Гриффитс промолчал. Я надеялся, что убедил его. Если убедил, дело попало в хорошие руки. Человек он проницательный, изворотливый, хитрый. Движение, еще движение. Он поднялся. Краешком глаза я увидел: он медленно бредет прочь. Я изменил положение, чтоб обозреть пирс. Флек и Генри, сверкая парадной белизной одежды, готовились покинуть шхуну. Я закрыл глаза. И, сколь ни удивительно, заснул. А может, в этом не было ничего удивительного.
Опустошенный свыше всякой меры, израненный, я уснул.
К обширному перечню моих болей приплюсовалась еще одна, переполнившая чашу терпения. Из-за нее я и пробудился. Меня пинали в подреберье, и пинки эти нельзя было счесть безобидной щекоткой. Я поднял голову – Леклерк. С присущей ему учтивостью. Щурясь на солнце, я перевернулся, облокотился на правую руку. Еще раз сощурился, на сей раз от мягкого шлепка по щеке. Моток шнура от оконных гардин.
– Получай обратно. – Ни гневной мины на физиономии, ни желчи в голосе. Он изучал мое лицо. – Неужели, Бентолл, ты думал, будто я упущу из виду возможность – да нет, реальную опасность – манипуляций со второй ракетой? Ты меня недооценил. А в итоге снова сел на мель.
– Не так уж ты смекалист, – проговорил я. Меня тошнило. – Чего и впрямь не учел, так это твоих манипуляций с Харгривсом и Вильямсом. Их допрашивают порознь, шантажируют, угрожая расправиться с женами, если не выложат всю правду. И детали должны целиком совпасть. Может, я тебя и на самом деле недооценил. Можешь казнить меня. Можешь расстрелять. Не возражаю.
– Никто не собирается тебя казнить, Бентолл. Ни тебя, ни других. Завтра мы отчалим, оставив всех вас целыми и невредимыми.
– Сколько лет ты практиковался Леклерк, – ухмыльнулся я, – чтоб лгать с правдивой мордой?
– Завтра узнаешь.
– Все кормишь меня завтраками? А как ты намерен держать до той поры в повиновении сорок человек? – Зря я послал капитана Гриффитса к Флеку? Или не зря?
– Ты сам подсказал нам выход, Бентолл. Блокгауз – надежная тюрьма. Оттуда не убежишь. А своих людей я брошу на погрузку. Караульные в этом случае – излишняя роскошь. – Переглянувшись с Хьюэллом, он одарил меня улыбкой. – Ты не разлюбил капитана Гриффитса? Он тебя клял на чем свет стоит за первую ракету.
Я промолчал. Ждал, что будет дальше.
– У него вышла маленькая неприятность. Ничего серьезного. Он, видимо, хотел объясниться с капитаном Флеком, как англичанин с англичанином. Облаять за измену. Флек, надо думать, не пожелал остаться в долгу. Выступая в одинаковых возрастных и весовых категориях, они схватились не на шутку, на равных. Гриффитс покрепче, зато Флек похитрее. Пришлось их разнимать, чтоб не отвлекали моих людей.
– Хоть бы они забили друг друга до смерти, – проворчал я.
Леклерк усмехнулся и пошел вместе с Хьюэллом прочь. Их ждало светлое будущее. Но не меня. Диверсия сорвалась. Гриффитс и Флек – в конфронтации. Надежды рухнули. Мэри меня отвергла... Леклерк торжествует повсеместно.
А у меня в перспективе – пуля в затылок. Я испытывал тошноту, слабость, боль. Я чувствовал себя побитым и посрамленным. Может, пора сдаться? Я перевернулся. Вижу, капитан Гриффитс на подходе. Садится на прежнее место. Рубашка порванная, грязная. Лоб исцарапан. В уголке рта струйка крови.
– Поздравляю, – с горечью сказал я.
– Поздравления весьма кстати, – спокойно ответил он. – Флек мне поверил. Его не пришлось долго убеждать. Он побывал нынче на противоположной оконечности острова и обнаружил близ рифа тело – или останки – фиджийца. Он собирался списать убийство на акул, но теперь передумал. Отправил помощника на разведку.
– Ну а как же драка?
– В разгар наших переговоров Леклерк вышел из ангара. Он пристально следил за нами. Чересчур пристально. Нам оставалось одно: драться. – Я поднял голову. Он улыбался. – За время поединка успели обменяться информацией.
– Капитан Гриффитс, вы заслуживаете адмиральских погон.
Солнце садилось в море. Два китайца принесли нам поесть – консервы и пиво. Еще двое проследовали к блокгаузу, наверное, чтоб подстраховаться на случай волнений – вовне или изнутри. Лейтенант Брукман перевязал мне руку. Кажется, ее состояние доктора не обрадовало. Всю вторую половину дня китайцы и матросы под присмотром Хьюэлла готовили краны к операции по погрузке ракеты в металлический контейнер, который уже возвышался над платформой. А я переживал о Мэри. Представлял себе ее одиночество. Спит она? Не спит? Помнит обо мне? Испытывает отчаяние, хоть вполовину равное моему?
Незадолго до заката Флек и Генри появились со стороны пирса. Застыли прямо напротив меня. Флек широко расставил ноги, скрестил руки на груди. Гриффитс замахал кулаками. Со стороны казалось: вот-вот возобновится поединок. Словесный или настоящий. Я отреагировал, адекватно: оперся на локоть в ожидании живописного зрелища. Загорелая физиономия Флека за время нашей разлуки осунулась.
– Генри их отыскал. – Голос его охрип от ярости. – Одиннадцать покойников. Лживый убийца! Я сам не ангел, но он настоящий дьявол. Он предупредил меня, что здесь есть пленники, которых завтра я увезу на Фиджи.
– Ты полагаешь, в твоем распоряжении имеется завтра, Флек? Тебе ни о чем не говорит эта картина: часовой на пирсе? Твой корабль отсюда не выпустят. До тебя не дошло, что тебя ждет та же судьба, что и остальных? Леклерку не нужны живые свидетели.
– Знаю. Но нынешняя ночь мне ничем не грозит! Ночь я пересплю на шхуне. А на рассвете к берегу причалит «Грассхоппер» – каботажное судно с самой отчаянной командой во всем Тихом океане. Я должен провести их через рифы. – Даже в ярости Флек отлично исполнял роль свирепого бойца.
– А для чего это судно предназначается? – спросил я.
– Разве не понятно? – вступил в диалог Гриффитс. – Большой корабль не может приблизиться к пирсу. Там всего десять футов глубины. Шхуна Флека? На ней нет крана, который мог бы перегрузить ракету на субмарину. Держу пари, у «Грассхоппера» гигантский подъемный кран, а, Флек?
– Верно. О какой подводной лодке вы...
– Об этом потом, – прервал его я. – Генри нашел рацию?
– Нет, – ответствовал сам Генри, как всегда, грубо. – Они взорвали туннель на той стороне. Ну, запечатали ход.
А завтра, подумалось мне, они загонят нас туда и тоже запечатают. Может, Леклерк говорил правду, обещая не расстреливать нас. Голодная смерть менее скоропалительна, нежели расстрел, но столь же эффективна.
– Что ж, Флек, выбор за тобой, – сказал я. – Твоя дочь учится в Калифорнийском университете, по соседству с крупнейшей в мире базой межконтинентальных баллистических ракет – военной авиабазой в Вандерберри. Наипервейшая цель для водородной бомбы. Бандиты вторгнутся и в пригревшую тебя Австралию. Все погибшие...
– Заткнись, ради Бога, – прорычал он, мимикой выражая самые противоречивые чувства: страх, отчаяние, гнев. – Что от меня требуется?
Я объяснил, что от него требуется.
Когда солнце коснулось горизонта, за нами пришла стража, и мы под конвоем отправились в блокгауз. У самого входа я оглянулся. Рядом с ангаром вспыхнул прожекторный луч. Люди Леклерка будут вкалывать всю ночь напролет. Пусть вкалывают. Если у Флека получится, есть шанс, что «Черный крестоносец» так и не прибудет по назначению.
Если, конечно, у Флека получится.
Глава 12СУББОТА3 часа ночи – 8 часов утра
Я очнулся ночью в непроглядной темноте. Проспал часа четыре, а то и шесть, сколько точно, неведомо. С определенностью я знал одно: самочувствие препаршивейшее. Жара в предбаннике блокгауза стояла невыносимая. Тяжелый, спертый воздух вызывал головокружение. А у цементной индустрии были на руках все козыри в борьбе с производителями матрасов.
Я неловко привстал. Лишь жалкие крохи былой гордости не позволили мне вскрикнуть, когда вес тела пришелся на левую руку. Я прислонил правое плечо к стене, и кто-то зашевелился рядом.
– Проснулся, Бентолл? – голос капитана Гриффитса.
– Ага. Который час?
– Чуть больше трех.
– Три часа! – Капитан Флек обещал управиться к полуночи, не позднее. – Три часа! Почему вы не разбудили меня, капитан?
– Зачем?
Действительно, зачем? Чтоб я метался взад-вперед по темнице, изнемогая от волнения и бессилия? Ведь вырваться отсюда было немыслимо.
Еще с вечера мы втроем – капитан Гриффитс, Брукман и я – минут тридцать ощупывали стены в тщетной попытке найти уязвимое место. И это в помещении из железобетона, способного противостоять взрывной волне в сотни тонн! Но долг обязывает. Что ж, мы нашли то, что искали, то есть ничего не нашли.
– Снаружи вроде ничего не слыхать? – спросил я.
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Ну вот, – с горечью продолжал я. – Обидно, что моя почти воплотившаяся надежда рухнула.
– В каком смысле?
– Я имею в виду, что все, что только я ни делал на этом проклятом задании, валилось к чертовой матери. Бентолл доказал полную свою несостоятельность. Мало надежды, что фортуна повернется к нам лицом в столь поздний час. – Я сокрушенно покачал головой. – Лишних три часа. Либо он потерпел неудачу, либо попал под замок, посадили для профилактики. Вряд ли теперь имеет значение, что произошло на самом деле.
– Еще есть шанс, – сказал Гриффитс. – Каждые пятнадцать минут один моряк, забравшись на плечи другому, обозревает окрестности через вентиляционный люк. Ничего подозрительного. Море с одной стороны, гора – с другой. И все. А ведь почти всю ночь светила луна. Флек не имел возможности покинуть шхуну в такой ситуации. Может, потом...
– Почти всю ночь, говорите вы. Почти?
– Ну, с полчаса было темно, после полуночи, – признал он неохотно.
– Получаса ему с лихвой хватило бы, – проговорил я невесело. – Даже пятнадцати минут. Не стоит теперь обольщаться.
Обольщаться действительно не стоило. Я ждал от Флека слишком многого. Выбраться при лунном свете на волю, да еще под перекрестными взглядами часового и погрузочной бригады, а у тех – прожектора. Добраться до ключей в капитанском домике в пятидесяти ярдах от ангара. Выкрасть ключи. Освободить Мэри, а потом и нас. Не многовато ли? Но других надежд у нас не было. Утопающий хватается за соломинку.