— Сколько можно тут жить! Я уже согласна уйти жить на съем, только бы недовольное лицо твоей мамочки не видеть!
Что отвечал отец, Вера не помнила, может и ничего не отвечал, но в прошлом году они наконец-то переехали. И Веру мама сразу же перевела в эту школу. Они ходили относить документы вместе, а потом шли обе веселые, мечтали, как Вера будет отлично тут учиться. Не отлично учиться оказалось невозможно, потому что эта школа была одна из лучших в городе. Но вот как оно все обернулось… Вера уже в шестом классе, начались серьезные предметы и выяснилось, что она «не тянет». Вот совершенно никак. Школа то хорошая, но и требования высокие. Вера до ночи сидит над домашними заданиями, а у одноклассников — репетиторы. Но мама считала, что это глупость:
— Ну какие репетиторы в шестом классе?! — возмущенно говорит она отцу, — если мы сейчас начнем за все платить, то она никогда не научится, только и будет ждать, что мы все решим, все устроим. Да, мне наняли репетитора по математике, но в выпускном классе, подготовиться к экзамену, и я, поверь, каждую родительскую копейку отработала — сдала на «пять»!
Вера не слышала, что отвечал на это отец, может и молчал.
Больше всего Вера любила читать, и, если бы можно было, она бы вообще не выходила из своей комнаты, и читала бы, читала. Подружки ее все остались в старой школе и прежнем дворе, а тут дом большой, во дворе никто не гуляет кроме малышей с мамами, а в школе, понятно, у Веры подруг нет и не предвидится. Мама не сильно радовалась Вериному увлечению, говорила, что она в ее возрасте уже мальчиками интересовалась, а не читала, как старая бабка.
Года два назад, когда они еще жили у родителей отца, был случай: пропала девочка из Вериной прежней школы. Вера ее толком не знала, потому что училась тогда в четвертом классе, а та девочка в восьмом. Помнила только, что у нее были длинные черные блестящие волосы и ровная прямая челка до глаз. Мама тогда совершенно не так говорила, наоборот, пугала теми же самыми мальчиками, и даже отправляла деда встречать Веру после школы, хотя до дома было идти два квартала. Но со временем история с девушкой забылась, а потом вообще сказали, что она из дома убежала, потому что она такая. Вот какая такая, это Вера не поняла, но все успокоились и стали ходить домой сами, как прежде, но Вера попросила дедушку всё равно встречать ее, потому что была трусиха.
Росла Вера медленно. Глядя на неё нынешнюю, и не скажешь, что ей двенадцать, десять, не больше. В её новом классе девочки все были как взрослые, носили лифчики, обсуждали мальчиков, а Вера завязывала черной резинкой куцый хвостик на волосах и боялась пауков. Понятно, что это не добавляло ей популярности.
— Веруня, никого не слушай, — говорила ей бабушка, когда Вера тайком от мамы бегала к ней в гости, — успеешь еще вырасти, не спеши сильно. Эх, знаешь, как время то бежит. Оглянуться не успеешь, а уже все и закончилось.
Вера пила чай, ела рассыпчатое, густо посыпанное сахаром печенье, смотрела на бабушкино морщинистое лицо, ее руки с покалеченными артритом пальцами и даже представить не могла, как это так, что время может закончится.
— Ладно, беги уже, заждались тебя подружки! — говорила бабушка, и Вера бежала со всех ног во двор.
Глава 3. Никто. Сейчас
Дядя Коля вернулся в дом, когда солнце начало припекать. Сел к столу, отдышался. Жена его что-то готовила, ходила туда-сюда от стола к плите, не обращая на него внимания. Дядя Коля вроде бы как сам себе начал рассказывать:
— Прухин Виталька машину свою из гаража выгнал, чинит. Я подошел посмотреть, сгнила уж вся.
— Ну так то же еще его отца, понятно, что сгнила. На машине ездить надо, — ответила жена, и дяде Коле этого стало достаточно, чтобы тут же продолжить:
— Но вот смотрю на него, рукастый он, вот бы отец за него порадовался…
Жена резко остановилась и, упершись руками в бока, сказала:
— Вот не начинай только, а!
В свое время она стала инициатором отъезда всех их детей в столицу. «Делать тут нечего», — говорила она как заведенная вначале их старшей, Алле, а потом уже Алла помогла младшим брату и сестре туда перебраться. Все устроены, все довольны, у всех семьи, сюда приезжают раз в год, и дядя Коля понять не мог, чем же жена недовольна. Вот хоть бы сын их младший, Колька, тут остался, но нет, и он уже там обосновался. Пробовал скандалить, так жена сказала ему, что теперь ее точно ничего не держит и тут же соберет сумки и уедет к детям.
— Да я что, просто к слову пришлось, — сказал примирительно.
Жена фыркнула и продолжила заниматься делами.
— Жаль, что жизнь свою не устроил, — продолжил дядя Коля о Прухине, — мог бы как отец, жениться, да и жить душа в душу…
Жена обернулась и спросила удивленно:
— Коля, ты что сегодня, консультант в рубрике «Отношения»? Успокойся уже. Не все там так просто у них в семье было, уж поверь мне, — и, помолчав, вроде как решая, достоин ли ее муж знать всю правду о соседях, сказала, — между прочим, твой Антон Прухин жене изменял.
— Да ладно!
— Вот тебе и ладно, — подогретая недоверием собственного супруга, сказала жена, — я сама, своими собственными глазами видела, как он в дом девок водил, когда его жена на работе была. Так что давай, хватит идеализировать их семейку.
Дядя Коля с недоверием покачал головой:
— Не может этого быть.
— Да ты что, мне не веришь?! Вот в это окно видала, как девка какая-то по их саду бежала, а Прухин за ней.
— Голые?!!!
— Почему голые? Вот ты старый извращенец! Нет, одетые. Поссорились, наверное. Она бежала, он за ней, догнал, за руку схватил, та давай вырываться, но он ее уговорил и обратно отвел.
— А ты Зое не сказала?
— Вот еще! Одно дело самой узнать, другое — когда соседи расскажут. Не помнишь, что ли, какая она гордая ходила? Нет, не стала я с ней ссорится. Между прочим, нам газ вообще по её доброте душевной достался, наш дом после её, могли к нам и не заводить, — напомнила она мужу.
— А когда это было?
— Я уже и не вспомню. Год восемьдесят пятый, наверное, может раньше. Но врать не буду, было это один раз и больше не повторялось. Ну, я так точно не видела.
Зоя Ивановна в этом момент тоже вышла на кухню. Сын варил что-то в кастрюле, медленно помешивая. Принюхалась — пахло тушенкой.
— Что там у тебя?
— Макароны по-флотски.
— Зачем столько делаешь? Я есть не буду! — сказала и уселась на табурет, — чаю мне налей, — приказала.
Прухин налил заварки на дно чашки и снял чайник с плиты.
— Вскипяти вначале, — остановила его мать.
— Кипел только что.
— Вскипяти, сказала!
Прухин молча зажег газ.
Зоя Ивановна поерзала на табурете и закряхтела.
— Что, мама?
— Жопа болит, — сказала она, имея в виду свой геморрой, — пойду, лягу. В комнату мне принеси!
Прухин проводил взглядом ее, уходящую в комнату, потом достал из кармана таблетку, положил ее в чашку с заваркой и тщательно принялся размешивать, стараясь не звенеть ложечкой. Пару раз останавливался и прислушивался, но нет, ничего, показалось.
Сегодня он выкатил наконец-то из гаража отцовские «Жигули». Отец ездил на них на охоту, как он это называл. Становился где-то чуть поодаль какого-то техникума или ПТУ, стоял, высматривая. Последние разы брал с собой Виталия.
Отцу нравились совсем юные, тоненькие и беленькие, а приходилось брать какие были: ширококостных, грудастых селянок постарше. Некоторые сами в машину лезли. Но отец был трус, говорил, что маленькую девочку сразу бросятся искать, а такую, которую в пятнадцать из дому за тридевять земель отпустили, хватятся дай бог через неделю, когда она не приедет за очередной сумкой с закрутками в родную деревню.
Сегодня, когда Прухин ковырялся в машине, подошел к нему этот старый дурак — дядя Коля, постоял рядом, заглянул с умным видом под капот, будто разбирается в машинах. Прухину нравилась когда-то их Алка, высокая, красивая, волосы длинные, но отец тогда сказал ему: «Даже не вздумай!», и объяснил, что нельзя «охотиться» рядом с домом. Потом Алку отправили учиться, и Прухин решил, что и ее младшая, Люба, тоже хороша, и отец уже к тому времени умер, но та ходила везде, как приклеенная с братом-двойняшкой, а потом и она уехала.
Отец держал своих под гаражом. Прухину так было неудобно: машину надо было то выгонять, то потом на место ставить. Поэтому он сделал себе комнатку под теплицей, провел свет, который включал из дома, короче, все удобства. И утилизировать было удобно — тут же под грядками, специально сконструировал их съемными, потому и запаха особо не было. Но даже если бы и был, мать в теплицу не ходила, а чужие и подавно, посторонние к ним никогда не заходили.
Эта, которая сейчас у него, наверное, умрет скоро. Выглядит она неважно: лицо зеленое, волосы вылезли клочками, оттого вся башка в проплешинах, фу. Поэтому Прухин загадал, что если машина заведется, то поедет на охоту. Только выбирать будет хорошо, это может быть уже последняя у него. И захотелось ему вдруг найти такую, какие отцу нравились: маленькую, беленькую. Ему самому нравились совсем другие: крупные, высокие, с большой для своего возраста грудью. Прухин плотоядно облизнул губы.
— Скоро ты там?! Оглох, что ли, не слышишь, чайник кипит? Я слышу, а он не слышит! — раздался недовольный голос матери из глубины дома.
— Сейчас! Несу! — крикнул он и налил кипятку в чашку, в которой уже полностью растворилось снотворное. Сегодня не нужно было, чтобы ему помешали.
Вера и не заметила, как начало темнеть. «Мама меня убьет», пронеслось в голове. Наскоро попрощавшись с подружками, она еще мгновение колебалась, подняться ли в квартиру, чтобы попрощаться с бабушкой, но, решив, что каждая минута дорога, побежала домой что есть силы. Если идти нормальным шагом, Вере надо полчаса, чтобы добраться, но за полчаса окончательно стемнеет. Автобусы тут не ходят, маршрутка поворачивает дальше, возле частного сектора, можно попробовать сесть там, решила Вера, на ходу меняя маршрут. На остановке было пусто.