"По крайней мере, я попытался договориться по–хорошему", — подумал он печально. — "А ведь такой шанс был начать новую мирную жизнь".
И спустя мгновение нож, до этого мирно пребывавший в ножнах за воротником, уже торчал из шеи вожака, воткнутый по самую рукоять. Пока труп продолжал стоять на ногах, еще не осознав собственную смерть, Шут уже выдернул из кармана пистолет и приставил к нему глушитель. Огнестрел против складных ножей это, конечно, не слишком спортивно, но тут уж ничего не поделаешь — надо значит надо. Прежде чем шпана опомнилась, он успел выстрелить трижды, по привычке целясь в головы. Перекинуть пистолет в левую руку, нагнуться и выдернуть правой застрявший в мертвой плоти нож. Быстрый рывок вперед, вогнать клинок между ребер уже вставшему парню с какими–то скрепленными короткой цепью деревяшками в руках. Перед лицом оказывается одна из девчонок — удар ногой снизу вверх в лицо — наверняка сломан нос или челюсть, но еще жива, и этого достаточно — развернуть пистолет в сторону последнего выжившего, бегущего к выходу из переулка — ничего личного, просто привык не оставлять свидетелей — выстрел с прицелом между лопаток — дослушать до конца эхо от шума упавшего тела.
Четыре секунды, не больше, прикинул Шут, убирая нож обратно за воротник. И шесть трупов на выходе. Похоже, он побил собственный рекорд. Но обмыть это дело можно и позже, сейчас на очереди то, ради чего он все это устроил — информация. Шут подошел к валявшейся на земле и стонущей от боли девчонке и пинком в живот перевернул ее на спину. Затем уселся на нее сверху, схватил левой рукой за горло, а правой просунул ствол пистолета прямо ей в рот.
— Relax, baby. It" s not so painful. — И обрушил на хрупкий человеческий мозг психический удар.
"Бррр, сколько всего. Ненавижу копаться в чужих мозгах — там темно, сыро и дерьма всякого по самые ноздри. Так, что мне надо–то? Мне надо самые общие сведения. География, язык, письмо. Раз уж я тут застрял, это все пригодится. Хм. Город называется Токио‑3. Почему три? Он же один вроде. Надо выяснить, что и как…"
Секунды тянулись одна за другой, сливаясь постепенно в минуты. Шут фрагмент за фрагментом втягивал в себя чужую память, и чем больше он открывал для себя, тем больший шок он испытывал. На дворе был не 2013‑й год, как он считал, а 2015‑й. Пятнадцать лет назад, то есть в двухтысячном году, в мире произошел некий глобальный катаклизм, который получил название Второго удара. Катаклизм этот вызвал таяние полярных шапок, дикое повышение уровня мирового океана, наводнения в одних местах, засухи в других, полномасштабный перекрой карты Земли, и как закономерное следствие — мировую войну, в которой к святому Петру отправилась примерно половина населения планеты. Но это еще были цветочки. Мировое правительство в лице ООН, вместо того что бы направить все имеющиеся ресурсы на восстановление мировой инфраструктуры, вбухивало огромную тучу бабок в некий институт NERV. Чем занимался этот институт, девчонка не знала. Но зато знала, что в Токио‑3 располагается самая главная база этого института, что она находится под землей в каком–то Геофронте, и что весь огромный город, по сути — собственность этого самого NERV" a. Так же она ничего толком не знала про шляющихся по улицам города гигантских страхолюдин. Впрочем, раз уж в Токио‑3 всем заправляет этот NERV, это явно их делишки.
Потрясенный, Шут отключился от чужого разума и прислонился к стене, что бы опять не рухнуть в обморок. А потом залился истерическим смехом. Право, у высших сил, или кто там заправляет всем в эмпириях, очень специфическое чувство юмора. Сперва они в возрасте восьми лет оставили его без матери на попечение отца–алкаша. Потом в четырнадцать каким–то образом отняли зрение, взамен наделив телепатическими способностями. И вот теперь, спустя три года, вернули глаза на положенное место, но при этом зашвырнули в какой–то совершенно невообразимый мир, где в Токио версии 3.0 делами рулит NERVный институт. Шут снова расхохотался, довольный шуткой.
Успокоился он не скоро, но зато окончательно. Мысль о том, что он теперь находится в совершенно чуждом мире, живущем по неизвестным пока законам, его практически не взволновала. Была ли тому причиной сила воли или давно и прочно искалеченный рассудок — остается загадкой. Пожалел Шут лишь о том, что вряд ли еще когда–нибудь доведется встретиться с Арлекином, Валей и Леной. Но они уже взрослые, как–нибудь без него справятся. Справятся ведь? В конце концов, это было не зависящее от него событие, и все что он может сделать в такой ситуации — попытаться выжить в этом сумасшедшем мире, даже более сумасшедшем, чем его родной. Этим Шут решил заняться немедленно. Первым делом он добил тихо скулившую на земле девчонку — из жалости, потому что после такого надругательства над разумом ей в лучшем случае светила жизнь растения. Затем тщательно обыскал трупы. Ключи от квартир его не заинтересовали, немудреное оружие и ID-карты тоже, а вот деньги получили более пристальное внимание. В сумме из чужих карманов удалось наскрести около тридцати тысяч йен. Это много или мало? Шут порылся в полученной от той девчонки памяти. Приблизительно четыреста долларов, на первое время хватит. Потом взялся за лежавшие на земле мешки. В них были разнообразные вещи, спертые из покинутых по тревоге квартир. Не нужно. Небольшие свертки с аппетитным запахом. Шут развернул один. В нем оказалось несколько толстых жареных лепешек непонятного происхождения. "Окономияки" — услужливо подсказала заимствованная память. Поколебавшись, Шут откусил кусок. Похоже на оладьи с рыбой. Что же, это лучше чем ничего, хотя местная кухня наверняка принесет еще немало проблем.
Так, еда у него немного, но есть. Деньги тоже. Что теперь требуется? Документы. Жилье. Более–менее постоянный источник дохода, поскольку жить, выуживая под психическим прессом деньги у мафии, как он привык, будет проблемой по причине крайне низкого уровня преступности в Токио‑3. То, что ему удалось натолкнуться на компанию несовершеннолетних мародеров, можно было считать большой удачей. И как можно больше сведений об окружающем мире. И все это должно быть в непосредственной близости от NERV" a. Инстинкты, обостренные годами прогулок по лезвию ножа, вовсю твердили, что именно NERV является ключевой фигурой в происходящем, и что именно там он может найти ответы на большинство вопросов. Шут выпрямился и посмотрел на усыпанное звездами ночное небо.
"Если бы боги сидели себе смирно на небесах и не лезли в дела смертных", — философски подумал он, — "в этом мире было бы куда меньше бардака".
Глава 2: Троянский конь
Шут сидел на скамейке в сквере Токио‑3, кормил голубей кусочками сдобной булочки и внимательно рассматривал новенькую, только недавно отпечатанную ID-карту. Занятная штуковина. Вроде просто кусок пластмассы, ан нет, этот кусок содержит в себе все аспекты личности своего владельца. Во всяком случае, все те, которые значимы для бюрократической машины. Вот фотография. Фотография самого Шута. Не слишком удачная, но насквозь пропитанная официальностью, так что сразу видно — не просто карточка, а ДОКУМЕНТ! Вот отметка о группе крови. О согласии пожертвовать свои органы на трансплантацию в случае смерти. Дата рождения. Имя. "Александр Ларкин". Шут горько усмехнулся. Вот и все. Нет больше ни школьника из неблагополучной семьи ******* ********, ни бродячего псайкера Шута. Есть некто Александр Ларкин, родился 6 августа 1997 года, сын американских иммигрантов, что бежали в Японию во времена смуты Второго Удара, сирота, холост, детей нет. У Александра Ларкина есть медицинская страховка, зато нет водительских прав. Александр Ларкин закончил школу, о чем свидетельствовал новенький, под стать карте, аттестат, но в колледж поступить не смог, и в настоящий момент числится безработным. И все. В этом на данный момент заключалась вся личность Александра Ларкина.
"Не густо", — подумал Шут. — "Но это поправимо".
На то, что бы состряпать себе липовые документы пришлось отправиться в Иокогаму‑2 — криминальную столицу новой Японии, убить неделю на поиски нужных людей и еще столько же дожидаться изготовления таких необходимых в обиходе бумажек. Радовало только то, что с убеждением проблем не возникло — подкрепленному психическим давлением приказу еще не мог сопротивляться ни один человек. Как и прибиванию пальцев к столу с помощью гвоздомета. Шут едва заметно улыбнулся. Не дело, конечно, было оставлять после себя изуродованный до неузнаваемости труп именно в тот момент, когда решил начать неприметную жизнь, но должны же у человека быть в жизни хоть какие–то развлечения? Тем более что Шут собирался впервые в жизни устроиться на работу, и предчувствовал, что свободного времени у него в будущем будем немного. Он потянулся, взял лежавшую рядом газету и развернул ее на странице объявлений, продираясь с помощью заимствованной памяти через хитросплетения катаканы.
"Что за народ эти японцы. Вот чего им стоило изобрести нормальный алфавит и не парить себе и людям мозг? Один звук — один символ, это очевидно же! Но нет, обязательно надо было напридумывать всякие загугулины, которые ввек не запомнишь. Да еще меняющие свое значение от малейшего лишнего штриха."
Вот и искомая полоса "вакансии". И огромная рамка на полстраницы: "Институт специальных исследований NERV проводит дополнительный набор персонала".
"Надо же, как повезло! Не думал, что это будет так просто. Что там есть на выбор?"
"Вакансия: специалист по связям с общественностью".
Шут на минуту задумался, попытавшись представить, чем должен заниматься человек на этой должности. Воображение потихоньку буксовало. Ладно, оставим.
"Вакансия: водитель тягача".
Было бы неплохо, вот только водительские права отсутствуют как класс.
"Вакансия: лаборант в лабораторию колориметрического анализа".
Блин, слова какие страшные. И Арли нет, что бы спросить, что они вообще означают.
"Вакансия: сотрудник охраны".
"Заманчиво. Стрелять я умею из всего, что вообще способно стрелять, да и мои собственные майнд–трики никому не дадут прокрасться незамеченным. Упс, а что это там за приписка?"