С Ломовым я пересекся во «Фронтире» — единственном ресторане в форте. Работать дома или общаться с кем-то стало решительно невозможно. Кабинет оккупировали Ольга и Арчи. И так шумели, что на первом этаже, наверное, слышно было. А личная комната для встреч — вообще не вариант. Ну ничего. Немного потерпеть осталось. Наверное.
Так что мы заняли отдельный кабинет в ресторане. Я решил не тратить время на еду, тем более, что Ломов отказался от обеда.
— Ну давай тогда обсудим детали. Я так понял, в целом, эр Ломов, ты согласен?
— Это хорошее предложение. Но ты должен кое-что знать. Я был боевым, но все же целителем. Так что примерно половина моих граней бесполезна.
— А новые, что? Переполнение?
— Именно. Странно, что ты в этом разбираешься. Не похож ты на заучку-ботаника, Олег, если честно.
— Ну. Если будешь работать со мной поймешь, что я умею удивлять. И да, в теории огранки я разбираюсь не хорошо, а отлично. Считай меня, своего рода, узкоспециализированным гением.
— Ого. Скромность так и прет со всех щелей. Твоему возрасту, конечно, свойственны изъяны самооценки, но чтобы гением себя называть…
— Скромность придумали неудачники, Ломов. Чтобы оправдать собственную серость и незначительность. Мол, не смейте вставать выше нас. Выделяться. Быть лучше. Это некрасиво! Неэтично. Скромность — щит слабаков. Но о моем знании огранки и ее тонкостей поговорим в другой раз. Что касается самооценки. Я сдал весь школьный курс, в том числе теорию огранки, на отлично. У нас в школе ее не преподают. Учил четыре дня. Сдал комиссии во главе с Харитоновым, который очень не хотел чтобы я сдал. И вот я — глава семьи и благородный эр. Не гений? Ладно. Называй как хочешь. В огранке я уже сейчас понимаю больше твоего.
— Допустим. Но мы не об этом собирались говорить.
— Верно. Тяжело, когда тебе семнадцать, и в тебя никто не верит. Так что прости за отвлечение.
— Я ни от одного парня моложе двадцати пяти таких речей не слышал. Про слабаков и прочее. И тон… ты железно уверен в том, что говоришь. Как будто за твоими плечами жизненный опыт. Которого просто не может быть.
— Давай закроем тему. Обещаю рассказать тебе больше, если сработаемся. Теперь все же к делу. Мне нужна гвардия. Охрана, выходы в поле. Война с врагами семьи. Ты мне подходишь, по моим внутренним критериям. К тому же ты мастер-физик. Пусть половина граней не работает. Это вообще очень круто для местной богадельни. И потенциал роста у тебя еще не исчерпан, — тут Ломов скривился, как будто сожрал ложку перца. — Зря ты не веришь. Впрочем, это несложно будет проверить потом. Помимо сказанного, мне нужна своя бригада в Гильдии. За те несколько выходов, что мы сделали с Серовым, я понял, что сотрудничество с ним себя исчерпало. Но у меня не хватает рейтинга и часов полевой практики для основания бригады. Да и, честно тебе скажу, главе семьи такое просто не по статусу. А у тебя полно опыта. Рейтинг и часы зашкаливают. Так что ты можешь выступить в качестве телохранителя-гвардейца. Или возглавить в моей семье направление, связанное с изучением Хмари и вести мои дела с Гильдией. Вкратце все.
— А ты платить-то сможешь мне как мастеру? Ладно забей. Неполноценный мастер не может рассчитывать на полную плату. Мне интересно второе предложение. В одном ты прав. Хватит мне уже киснуть и жалеть себя. Жалость тоже для слабаков. Я хочу принять твое предложение, потому что после того как ты опустился на дно, всплыть самостоятельно бывает невозможно. Считай, Олег, что ты протянул мне руку в тот момент, когда я осознал, что почти утонул. Так что про плату…
— Разумеется, я буду платить тебе ставку мастера. Это даже смешно обсуждать. Мой финдиректор пока не утвердил штатное расписание и оклады, но средняя по рынку ставка — это минимум.
— Еще два момента. Первое. Не жди, что я сразу принесу клятву слуги. Скорее всего, я ее вообще не принесу. Подожди, — видя, что я пытаюсь его перебить, остановил меня он. — Второе, я точно не буду работать вместе со Святовым. Или рядом со Святовым. У нас слишком большой счет друг к другу.
— Хотел как раз спросить, если ты не против, каков характер твоей аурной травмы, и что там у вас со Святовым стряслось.
Он пожал плечами. Вздохнул. И начал рассказывать.
Глава 22Привет из прошлого
Мда. История Ломова довольно трагичная и оба моих знакомых повели себя в ней как идиоты.
По словам Ломова, все случилось во время выхода в поле:
— Я служил в УпКоле. Чистильщик. Был командиром отделения. Стандартной пятерки. Боевых целителей часто командирами делают. И отбиться можем, и своих полечить, и усилить, и за обстановкой следить. Вышли мы тогда в поле вместе с ребятами Святова. Он в то время тоже отделением командовал… В-общем, так вышло, что меня накрыло капитально. Доспехи в хлам. Ранения проникающие. Отравление Хмарью. Тяжелый был бой, — он замолчал, хмуро пялясь в чашку кофе, из которой за все время разговора не отхлебнул ни глотка.
— Пока не вижу причин для конфликта.
— Ну. Мы там одного парня из Святовских оставили. Не смогли вытащить. Мои потерялись в Хмари. Святовский взвод меня вынес. Святов все грани на меня спустил. Всю дорогу держал, не давал Хмари по телу разойтись. Его раненые парни получили несколько необратимых травм, но полегче моей. А все почему? — лицо Ломова пошло красными пятнами от прорывающегося гнева. — Потому что в его группе все таблетки анти-маг были на том парне которого в омут затянуло! И баллон на нем же! Представляешь?
— Мммм. Индивидуальных пакетов не было что ли?
— Были конечно! Но их все уже использовали. Там все были в мясо. Мы нарвались на фомора со свитой. И еле ушли. У моих парней всегда был запас. А у этого… — он скрежетнул зубами. — В общем. Я тогда аурную травму и получил. Тело он мне защитил от изменений, а огранку нет. Из-за его, сука, дилетантизма (Ломов употребил другое слово, тоже начинающееся на Д) трое чистильщиков пострадало!
— Ситуация не то чтобы однозначная…
— Да знаю я. Я был тоже не прав. Формально-то он ничего не нарушил. А я начал на него быковать. Поругались мы в хлам. Ну и я на него рапорт накатал начальству. Так мол и так. Неправильная экипировка группы. Меня свои же не поняли тогда. И начальство не поняло. Но я, как узнал, что травма меня, считай, инвалидом сделала, в разнос пошел. Когда Залесский — начальник управления нас обоих к себе вызвал и попытался примирить, я вообще сорвался… Устроил натуральную истерику. И уволился к хренам. Пил потом месяца три. Запоем. Пока деньги не кончились. Ну потом работал с разными… Чудаками. К Серову вон прибился. Меня назад звали. Святов мириться приходил… Мы, вроде, объяснились с ним по-нормальному. Но обратно на службу я не пошел. Мне казалось я просто плыву по течению. А я, считай, уже на дно упал. Вот и вся история, Олег. Вел я себя неправильно. Но в главном я прав! Святов неверно экипировал свою группу! Я ему больше спину свою в любом случае не доверю.
— Мда. Ну хоть ясность появилась.
— А ты, Олег, подумай теперь. Нужен ли тебе психически нестабильный работничек.
— Я твою «психическую нестабильность» в деле видел. Когда ты нас через выплеск к форту вывел.
— Хм. Ну… По рукам?
— По рукам!
Я задумчиво перебирал в руках бусины разноцветных четок. Под пальцами ощущались выдавленные в камушках руны. Этот защитный оберег я подарил когда-то одной девчонке. Точно этот. Он был сделан по моему с другом проекту и индивидуальному заказу. И камни для четок я лично отбирал.
Не знаю. Может это моя судьба собирать вокруг себя калечных, обиженных или нестандартных людей. В прошлой моей жизни было так же. Да я и сам был тот еще моральный калека. Одинокий, желчный, озлобленный. Сейчас, когда груз поступков и тяготы жизни прошлого Арлекина не давит мне на плечи, я ощущаю себя гораздо более полноценным.
Зоуи была хрупкой девчушкой лет двадцати пяти. С высоты моих почти ста пятидесяти лет — ребенком. Ребенком ненужным и брошенным. Брошенным в огромном позолоченном дворце, на попечение немногочисленных слуг. Она была сколько-то юродной сестрой моего престарелого подопечного — императора Петра Васильевича Шуйского. И наставники запороли ей огранку. А алмаз не может быть слабым. Как говаривал Петр, лучше бы Зоуи вообще не быть! Впрочем, жизнь ей наш драгоценный владыка оставил. Жизнь вполне комфортную. По меркам простецов, ей вообще было не на что жаловаться. Зоуи, по их меткому выражению, как сыр в масле каталась. По тарелочке с голубой каемочкой. Но вот поговорить по душам она могла только со мной. А меня эти беседы развлекали и отвлекали от собственного одиночества и злобы на весь мир. Зоуи была для меня, так сказать, лучиком света в темном царстве.
Я всегда не только собирал возле себя калек. Я пытался им помогать. Должно быть как-то компенсировал свою одиозную профессию. Не знаю. Я не люблю копаться в себе, доискиваясь причин своих поступков. Просто часто понимал, что так будет правильно. А мысли с делом у меня расходились редко.
Вот и для нее я заказал этот браслет. Сугубо индивидуальный. Для коррекции павильона. Сколько возни было, пока мы с Витей Игнатовым подобрали правильные камни и руны! Ну Виктора-то было хлебом не корми, а дай невыполнимую задачу, и он ее за денька три выполнит. Так этот браслет нашел свою хозяйку. А потом, Всплеск, я ушел, вместе с Петром и Витей. А она, видимо, решила, что стать стражем собственного особняка и своих потомков, лучшая идея для нее. Такие ритуалы ведь могут только на добровольной основе свершаться. А теперь дом ее рода достался мне. Как будто в наследство.
Я отшвырнул браслет в сторону, как если бы он жег мне руки. Еще один привет из прошлого. Вроде того спектакля. Только слишком уж осязаемый. Что происходит? Гробница, четыреста лет сна, странный старик в магазине «Нужные вещи» и мое опрометчивое обещание? Дом этот, будь он неладен? Зоуи, переродившаяся в немертвую тварь? Сны эти, зерг бы их драл? Нельзя было просто — вжух! — и вот я на вершине мира, сижу на куче золота. Окружен преданно заглядывающими мне в рот поклонницами. Абсолютов пинками под лавку загоняю! Просто живу в свое удовольствие! Я что, так много хочу, а, дорогое мироздание?