Его губы изогнуты в легкой улыбке, на щеках появляются эти горячие, как ад, ямочки.
Голубизна его глаз поглощает меня целиком, пока он не становится всем, что я могу видеть, и всем, чем я могу дышать.
Это он.
Ксандер.
Ощущение, которое охватывает меня, настолько сильное, что сумка выпадает из руки, ее содержимое рассыпается по полу.
— Это ведь не сон, верно? — шепчу я.
Он шагает в моем направлении и достигает меня за долю секунды. К тому времени, когда я смотрю на него, вдыхаю его запах, со мной уже все кончено.
Он поднимает меня на руки, и я задыхаюсь, когда его губы прижимаются к моим, его язык вторгается в меня и пирует на мне.
У меня даже нет времени сосредоточиться или подумать. Ксандер целует меня с отчаянием человека, находящегося на грани нервного срыва.
Как и я, он не дышал, и теперь мы вдыхаем воздух друг друга впервые за целую вечность. Я обвиваю руками его шею, а ногами его тонкую талию и целую его всем своим существом.
Он здесь.
Он вернулся за мной.
— Это ответ на твой вопрос? — он что-то бормочет у моих губ.
— Не совсем. — я касаюсь его губ своими. — Мне нужно немного больше, чтобы убедиться.
Он усмехается, звук легкий и искренний, когда он вновь завладевает моими губами. Этот поцелуй медленный, более страстный. Он пробует меня на вкус так же сильно, как я пробую его.
Нет такого постоянного послевкусия алкоголя. Теперь только мята, океан и... Ксан.
Мой Ксана.
Он вдыхает меня так же глубоко, как я вдыхаю его.
Он ощущает меня так же сильно, как я его.
Он вернулся.
О, Боже. Он вернулся.
— Подожди. — я качаю головой, нуждаясь в том, чтобы выйти из своего тумана. — У тебя еще есть несколько дней, нет?
На его щеках появляются ямочки, когда он улыбается.
— Меня отпустили за примерное поведение.
— Серьезно?
— Да. Я должен был вернуться за тобой, Грин.
— Я так по тебе скучала. — мой голос срывается от признания.
Он стонет:
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Ты понятия не имеешь, как сильно я скучала по тебе.
— И ты понятия не имеешь, как сильно я тебя люблю.
Я замолкаю, моргая.
— Скажи это еще раз. Я не уловила этого с первого раза.
— Я люблю тебя, Грин. Я влюблен в тебя. Наверное, это началось в тот день, когда ты обняла меня и сказала, что никогда не отпустишь. С тех пор это чувство только усилилось, и я, возможно, ненавидел тебя за это все эти годы, но ни разу не переставал любить.
Если бы был момент, когда я могла бы замереть во времени, то это было бы сейчас. Я хочу схватить его, запечатлеть, упаковать в коробку и смотреть на него в будущем, желательно каждый день.
Мое сердце почти разрывается, когда я позволяю своим пальцам блуждать по его затылку, и шепчу:
— Наверное, я начала любить тебя раньше. С годами это стало пыткой, но оно того стоило.
Он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу своим ртом.
— Так оно того стоило, да?
— Безусловно.
— То есть ты ничего не изменишь в этом?
Я делаю паузу, прежде чем сказать с убежденностью:
— Нет. Именно из-за этого я стало той, кем я являюсь.
— И ты стала моей.
Я не могу сдержать усмешку, когда он прищуривается.
— Ты должна это сказать.
— Сказать что? — я изображаю беззаботность.
— Моя?
— Твоя.
Эпилог
Кимберли
3 года спустя
Я просыпаюсь, погружённая в наслаждение.
Буквально.
Мои ноги широко раздвинуты, когда Ксандер пирует на моей киске. Его порочный язык пробегает вверх, а затем проникает в меня.
Я отрываюсь от кровати и хватаю его светлые пряди с силой, которая, должно быть, причиняет боль. Но это его не останавливает.
Он пожирает меня, как голодный хищник, а я его бедная, желанная добыча.
Его большой палец находит мой клитор, и он делает это мастерски, щелкая и кружа. Это безумие, насколько лучше он знает мое тело, чем я. Как он сводит меня с ума самыми простыми прикосновениями.
В тот момент, когда он играется пальцами, мне конец.
Полный и абсолютный конец.
Я выкрикиваю его имя, кончая ему на язык. Мое дыхание становится резким и быстрым, когда он еще раз облизывает мои чувствительные складки.
Когда его лицо появляется у меня между ног, он улыбается так широко, что ямочки образуют глубокие складки на его щеках.
Он высовывает язык и слизывает меня со своих губ, и я не могу сдержать стон.
О, Боже.
Это никогда не устареет.
С тех пор как мы начали жить вместе в колледже три года назад, Ксандер всегда будит меня таким образом или своим членом глубоко внутри меня. В конечном счёте, он всегда будит меня оргазмом и этими озорными ямочками на щеках.
Я пытаюсь разбудить его, обхватив губами его член, но это случается не часто. Во-первых, он всегда встает первым, а во-вторых, ему обычно не нравится, когда я лишаю его «утреннего веселья», как он это называет.
— Доброе утро, красавица.
Он взбирается по моему телу медленными, небрежными поцелуями вверх по животу.
Я прекратила свою истощающую жизнь диету два года назад. Для принятия этого решения потребовалось слишком много времени, поэтому, как только я начала воздерживаться от еды, я решила вести здоровый образ жизни, но не голодать.
Ксандер стал моим личным тренером по бегу, и я, возможно, хотела бы убить его в самом начале за все долгие пробежки, которые мы делали, но потом я начала с нетерпением ждать их. И, ладно, то, как он выглядел в своей спортивной одежде, могло бы немного помочь. Хорошо, очень сильно помочь.
Он просто восхитителен, и все девушки, которые бегают в нашем парке, согласны с этим.
Когда я смотрела на них, он дразнил меня и, трахая меня говорил, что я единственная девушка, которую он видит и когда-либо увидит.
Правда, иногда у меня все еще возникают проблемы с уверенностью в себе, но теперь у меня есть свои механизмы, и я научилась с лёгкостью уходить от них, углубляясь в самоутверждение.
Теперь я могу посмотреть на себя в зеркало и, наконец, улыбнуться. Я могу быть собой и не хотеть стать кем-то другим.
И человек, который сыграл самую важную роль во всем этом, это этот парень, который сейчас прокладывает себе путь поцелуями по моему телу — моему неидеальному, полному растяжек и шрамов телу — и все еще имеет тот дикий, похотливый взгляд в глазах.
Он щелкает по моему соску подушечкой большого пальца, и я издаю глубокий стон и провожу кончиками пальцев по тому месту, где его сердце. Он сделал татуировку, как только вернулся из реабилитационного центра и держался подальше от водки. Мы пьем, но теперь он никогда не теряет себя от этого.
Грин.
Вот что написано на татуировке. Всего одно слово рядом с его сердцем.
Он заставил меня расписаться на нем на всю жизнь, и я все еще чувствую себя близкой к слезам при виде этого.
Ксандер мой так же, как и я его.
Его грудь прижимается к моей, когда он улыбается мне своей небрежной, сонной, похотливой улыбкой.
— Доброе утро, Ксан. — я взъерошиваю его светлые волосы.
Я не могу оторвать от него рук, и, возможно, я слишком влюблена в этот цвет. Он сияет в утреннем свете, льющемся с балкона нашей спальни.
Он опирается на локти, так что они оказываются по обе стороны от меня.
— Счастливого окончания учебы.
— Уф, не напоминай мне обо всех вещах, которые я должна сделать сегодня. Кир потребовал, что хочет приехать сюда.
Папа, Льюис и Кириан присоединятся к нам за обедом после церемонии, а потом я уже договорилась с Эльзой, Эйденом и остальными.
То есть, если Эйден не решит похитить Эльзу куда-нибудь.
Теперь у нас всегда семейные обеды и ужины. Льюис и папа наши отцы, и хотя я не называю Льюиса «папой», а Ксан не делает то же самое с моим отцом, у нас есть невысказанное взаимопонимание, вроде того, которое было у папы и Льюиса в течение многих лет.
Так проще и не доставляет нам огорчения от посторонних глаз.
Мама переехала в Париж два года назад. Она присылает нам приглашения на свои выставки, но мы не ходим. Сейчас, когда мы говорим о ней, нет даже боли. Она как та дальняя родственница, о которой на самом деле никто не заботится.
Даже Кириан, который должен быть привязан к своей матери, не хочет проводить с ней время и теперь стремится быть «правильным» мужчиной, как папа и его дядя Льюис — его слова, а не мои.
— Я подкуплю Кириана пирожными, чтобы он не остался на ночь, — говорит Ксандер.
— Почему он не может?
— Потому что мы отмечаем.
— У нас много торжеств за один вечер.
— Тогда нам придется добавить еще одно. Самое важное.
Он лезет под подушку и достает кольцо с ослепительно зеленым драгоценным камнем сверху.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю между ним и кольцом. Это не может быть тем, о чем я думаю...?
— Я хотел сделать это с тех пор, как переехал, но отец и Кэлвин говорили обо всем этом взрослом дерьме об окончании колледжа и тому подобное. Кроме того, я не хотел отвлекать тебя больше, чем следовало бы. Излишне говорить, что я так чертовски долго ждал, чтобы официально сделать тебя своей, назвать тебя своей женой, своей жизнью и своим будущим.
К тому времени, как он заканчивает, я плачу, как маленькая девочка.
— Да! Абсолютное да!
— Я не спрашивал. Это означает, что у тебя есть шанс сказать «нет», а у меня его нет, Грин.
Он надевает кольцо мне на палец. Идеально — конечно, так оно и есть.
Иногда мне кажется, что Ксандер знает меня даже лучше, чем я сама себя.
Он останавливается и смотрит на меня так, как я никогда не перестану смотреть на себя.
И по этой причине он не только идеально подходит мне, но и был создан для меня.
Точно так же, как я была создана для него.
— Я так сильно люблю тебя, Ксан.
— И я люблю тебя, Грин.
Он завладевает моими губами в медленном поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.