- Просто, чтобы мой день не пропал даром, - пояснил он.
- У нас семейные проблемы.
- С дядюшкой Фредом?
- Черт, и все-то ты знаешь. Тебе стоит стать копом.
- Острячка, - произнес Морелли. – Что тебе нужно?
Я вручила ему стопку снимков:
- Сегодня утром в столе дядюшки Фреда вот это нашла тетя Мейбл.
Он перетасовал их:
- Боже. Что это за дерьмо?
- Выглядит как части тела.
Он легонько стукнул меня по голове пачкой фотографий:
- Комедиантка.
- Есть какие-то соображения?
- Нужно пойти к Арни Мотту, - предложил Морелли. – Он руководит этим следствием.
- Арни Мотт размазня.
- Ага. Но он все еще главный. Могу их передать за тебя.
- Что же все-таки это значит?
Джо покачал головой, все еще изучая верхнее фото: - Ни малейшего понятия. Но выглядит реальным.
* * * * *
Я развернулась в неположенном месте на Гамильтон и припарковалась прямо перед конторой Винни, поставив «бьюик» на причал позади шестисотого «мерседеса», принадлежавшего, по моему предположению, Рейнжеру. Рейнжер менял машины, как иные мужчины меняют носки. Единственная общая преобладающая черта всех машин Рейнжера в том, что они всегда очень дорогие и, как правило, черные.
Конни подняла на меня взгляд, когда я вкатилась в дверь:
- Что, Бриггс действительно только три фута ростом?
- Трехфутовый и несговорчивый. Мне следовало прочесть физическое описание, прилагаемое к его обязательству явиться в суд, прежде чем постучать в его дверь. Наверно, ничего больше не поступило еще?
- Прости, - подтвердила Конни. – Ничего.
- Что за дурацкий день сегодня. Пропал мой дядюшка Фред. Поехал по поручениям в пятницу, и с тех пор его никто не видел. Нашли его машину на стоянке у «Грэнд юнион».
Про расчлененку не было нужды упоминать.
- С моим дядей однажды приключилось подобное, - вмешалась Лула. – Он прошел пешком весь путь до Перт-Амбоя, прежде чем кто-то его нашел. На стариков такое находит.
Дверь во внутренний кабинет была закрыта, и Рейнжера нигде не наблюдалось, поэтому я догадалась, что он говорит с Винни. Я глазами указала на дверь:
- Рейнжер там?
- Ага, - подтвердила Конни. – Он делал кое-какую работу для Винни.
- Работу?
- Не спрашивай, - произнесла Конни.
- Не по части охотничьей ерунды.
- Даже близко не стояло.
Я покинула контору и подождала снаружи. Спустя пять минут появился Рейнжер. Вообще-то Рейнжер американец кубинского происхождения. Черты у него «Англо», глаза «Латино», кожа цвета кофе латте, а тело - воплощение всего того, каким должно быть тело. Свои черные волосы он завязал в конский хвост. На нем была надета черная футболка, которая сидела на нем, как татуировка, и черные спецназовские брюки, заправленные в черные высокие ботинки.
- Йо, - поздоровалась я.
Рейнжер взглянул на меня поверх очков:
- И тебе «йо».
Я жадно осмотрела его машину:
- Здоровский «мерседес».
- Просто транспорт, - ответствовал Рейнжер. – Ничего примечательного.
В сравнении с чем? С «Бэтмобилем»?
- Конни сказала, что ты беседовал с Винни.
- Деловые переговоры, милашка. Я не беседую с Винни.
- Нечто подобное я и хотела обсудить с тобой… то есть твои дела. Ты помнишь, что ты в некотором роде мой наставник по охотничьему делу?
- Элиза Дулиттл и Генри Хиггинс сделали Трентон.
- Ага. Ну, правда в том, что охота за головами не очень хорошо складывается.
- Никто не убегает из-под залога.
- И это тоже.
Рейнжер прислонился к машине и сложил руки на груди:
- И?
- И я подумала, может мне стоит внести разнообразие.
- И?
- И я подумала, что ты мог бы мне помочь.
- Ты говоришь о ценных бумагах? Инвестировании денег?
- Нет. Я говорю о зарабатывании денег
Рейнжер запрокинул назад голову и тихо засмеялся:
- Милашка, ты не захочешь такого рода разнообразия.
Я сощурила глаза.
- Ладно, - пошел он на попятную. – Так что у тебя на уме?
- Что-нибудь законное.
- На свете имеются все виды законного.
- Хочу что-нибудь совсем законное.
Рейнжер наклонился ко мне и понизил голос:
- Позволь тебе растолковать мою рабочую этику. Я не делаю того, что вызывает во мне чувство моральной несправедливости. Но иногда мой моральный кодекс отбивается от нормы. Временами мой моральный кодекс несовместим с законом. Большую часть того, что я делаю, пребывает в переходной зоне, только за пределами полностью законного.
- Тогда ладно, как насчет того, чтобы направить меня на что-нибудь по большей части легальное и уж точно морально правильное?
- Ты уверена?
- Да.
Нет. Не очень.
Рейнжер сделал замкнутое лицо:
- Я подумаю над этим.
Он сел в машину, мотор завелся, и Рейнжер укатил прочь.
Итак, у меня имелся пропавший дядюшка, который вполне возможно расчленил женщину и запихал ее части в мусорный мешок. Но у меня также была просрочена плата за квартиру. Как-нибудь мне придется урегулировать обе проблемы.
Глава 2
Я вернулась к «Клаверлиф Эпатментс» и припарковалась на стоянке. Потом взяла с заднего сиденья черный нейлоновый пояс с отделениями для всяческой амуниции, пристегнула его, начинив электрошокером, перцовым балончиком и наручниками. Затем отправилась на поиски управляющего здания. Десять минут спустя я стояла перед квартирой Бриггса, и в руках у меня был ключ от двери. Дважды постучала и провопила:
- Залоговое правоприменение.
Ответа не было. Тогда я открыла дверь ключом и вошла. Бриггса дома не оказалось.
Терпение – необходимая добродетель охотника за головами, и мне ее всегда недоставало. Я нашла стул, поставила его лицом к двери и уселась, выжидая. Я себе твердила, что буду сидеть столько, сколько потребуется, но понимала, что сама себе вру. Начать с того, что сидеть вот так в его квартире было чуточку незаконно. И потом еще существовал факт, что на самом деле я очень боялась. Ладно, допустим, в нем три фута росту… но это не значит, что он не может выстрелить. И не значит, что у него не имеются какие-нибудь чокнутые дружки ростом футов шесть с четырьмя дюймами в придачу.
Я уже сидела час с лишним, когда раздался стук, и я увидела, как под дверь просунули листок бумаги.
«Дорогая Неудачница, я знаю, что ты там, и не собираюсь появляться дома, пока ты не уберешься», - гласила записка.
Великолепно.
* * * * *
Облик моего дома нес в себе поразительное сходство с «Клаверлиф». То же самое сооружение из кирпичей, то же самое минималистское внимание к качеству. Большинство жителей в моем доме старики, разбавленные обществом нескольких латиноамериканцев, которые вносили интересное разнообразие в наше общество. Покинув квартиру Бриггса, я отправилась прямо домой. Проходя по холлу, забрала почту. Желания вскрыть на ходу конверты, чтобы узнать содержимое, у меня не возникло. Счета, счета, счета. Я открыла дверь ключом, кинула почту на кухонную стойку и проверила автоответчик. Ничего. Мой хомяк Рекс спал в клетке в банке из-под супа.
- Эй, Рекс, - позвала я. – Я дома.
Раздался легкий шорох сосновых стружек, но это все. Рекс явно не был настроен чуточку поболтать. Я подошла к холодильнику, чтобы достать ему виноградину, и обнаружила пришпиленную к дверце записку. «Я принесу обед. Увидимся в шесть». Записка была без подписи, но по тому, как затвердели мои соски, я поняла, что она от Морелли.
Я выкинула обрывок бумаги в мусорную корзину и опустила виноградину в клетку Рекса. В стружках произошел значительный переворот. Сначала показался задик Рекса, потом Рекс запихнул виноградину за щеку, замигав черными сияющими глазками, повел на меня усиками и шмыгнул обратно в банку.
Я приняла душ, с помощью геля и фена произвела манипуляции с волосами, надела джинсы и хлопковую блузку, шлепнулась на кровать вниз животом, чтобы поразмыслить. Обычно я предаюсь философским размышлениям, лежа на спине, но я не хотела до прихода Морелли смять прическу.
Первая мысль, пришедшая мне в голову, была посвящена Рэнди Бриггсу, и как было бы здорово протащить его за маленькую ногу по лестнице из его квартиры, чтобы его глупая, как дыня, башка подскакивала на ступеньках, бум, бум, бум.
Потом я подумала о дядюшке Фреде, и в левой глазнице ощутила резкую боль.
- Почему я? – вопрошала я, но, как водится, ответа не дождалась.
По правде сказать, дядюшка Фред вовсе не был Индианой Джонсом, и мне на ум не приходило ничего путного, кроме приступа болезни Альцгеймера, несмотря на те чудовищные снимки. Я попыталась вспомнить все, что о нем знаю, но этого оказалось очень немного. Когда он улыбался, это была радушная и фальшивая улыбка, а его вставные челюсти при этом клацали. А ходил он, разведя ступни в сторону… как утка. Вот и все. Все воспоминания о дядюшке Фреде.
Пока я бродила по тропинкам своей памяти, на меня напала сонливость, и тут вдруг я очнулась от дремоты с тревожным чувством. Я услышала, как со щелчком открылась входная дверь, и сердце стало выпрыгивать из груди. Когда я пришла домой, то закрыла дверь на замок. А сейчас кто-то ее открыл. И этот кто-то был в моей квартире. Я задержала дыхание. Пожалуйста, Боже, пусть это будет Морелли. Мне не очень по душе был образ шныряющего по моему дому Морелли, но это гораздо приятней, чем столкнуться лицом к лицу с уродливым тупым парнем, которому захочется схватить меня за горло и сжимать, пока мой лиловый язык не вывалится наружу.
Я вскарабкалась на ноги и поискала оружие, остановившись на розовых туфлях-лодочках на высоких шпильках, оставшихся со времен, когда я была подружкой невесты на свадьбе Мегеры Шарлотты. Я прокралась из спальни в гостиную и заглянула в кухню.
Это был Рейнжер. И он выгружал содержимое большого пластикового контейнера в чашку.