Ладно. Похандрил и хватит. Я жив — это главное. Только живые могут плакать и смеяться, радоваться и печалиться. Только живые могут что-то сделать!
Я поднял браслет с пола и аккуратно положил его возле монитора. Пусть будет. Память все же.
ОЛЕГ. ВОСПОМИНАНИЯ
Как будто отреагировав на перерыв в моих сопливых рефлексиях брякнул комм. Посмотрел на экран. Сообщение от Оксаны.
Интерлюдия: Корнелий Фондорн. Острые грани
Корнелий покинул управление в районе пяти часов вечера. Зашел в «Приют охотника», рекомендованный ему, как самая приличная гостиница в форте. Освежился в душе, сменил уличную одежду и рубашку. Побрызгался одеколоном «Павлоград», производства фабрики «Северное Сияние». Тщательно нафиксатурил усы воском и расческой. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Красавчик! Прикрепил к ноге кобуру со своим любимым «Агентом» — маленьким плоским семизарядным пистолетом. После одного прошлогоднего дела пистолет подарил ему Бриллинг, наказав ни в коем случае не выходить без него. Распоряжения шефа Корнелий выполнял без пререканий или каких-либо возражений.
Выйдя в коридор, он увидел как какая-то худощавого сложения девица в майке и шортах, расписанная как картина экспрессиониста, на повышенных тонах разговаривала с горничной. Вот тебе и приличная гостиница. Пускают кого не попадя. Морщась от коробящих его слух вульгарных выражений, Корнелий постарался покинуть свой этаж как можно быстрее.
Пешком прошелся до цветочного магазина. Купил там нескромных размеров букет алых роз. И отправился в так называемую «Качалку». Неблагополучный район форта, где проживал, наряду со всяким отребьем, объект его романтического и делового интереса.
Хмурые перекачанные местные обитатели провожали его злыми взглядами. Однако увидев перстень ограненного, максимум что позволяли себе — это плюнуть вслед или пробормать: «Ёханый полицай, опять здесь». Его все это заботило мало. Подданные и граждане, проживавшие в подобных Качалке местах, везде были одинаковы.
Наконец, запутанные переулки вывели его к дверям «Промтоваров». Корнелий в последний раз оглядел себя. Туфли немного запылились, но тут уж ничего не поделаешь. Корнелий поправил и так идеальный пробор. И зашел внутрь, под скрип входной двери, бывший в этом месте, видимо, вместо колокольчика.
Фра Дмитриева, про себя Корнелий называл ее именно так, при виде гостя нахмурилась. На лбу залегли не глубокие, но заметные морщинки. Корнелий на миг даже испытал некоторую досаду. Не так должна бы встречать ограненного пришедшего с огромным букетом цветов нулевка из бедного квартала. Однако досада почти улетучилась, когда Оксана радушно улыбнулась ему и своим глубоким чувственным голосом спросила:
— Что угодно, драгоценному господину? У нас тут, — она обвела рукой какие-то ржавые железяки, лежавшие на полках, кажется, не один год, — вряд ли найдется устраивающий вас товар.
— Я к вам. По личному, так сказать, вопросу. Вот, извольте принять, — Он протянул ей букет.
Фра Дмитриева взяла цветы с некоторой опаской, как будто ожидала от безобидного цветочного веника некой подлянки. Покрутила букет в руках и небрежно швырнула на прилавок.
— Совершенно не понимаю, какие у вас могут быть ко мне личные вопросы, эр Фондорн. На все ваши вопросы по поводу Олега я ответила в прошлый раз. Ко мне лично у столичного следователя вряд ли могут иметься дела. Полагаю, вы зря стаптывали свои чудесные туфли. Здесь, в Качалке, такой обуви не место, — на ее лицо вернулось хмурое выражение. А также от нее потянуло волнением и страхом.
Фондорн справился с накатившим снова раздражением. Чего она так нервничает-то? В прошлый раз он был безукоризненно вежлив. И ему даже показалось, что, поначалу, он ощутил некий вполне определенный интерес с ее стороны.
— Какие вам нужны объяснения, фра Оксана? Я пришел к вам, потому что вы мне нравитесь. Букет, вполне объясняет мои намерения. О эре Строгове я вас больше спрашивать не собираюсь. Мне интересны именно вы. Так что, если вы не против, составить мне компанию, то я приглашаю вас прогуляться и провести время вместе. На свидание, — он самодовольно улыбнулся и невольно провел рукой по усам.
— Я конечно, того… Весьма польщена вашим вниманием, эр Фондорн. Но вам сегодня придется искать себе компанию в другом месте.
— Могу ли я надеяться, что вы рассмотрите любой другой удобный для вас день?
Оксана взяла букет, как меч обеими руками. Вышла из-за прилавка и всучила его обалдевшему Конелию обратно, довольно чувствительно приложив гербарий к его груди.
— Чтобы между нами не было недомолвок, драгоценный эр. Я думаю, что вы ошиблись дверью! Доступные и довольно недорогие девочки есть в ассортименте «Веселой клубнички». У нас, в «Промтоварах», женским мясом для залетных ограненных не торгуют! — с каждым словом она все больше распалялась, вдавливая букет ему в грудь, и последние уже почти прокричала.
Корнелий, чисто машинально, потянулся к ней гранью «Спокойствия». Она часто пригождалась чтобы погасить истерику или успокоить буйных «клиентов». Начавшийся скандал и откровенно враждебное отношение девушки были ему неприятны. И вдруг его грань вдребезги разлетелась, раня разум осколками. Как будто наткнулась на невидимую острую преграду. Он застонал, пошатнулся и, почти потеряв сознание, сполз по стене. Из носа на белоснежную рубашку закапала темная кровь.
Апартаменты Парголовой: Олег.
Звонок от Оксаны вывел меня из задумчивого оцепенения.
— Да, прекрасная хранительница моего сердца!
— Олег! — голос девушки буквально звенел от напряжения, чуть не срываясь в визг. — Я кажется только что прикончила этого хлыща, Фондорна.
— Спокойствие! Я, конечно, помогу тебе спрятать тело! Жди. Мчусь! Приеду, все расскажешь.
— Стой! Подожди! Тут Барыга хочет тебе что-то сказать!
— Слушаю, почтенный Фрол Евгеньевич. Что там у вас стряслось?
— Да ничего такого. Не надо тебе к нам. Жив этот пузырь столичный. Он что-то там намагичил и почти без памяти упал. Я сейчас его в гостиницу отвезу. Он вроде в себя приходит, болезный. Оксана к нему пальцем не притронулась! Мы сами разберемся. Помнишь что я тебе говорил про Оксану и неприятности? Так вот, они начались. И в сам раз из-за тебя. Так что я тебя у нас больше видеть не хочу! Уяснил? Мы сами все разгребем. Понял, Олег?
Намагичил значит. Небось просканировать пытался, мразь такая. А Оксана разволновалась и вдарила его выплеском грани. Что ему вообще там понадобилось? Ладно, разберемся.
— Значит так, Фрол. Я сейчас приеду. Это не обсуждается. И мы с тобой кое-что обсудим. Я тебя услышал. Но боюсь нынешним неприятностям я лишь косвенная причина. Проблема не во мне. Встретимся у «Приюта», хмырь ведь там остановился?
— Да. Там и поговорим тогда. Все. Отбой, — и трубку бросил. Ну хорошо на хер сразу не послал. Я вздохнул и отправился одеваться. Как не вовремя все это. Кисмет. Судьба.
К «Приюту» я подошел немного раньше моего визави. Пристроился в тени, под «плащом», и принялся наблюдать за входом. Вход в гостиницу светился уютным желтым цветом наддверной подсветки. Мимо меня по кольцу неспешно проезжали немногочисленные «Жуки» и «Кабарги». Прошагал наряд полиции со свернутыми в скатку костюмами химзащиты у пояса и с винтовками за плечами. Понятно. Готовность номер два, по форту объявили. Прилив близко.
Наконец, подъехала «Кабарга», из которой вылез массивный Фрол и вытащил за собой столичного хлыща. Вид тот имел дикий и слегка ошалевший. Он стоял, слегка покачиваясь и озираясь по сторонам, словно не понимал, как здесь очутился. Рубашка франта была испещрена черными пятнами. Нижняя часть лица в потеках крови. Фрол практически насильно всучил Фондорну изрядно помятый букет алых роз и потащил ко входу в гостиницу. Фондорн вырвал локоть. Швырнул букет в урну, стоящую у крыльца «Приюта». И все еще слегка пошатываясь, ввалился внутрь. Фрол, оставшись в одиночестве, начал активно озираться.
— Я не понял! Этот хмырь что, к Оксане клеился? — все еще не придя в себя от странности происходящего, спросил я появляясь за спиной Барыги.
Тот вздрогнул и повернулся ко мне всем корпусом, прям как осадная башня.
— А что тут удивительного? К Оксане и до тебя подкатывали ограненные типчики. Она по молодости предпочитала парней попроще, а тех слала лесом, в основном. Но без мужского внимания ограненных форта она не оставалась. Ты просто первый с кем она связалась, на свою голову! Да, он приперся с букетом и пригласил ее на свиданку. Она его отшила. Тут он чего-то сделал, ну и того. Поплыл. Кровь из носу пошла, сознание потерял.
Фрол говорил все спокойнее. Кажется его начало отпускать. Но он тут же завелся по новой.
— Сука, он же менталист, судя по перстню! Небось, приворожить хотел. Ну так она в отказ пошла. Пойду ему мозги вынесу, твари! — и он решительно направился в гостиницу.
— Да стой ты, Фрол! — я всем своим небольшим весом повис у Барыги на локте. — Вряд ли это было прямое воздействие на сознание. У него иначе бы мозг через уши вытек. Стой, говорю! Я сам способен свою женщину защитить.
— Я вижу, как ты способен! Чего-то, как вся эта херомантия стряслась, я тебя рядом не видел!
— Это мы исправим завтра же. Здесь моя вина, признаю! Но такое никто и предположить не мог.
— Конечно, никто не мог, млять, предположить, что девушку, которую огуливает ограненный пацан, не примут за шалаву. Это ж, сука, бином Майнца-Ломоносова! Усраться как сложно!
— Слушай! Ты не перегибай, Фрол! Я всему форту дал понять, что у меня серьезные намерения! Что ты несешь про шалаву? Проблема вообще в другом! Она потенциальный ограненный!
— Я знаю, сука!
Мы ошарашенно уставились друг на друга.
Глава 23Тайна происхождения
— Она потенциальный ограненный!