на меня, что-то требовательно заговорила. Женщина жалобно запричитала. Я не понимала ни слова, хотя их язык показался мне чем-то знакомым. Я слишком туго соображала. Скорее по эмоциональной окраске пытаясь вычленить хоть какой - то смысл в происходящем.
Заворчав, женщина поднялась и двинулась ко мне. Я даже сопротивляться не могла, меня подхватили, как мешок и снова поволокли. Уложив почему-то на стол, обе встали по сторонам, рассматривая меня, как кусок мяса.
- Вы кто? Что вы делаете? - только теперь смогла я выдавить и себя.
Женщина, хмурясь, даже не взглянула, изучая моё изломанное и грязное тело, а вот старуха разулыбалась опять и даже погладила меня по волосам. Чем снова едва не довела меня до обморока от ужаса.
Они о чем-то заспорили, все повышая и повышая голоса. По всей видимости, последнее слово осталось за старухой. Женщина, недовольно засопев, подчинилась и на удивление споро вымыла меня и наконец-то прикрыла, натянув что-то вроде ночной рубашки, только очень длинной и грубой на ощупь. Но её тут же задрали, оставив мои тощие, все в шрамах ноги на обозрение. Хотя я этого и не чувствовала, но могла видеть, как они тыкали и вертели их переговариваясь. Потом бесцеремонно перевернули на живот и, по всей видимости, стали изучать шрамы, что были там.
Вернув меня в исходное положение, женщина отошла и скоро вернулась с целой горкой каких-то баночек, коробочек и горшочков. Расставила их недалеко, судя по интонации уточняя что-то у старухи, стала открывать и смешивать в большой миске. Воздух мгновенно пропитался щекочущим пряным запахом трав. Мне плохо было видно, а смотреть на старуху было страшно. Она возможно и пыталась меня успокоить своим улыбочками, но эффект был только обратный.
Женщина вернулась к столу. Они со старухой встали друг напротив друга. Женщина, обмакнув в миску руку, вытащила её так, словно что-то тягучее там было. Но ничего такого там не было. Зеленая жидкость облепила её кисть как перчатка. Двигаясь даже излишне плавно, женщина опустила руку, коснувшись моих ног, и очень быстро её одернула. Я четко все видела. Она словно выдернула руку из зеленой жидкости. Та какое-то мгновение еще хранила форму руки, а потом резко осела, плотно облепив кожу. Так мои ноги, словно в чулки одели довольно быстро. А потом и выше облепив до с