— Ты обещаешь? — сноваповторила свой вопрос Оля.
— Да, я обещаю, но...
Ольга приложила палец ксвоим губам:
— Все, Аня, больше нислова.
На следующий день онаумерла.
Во время отпевания вхраме Аня стояла, никого не видя, кроме лежащей в гробу сестры. Родные чертылица, застывшие навсегда, отзывались в душе Ани неподвижностью чувств и мыслей.Она была в полуобмороке. В чувство ее привел горячий воск, капнувший на руку.Она вздрогнула и, поправив свечу, невольно прислушалась к пению.
Зряще мя безгласна ибездыханна предлежаща,
Восплачите о мне, братиеи друзи, сродницы и знаемии:
Вчерашний бо деньбеседовах с вами,
И внезапу найде на мястрашный час смертный.
Сердце Ани затрепетало.Ей показалась, что сама Оля устами певчих обращается к ней.
— Все верно, верно, —прошептала Аня, — мы еще совсем недавно беседовали с тобой, а сейчас ты лежишьбезмолвная. Нет, я тебя слышу. Говори, что я могу для тебя сделать, сестренка?
И снова в ее душуворвались слова песнопения:
Но прошу всех и молю,
Непрестанно о мнемолитеся Христу Богу,
Да не низведен буду по грехоммоим,
На место мучения:
Но да вчинит мя, идежесвет животный.
С этой минуты для Анивсе вокруг словно преобразилось. Из сердца исчезла тоска, осталась лишь тихаяпечаль. Она стала горячо молиться о упокоении души Ольги.
На следующий день, едвадождавшись утра, Аня поспешила в храм к ранней обедне. После службы, съевпросфору, она пошла на кладбище. Там, на Олиной могиле, читала Псалтирь, апотом просто сидела и вспоминала детские годы, проведенные с сестрой.
Глава 3. Решение
Болезнь и смерть сестрыочень изменили Аню. Она стала задумчива и полюбила уединение. Теперь девушкаходила в храм на службы почти каждый день, чем очень обеспокоила своихродителей.
Наступила Великаяпятница Страстной недели. Аня стояла возле вынесенной плащаницы и слушала проповедьнастоятеля собора протоиерея Владимира Каноникова.
— ...Мы искупленыдорогою ценою, говорит святой апостол Павел. Вот эта цена, — отец Владимируказал рукой на плащаницу. — Перед нами лежит Господь мертвым во Гробе. Страшноподумать: чтобы жил человек, умирает Бог. Да, дорогие мои, такова ценаБожественной любви. И нет больше той любви, как положить душу свою за другисвоя. Подумайте об этом, подходя прикладываться к святой плащанице, и задайтесебе вопрос: можем ли мы иметь такую любовь, чтобы по ней узнали, что мыученики Христа? и какую жертву мы с вами можем принести Христу? Я говорю не опожертвовании на храм, а именно жертву Богу нашему. Богу, который не имеетнужды ни в чем, кроме нашей ответной жертвенной любви...
Аня шла к плащанице,мучительно размышляя, что же она может принести в жертву Христу. Уже подойдя кплащанице и поцеловав ноги Христа, она вдруг подумала, что могла бы принестиХристу в жертву свою жизнь. Всю жизнь без остатка. И ей стало хорошо и легко надуше от этой мысли.
Целуя Евангелие, лежащеена плащанице, Аня прошептала: «Господи! Прими мою жизнь Тебе на служение и неразлучай меня с Собою никогда».
Прошло сорок дней сосмерти Ольги, и Аня заговорила о монастыре. Родители испугались не на шутку истали убеждать Аню не губить свою жизнь.
«Надо жить как все.Всему должна быть мера, — говорили они. — Одно дело безграмотная старуха,которой, кроме как в религии, не в чем больше проявить свои духовные запросы,другое дело ты — образованная и начитанная девушка. Ты собираешься похоронитьсебя заживо в монастыре, а о нас ты подумала? Мы только что потеряли Олю, естьли у тебя хоть какое-то чувство к нам, твоим родителям?»
Аня все равно продолжаланастаивать на своем.
— Я этого допустить немогу, — негодовал Александр Всеволодович, — это просто блажь и более ничего.Как это, позволь тебя спросить, согласуется с заповедью почитания родителей и,наконец, с заповедью любви? Это же просто фанатизм какой-то. Средневековье, вотчто это.
— Папа, — почти плача,проговорила Аня, — вспомни слова Христа: «Кто возлюбит отца или матерь болееМеня, недостоин Меня».
— Не могу понять этойзаповеди, — продолжал кипятиться отец, — просто не понимаю, и всё. Это вышемоих человеческих сил.
С началом июня семьяБерестовых начала готовиться к выезду за город на дачу, где обычно проводилакаждое лето. К этому времени Аня уже стала посещать Введенский женскиймонастырь, стоявший на окраине города. Она вновь напомнила о своей просьбе иумоляла родителей оставить ее на жительство в монастыре хотя бы на одно лето.Супруги не желали слушать дочь, и все закончилось слезами. Когда Аня, рыдая,убежала в свою спальню, Анастасия Аркадьевна обратилась к мужу:
— Милый, я больше этогоне выдержу, надо что-то предпринимать.
Александр Всеволодович,нахмурившись, молчал.
— Послушай, не разумнеели отпустить Аню на время в монастырь? Она же не представляет себе, что этотакое. Жизнь в монастыре приведет ее в чувство скорее, чем все наши доводы.
— Хорошо, — сказалрешительно Александр Всеволодович, — только прежде я бы хотел, чтобы ты, вместес Аней, поговорила с настоятелем собора протоиереем Владимиром Канониковым. Онграмотный и передовой священник, и я думаю, сможет убедить Аню оставить мысли омонастыре.
На том и порешили.
Глава 4. Отец Владимир
Анастасия Аркадьевна иАня сидели с отцом Владимиром в гостиной и пили чай. Хозяйка успевала угощатьбатюшку и одновременно рассказывать о возникших в семье разногласиях междуродителями и дочерью. Отец Владимир солидно, по-купечески, пил чай из блюдца,изредка посматривая в сторону Ани, а ей в его взглядах чудилась усмешка.Анастасии Аркадьевне очень хотелось, чтобы батюшка проникся пониманием ихродительской обеспокоенности судьбой дочери. Поэтому она очень волновалась иуже несколько раз повторяла одно и то же, не замечая этого. Отец Владимирспокойно слушал и, не прерывая чаепития, кивал в такт ее речам головой.Анастасия Аркадьевна, обнадеженная таким вниманием известного протоиерея,неожиданно с темы разговора о монастыре перешла на свою любимую тему о жизни вПетербурге. Отец Владимир и на это продолжал кивать головой. Докончив третьючашку чая, он перевернул ее вверх дном и поставил на блюдце. Затемглубокомысленно возвел свой взгляд к потолку и поднял руку с указательнымпальцем вверх. Анастасия Аркадьевна остановилась в своем словоизлиянии и снедоумением посмотрела вначале на потолок, затем на батюшку.
— Да-с... — произнесотец Владимир, — чаек у вас превосходный. — И тут он всем корпусом повернулся кАне и задал неожиданный вопрос: — А не жалко вам, сударыня, оставлять такихпрекрасных родителей?
Аня в растерянностимолчала, не зная, что на это ответить. Анастасия Аркадьевна тут же заулыбалась,видя в этом вопросе поддержку ее мнения.
— Что же вы, сударыня,молчите? — продолжал допытываться протоиерей.
— Жалко, — ответила Аняс замиранием сердца, опустив голову.
— Жалко, и все-такихотите уйти в монастырь?
— Да, хочу, — почтипролепетала она.
— Превосходно! —воскликнул протоиерей, вставая со своего стула.
Мать и дочь встали вследза ним. У Анастасии Аркадьевны вытянулось и побледнело лицо. Отец Владимирповернулся к ней и, словно не замечая перемены, продолжал:
— Любезная АнастасияАркадьевна! Верите ли вы, что, когда я в храме читаю евангельское зачало — тосамое, где Христос призывает первых учеников, а они, оставив отца и лодки,полные рыб, заметьте, не пустые, а полные, идут за Христом, — душа у менязамирает от восторга. Сколько же надо было иметь веры! Какую надо было иметьлюбовь к Спасителю, чтобы совершить этот поступок в обществе, где почитание родителейбыло священным долгом, заповеданным Самим Богом через пророка Моисея.
— Так то же былиапостолы, — как-то неуверенно произнесла Анастасия Аркадьевна.
— Да какие там апостолы,— махнул рукой протоиерей, при этом широко улыбаясь, — простые рыбаки, вот ктоони были такие. Это Христос из них апостолов сделал, а так рыбаками бы иостались.
Брови у АнастасииАркадьевны поползли вверх, что было выражением ее крайнего удивления. Апротоиерей опять повернулся к Ане:
— Смотрите, АннаАлександровна, в Писании сказано: «Взявшийся за плуг и назад оборачивающийся,Царства Божия недостоин».
Потом он вновь обратилсяк Анастасии Аркадьевне, которая и не пыталась скрыть своего разочарования:
— Анастасия Аркадиевна,голубушка, не скорбите заранее. Пусть ваша дочь побудет в монастыре какое-товремя. Там ведь не мед. Если это несерьезно, она сама к вам скоро вернется, ауж если это дело Божие, — при этих словах протоиерей развел руками, смешновыгнув губы уголками вниз, — тогда, простите великодушно, мы с вами не имеемправа идти против Христа, Господа нашего. Вот так-с... а чаек у вас просточудесный. Александру Всеволодовичу кланяйтесь от меня низко. Умнейший человек.Заверяю вас, Анастасия Аркадиевна, таких, как ваш муж, в нашем городе ещетолько два человека.
Отец Владимир еще разпоклонился и пошел к выходу, оставив Анастасию Аркадьевну в полном недоумении.Постояв немного, она кинулась вслед уходящему протоиерею.
— Отец Владимир, однуминутку!
Батюшка остановился,вопросительно глядя на нее.
— Отец Владимир, такудовлетворите же мое женское любопытство, кто же еще эти два человека?
— А, значит, вы согласныс тем, что Александр Всеволодович умнейший человек? Прекрасно.
Анастасия Аркадьевназасмеялась и кокетливо погрозила пальцем отцу Владимиру.
— Зачем вы так? Я жеспросила о тех двоих.
— Хм... я думаю, вы самидогадались, что эти двое мы с вами. — И отец Владимир уже откровенно засмеялся.
Проводив отца Владимирадо дверей, Анастасия Аркадьевна вернулась уже в хорошем расположении духа.
— Ладно, собирайся.Поживешь немного, а там будет видно.
Нужно ли говорить, какаярадость охватила Аню при этих словах! Ведь если бы родители не отпустили ее вмонастырь, ей пришлось бы ослушаться их воли. Да, было достаточно примеровсвятых угодников Божиих, уходивших из дома вопреки родительской воле. Но, что и