– Джордж, умоляю тебя, – миссис Вильерс встревоженно всплеснула руками. – Мы были глупыми детьми.
– Мы были детьми, – смеясь, подтвердил мистер Квинси, – Но согласитесь, мистер Вильерс, сейчас бы Маргарет ни за что не заключила подобное пари.
– Полностью согласен, – подтвердил мистер Вильерс, с интересом и удивлением поглядывая на супругу.
– А это значит, – мистер Квинси удовлетворённо кивнул, – что я прав, Маргарет. Ты изменилась и стала куда более скучной. Что и требовалось доказать.
23 декабря 1848 года. Пять часов после полуночи.
Сегодня ночью произошло нечто очень странное.
С вечера миссис Вильерс не могла найти себе места. Всё дело в том, что около месяца назад мистер Вильерс был срочно вызван в Лондон по делам и должен был возвратиться домой сегодня утром. Надо сказать, что за последние месяцы мистера Вильерса уже дважды вызывали ко двору, и это немного тревожило госпожу. Она очень не любила оставаться одна, боялась темноты и поэтому в периоды отсутствия супруга часто задерживала меня в своей комнате до поздней ночи.
Как я уже сказала, мистер Вильерс должен был вернуться домой утром. Приближалось Рождество, и он намеревался провести этот день с семьёй. Правда, спустя несколько дней ему снова предстояло отправиться в Лондон, и эта кратковременность встречи особенно будоражила госпожу. Она хотела, чтобы каждый час, каждая минута, проведённая мистером Вильерсом дома, была окутана уютом и теплом.
К празднику ожидали и прибытия мистера Квинси. Мистер Хилл как-то сказал мне, что если мистера Квинси не задерживала служба, то он всегда отмечал Рождество в компании мистера и миссис Вильерс.
Миссис Вильерс была очень взволнована скорым приездом дорогих ей людей. Тревогу её усугубляло и то, что погода в последние дни резко испортилась. Лил нескончаемый дождь. Некоторые дороги размыло, отчего движение по ним либо было затруднено, либо совсем прекратилось. Всё это очень беспокоило миссис Вильерс, но, чтобы скрыть от прочих, а возможно, и от себя самой волнение, госпожа занимала себя бесконечными домашними делами. Она то и дело вызывала миссис Харрис, чтобы уточнить меню для завтрака и обеда, узнать о порядке в доме или даже о здоровье всех слуг. До позднего вечера она не отпускала меня от себя, то желая, чтобы я ей почитала, то вдруг замечая пыль на каком-нибудь шкафу и требуя срочной уборки. Приближалась полночь, когда она вдруг, в бессчётный раз осмотрев комнату, сказала:
– Полог на кровати совсем запылился. Было бы здорово поменять его к приезду мистера Вильерса. Думаю, эта спальня должна встретить его в голубых тонах.
Должна признать, что замена полога на господской кровати – дело совсем не из лёгких, и оно не под силу одной худощавой девушке вроде меня. Всё дело в том, что полог этот был сделан из тяжёлой плотной материи и крепился он почти под самым потолком, отчего достать до креплений было возможно, только стоя на высокой лестнице. Но миссис Вильерс была непреклонна. Вообще, она имела одну необычную черту характера – если в её голове зарождалась идея, госпожа не могла успокоиться до тех пор, пока идея эта не становилась реальностью.
Понимая, что спорить с хозяйкой бесполезно, и ощущая себя героем какого-то театра абсурда, я всё-таки отправилась к миссис Харрис. Слуги, зная, в каком беспокойном настроении пребывает госпожа, ещё не спали. Миссис Харрис встретила меня в халате. Обычную строгую причёску она уже успела сменить на мягкий пучок. Она смотрела на меня с тревожным подозрением.
– Миссис Харрис, – сказала я. – Госпожа желает сменить полог на своей кровати.
Полуночный каприз хозяйки вызвал у миссис Харрис только тяжёлый вздох.
– Хорошо, – сказала она. – Иди к миссис Вильерс. Скажи, что через пару минут я приведу людей и принесу всё необходимое.
Обрадовавшись тому, что мне не придётся менять полог самой, я поспешила к хозяйке. Новость о том, что скоро её желание будет выполнено, невероятно взбодрила миссис Вильерс. Она даже радостно хлопнула в ладоши – что, надо сказать, было ей совершенно не свойственно.
Через пару минут, как и обещала, в спальню госпожи пришла миссис Харрис. На ней снова было строгое платье управляющей. Я поразилась тому, как быстро она преобразилась. Вид её сейчас ничем не выдавал того, что пару минут назад она собиралась отойти ко сну. Сейчас, как и всегда, он была собранна и готова к выполнению любого каприза госпожи.
Миссис Харрис привела с собой мистера Хилла и ещё двоих молодых мужчин. Они принесли высокую лестницу и новый полог – голубой с золотым орнаментом. Хорошо зная предпочтения хозяйки, управляющая принесла также новые шторы, скатерть для стола и несколько кружевных салфеток также голубого цвета.
Мужчины в этот час оказались менее собранны, чем миссис Харрис. Они едва не уронили лестницу в попытках установить её возле господской кровати. Затем же, когда лестница всё же была водружена на отведённое для неё место, один из молодых мужчин залез на неё, но на самом верху запутался в пологе и, ухватившись за него, чтобы не упасть, едва не порвал материю и не выдрал крепление. Командующий молодыми слугами мистер Хилл был крайне недоволен. Он то и дело поглядывал на госпожу, словно надеясь, что, утомившись суетой, она выйдет из комнаты и он, наконец, сможет высказать своим подчинённым всё, что думает об их работе. Но, к огорчению мистера Хилла, госпожа уходить не собиралась. В конце концов, борьба молодого слуги и полога утомила мистера Хилла, и он прогнал его с лестницы и взялся за дело сам.
Пока мужчины меняли полог, мы с миссис Харрис сменили шторы на окнах, постелили новую скатерть и обновили салфетки. Всё это время миссис Вильерс взволнованно ходила по комнате, то давая бесполезные указания мужчинам, то проверяя, ровно ли мы с миссис Харрис разложили салфетки и вся ли злополучная пыль исчезла из спальни.
Наконец, когда все приготовления были сделаны, а миссис Харрис и мужчины покинули спальню госпожи, миссис Вильерс устало опустилась на стул, стоявший напротив зеркала. Она была задумчива.
Осторожно, стараясь не потревожить её мысли и не пробудить в ней очередную идею несвоевременного благоустройства дома, я подошла к хозяйке и стала разбирать её причёску. Теперь работа с волосами госпожи не вызывала у меня хлопот. Я делала это каждый вечер и каждое утро с тех пор, как оказалась в этом доме. Мои пальцы знали каждую шпильку в её волосах, и я могла бы с закрытыми глазами разобрать её прическу и собрать заново в том же идеальном виде. Мне нравились её волосы. Они были густые, длинные и блестящие. Я не понимала, зачем она прячет их в строгих, плотно закрученных причёсках. Ей очень шли распущенные волосы. Вечерами, когда я расплетала и расчесывала их, облик миссис Вильерс становился невыразимо нежным и трепетным.
– Наверное, я сегодня не усну, – сказала миссис Вильерс.
– Вам обязательно нужно поспать, госпожа, – сказала я, прядь за прядью расчёсывая её волосы. – Вряд ли мистер Вильерс обрадуется, увидев вас завтра сонной и уставшей. А именно так и будет, если вы не поспите.
Госпожа грустно улыбнулась.
– Ты права, Бетти, – вздохнула она. – Я просто не могу дождаться, когда мистер Вильерс вернётся домой. Нужно будет утром проверить подготовку завтрака. Разбуди меня пораньше. Ну, ладно, хватит.
Я едва успела закончить плетение её ночной косы, как она вскочила с места и принялась торопливо развязывать ленты платья. Когда я помогла ей переодеться ко сну, она велела мне погасить свечи и оставить её одну.
Я проснулась около четырёх часов утра от странного шума. Из спальни госпожи доносились неясные звуки. Сначала мне показалось, что упало что-то тяжёлое, а потом послышались тихие шуршания и скрипы. Казалось, в соседней комнате кто-то роется в шкафах. Ко всему прочему ночью разразилась гроза. Грохот грома и шум бьющих по стеклам порывов ветра не давал мне возможности хорошо расслышать происходящее в господской спальне.
Тем не менее странные звуки очень напугали меня. В волнении я потянулась к канделябру, но не сразу смогла зажечь свечу. Первое, что пришло мне на ум, – это то, что в дом пробрались воры. Я прислушалась, но разговоров не было слышно. Только поскрипывания открывающихся шкафов и неясный шорох.
Собравшись с духом, я осторожно приоткрыла дверь и выглянула из своей комнаты. В господской спальне всё стихло. Выставив свечу, словно бы это было какое-то оружие, я сделала несколько шагов вперёд и застыла.
Увиденное заставило меня на секунду оцепенеть. Кровать госпожи была пуста. Одеяло лежало на ней комком, а полог, тот самый полог, который вечером с таким трудом поменяли трое слуг, валялся на полу. Все ящики комода, стоявшего у стены рядом с кроватью, были открыты. Их содержимое в беспорядке свешивалось из ящиков или валялось на полу. Ближайший шкаф был широко распахнут, а перед ним стояла миссис Вильерс. Вид её напугал меня даже больше, чем весь беспорядок, обнаруженный в комнате. Госпожа была в ночной рубашке без халата. Волосы, которые с вечера я лично заплела ей в косу, оказались распущены и взъерошены. Глаза её были широко распахнуты, а зрачки расширены, словно у дикого ночного животного. Взгляд её был безумен. С каким-то маниакальным напряжением она прижимала правую руку к груди.
Увидев свет от свечи, она резко попятилась и закрыла глаза левой рукой. Правую руку от груди она так и не оторвала. Несколько мгновений госпожа смотрела на меня, словно не узнавая. Вид её привел меня в беспокойство. Я подумала, что стоит пойти к миссис Харрис и срочно отправить кого-нибудь за доктором. Возможно, госпожа переволновалась с вечера и ей стало дурно. Я уже собралась идти к управляющей, когда миссис Вильерс заговорила. Голос её был непривычно холоден, если не сказать зол.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она меня.
Её ледяной тон напугал меня. Никогда она не говорила со мной так. Сейчас, в всполохах света, рождаемого бесчисленными молниями, в этой помятой рубашке, с этими растрёпанными волосами и метающими гневные искры глазами, она была похожа на злую ведьму, какими порой взрослые пугают детей.