Выше, выше!..
— Позовём, Алёша? Я готова. «Джемина, Джемина, выхожу на связь!»
— А тебе хочется? Профессор опыты ставит, понимаешь, сталкеров из нас воспитывает. Успеется! Просто полетаем, может, встретим кого — вне программы?
— Полетаем!
Выше! Облако рядом, совсем близко. Пахнуло сыростью, ударил морозом по коже… Отпустило. Нет облака, внизу осталось, снова небо вокруг. А Солнце ещё высоко, далека ночь, можно не спешить, не считать минуты.
— Здорово, что мы здесь встретились, Алёша! Я — в Тростянце, дочку только что спать уложила, ты…
— Такое уже делалось, Профессор рассказывал. Программа на дисках у нас одинаковое, наушники синхронно надели… А вообще, здорово!..
Солнце ближе стало, больше. Другое оно, на настоящее не слишком похожее. На то не посмотришь без тёмных очков, без закопчённого стёклышка. А тут гляди вволю, только глаза прищурить не забудь.
А кто сказал, что наше земное, Солнце — настоящее?
Выше!
— Ничего, что я на «ты», Алёша? Оно как-то само…
— Не смеши, партизанка. Ты ещё с «благородием» меня поименуй!
Легко с нею, с Джеминой-баскетболисткой! Слова подыскивать не надо, смущаться нечего. Правильно, что не стал он, Алёша, события торопить, в друзьях порою лучше, чем в любовниках…
Хмыкнул товарищ Север, на ту, что рядом с ним скользит, покосился. Улыбается, глаза прикрыла. Красивая. Живая… Сука же ты, Иван Иванович, не тем будь помянут! Привык людей, как семечки, лущить, мент поганый! И ты, Юрий Владимирович, товарищ Юго-Восток, хорош. Самых головастых в АГ-3 собрал — для чего? Неужели после 26-го не пригодятся?
А вдруг и это не зря? Может, Юрий Владимирович испытание товарищу Северу устроил? Твоя группа, твоя власть, что хочешь, то делай. Хочешь, Джемину, математичку очкатую, бетоном залей, хочешь, в небо с собой возьми?
Диск с новой программой, Алексей сразу скопировал, словно чувствовал. Копию в бумажный пакетик уложил и в сумку спрятал. Вовремя — чтобы Джемине перед ночной дорогой передать. А ноутбук со всей начинкой баскетболистка сама захватила, догадалась.
Созвонились, время назначили.
Встретились сразу, даже звать не пришлось.
Выше, выше!..
— …Насчёт прожекторов мы, возможно, правы. Ты заметила, что они в темноте появились? Некробиотика — излучение смерти. Уходит свет — уходит жизнь…
— Алёша, здесь вокруг люди: миллионы, миллиарды. Это же Ноосфера, отпечаток человечества. Мысли, воспоминания, чувства, боль радость… Мы ничего не видим, не слышим, но все это рядом, здесь… Я тебе не успела рассказать, перед самым отъездом раскопала. Кажется, твой Профессор и его друзья изобрели какой-то чип, приборчик в мозгу, чтобы в небе не летать, а сразу — по нужному адресу. Телефонная станция… Я собрала все опровержения, разложила по хронологии. Старый способ — утопить информации в ерунде, потом дать слово дюжине академиков…
Прикрыл глаза товарищ Север, поморщился. Опять тайны Бургундского двора, конспирация, заговоры, комплоты! Кому они нужны? Лететь бы по небу, ни о чем не думать…
А зря! Неужели не понял? До сих пор не понял? «N-контакты» и товарищ Юго-Восток — два бочка у яблочка. Катится яблочко аккурат в 26 апреля.
Понято-то понял… И приказы, между прочим, выполнять положено.
— Джемина! Слушай боевой приказ: скорость сбавить, к сеансу связи приготовиться!..
Не свистит в ушах воздух, не гладит лицо ветер. Тихо вокруг, лишь вдали — лёгкий звон, словно льдинки ломаются. Лицо Джемины рядом. Протянула подпольщица руку в синей перчатке, Алёшиных пальцев коснулась.
Исчезла улыбка с губ.
— Все-таки рискнём, Алёша? Я… Погоди минутку, я… Как тот профессор из анекдота, не смешно даже. Хотела совсем другое сказать, хотела… Я знаю, кто такой товарищ Север, Алёша. Давно догадывалась, почти сразу, с первой нашей встречи. А той ночью поняла, что права. Вот так! Лгать больше не хочу, Алёша, дорогой мой товарищ Север, так и знай.
Прямо в глаза смотрела Джемина-подпольщица. Ждала.
— Вот как?
Улыбнулся товарищ Север, Джемину-подпольщицу за руку взял.
Дрогнули пальцы.
— Ну и ладно. Мемуары напишешь — лет через сто.
Покачала головой Джемина, поджала губы, прогоняя нестойкое небесное колдовство. Морщинки на лбу, знакомый близорукий взгляд.
— Не хочу… Через сто лет — не хочу!
— Варя… Она — твоя девушка, да? У тебя с ней серьёзно, Алёша? Я… Не знаю, как сказать, но ты сам должен… Понимаю, сейчас совсем не время, тебя могут убить, и меня могут. И вообще, нас здесь нет, мы — призраки…
— Мы — не призраки, Джемина. Мы — здесь. Никого не убьют, ни меня, ни тебя. А обо всем остальном — после 26-го, хорошо? Ну, что начали? I’m North! I’m North! Do you listening me? I’m North!…
Дорожка 6 — «Тайна третьей планеты»
Музыкальная тема из мультфильма.
Композитор Александр Зацепин.
(2`20).
Тем, кто слышал, комментариев не требуется, остальным лучше послушать. Конечно, музыка неотделима от фильма, от образа Будущего, краешек которого в нем показан. Вселенная прекрасной Утопии, в которой главная проблема — два мелких злыдня, легко побиваемые Алисой Селезнёвой.
…Когда небо исчезло, исчезли облака. И Солнце, и ветер, и звон далёких льдинок.
— Джемина!
— Я здесь, Алёша, здесь!..
Нет, не здесь. Здесь ничего нет — и самого «здесь» тоже нет. Только белое ничто, непрозрачное, вязкое. Белый колодец, белый омут. Ни дна, ни покрышки.
…Алексей дёрнул рукой, сжал кулак. Скользнуло ничто между пальцами. Нет, даже пальцы исчезли. И сам он исчез, сгинул, пропал, слился с этим белым…
— Алёша, не волнуйся, в любой момент мы можем вернуться, ты же помнишь. Программа действует.
Фу ты! Молодец, подпольщица, не растерялась. Вытер бы Алёша пот со лба, только нет ничего — ни лба, ни пота. Эх, зря Джемина призраков поминала!
«I’m North! I’m North! Do you listening me?» Белый омут. Прямо-таки «Theodor Bastard»! Дохлых рыб не хватает, чтобы по небу парили.
В пустоте, в пустоте,
В пустоте, в пустоте…
Откликнулись? Кто у «бастардов» главный? Дохлый Буратино?
— Алексей? И… мисс Джемина, как я полагаю? Теперь вы меня можете воспринимать… слышать…
Откликнулись! Непонятно кто, непонятно откуда. То ли рядом совсем, то ли из дали несусветной, с края мира. Слова… Не разберёшь откуда они — сквозь белое Ничто проламываются, или сами рождаются, бульбочками в мозгу всплывают.
…Сейчас дохлый Буратино появится!
Вечность — ничто
Когда на пути дождя
Ляжет в ладонь
Тонкое лезвие сна
— Переводчик я настроил… инсталлировал. Не сочтите меня… нас… не любящими гостей… ксенофобами, но вы избрали не самый лучший путь… способ.
В пустоте, в пустоте,
В пустоте, в пустоте…
То ли заикается Буратино, то ли сам себя переводит. Даже слова не его — чужие, как в плохом дубляже.
Переводчик? То есть, говорит не он?
— Сейчас… Требуется некоторое время для окончательной настройки… инсталлирования…
— Кто вы? — Джемина, её голос. Тоже — непонятно откуда.
— Александр Теодор Никольсон. Здесь меня называют Гедеоном.
Вновь дёрнул Алёша рукой — по лбу себя хлопнуть. Гедеон-Цербер, кому ещё тут быть? Предупреждала «тётя Лена»!
…Ушла ладонь в пустоту. Нет, не ладонь — пустота в пустоту.
— Ещё минута…
— Ой!
Алёша даже на «ой» не сподобился — не успел. Сгинула белизна, чернотой сменилась. Ударила тьма по глазам…
— …Проще всего обвинить вас в нарушении границ чужого владения и в покушении на частную собственность. Звучит на первый взгляд нелепо, но наши юристы могут обосновать и не такое…
Ледяные вершины на горизонте, чистое голубое небо, звонкий воздух, стакан с незнакомым соком в руке. Теннисный корт, бассейн, одноэтажный деревянный домик, возле него — «джип» в тропической раскраске. За домом — стальная вышка, ещё дальше стена леса, разрезанная узкой просекой.
Планета Мирца…
…И мистер Цербер — собственной персоной. Скучная у Александра Теодора Никольсона Гедеона персона! Костюмчик-тройка, галстук узкий, очочки железные, тупоносые туфли не по моде. Ликом сер, ростом мал, потому и не в шезлонге — на табурете складном устроился.
Слова чужие, но уже не заикается. Освоился, видать, переводчик!
Шезлонги Джемине с Алёшей достались — вместе с соком. Столик, графин, стаканы пустые. И шезлонг пустой — третий.
Елены нет. Не пригласили рыжую…
— …Но это, конечно, не главное.
Перевёл дух Цербер, потянулся к полупустому стакан — сочком взбодриться перед тем, как речи дозволенные продолжить. Зря он паузу Алёше подарил! Не любил товарищ Север, когда его всякие в галстуках поучают.
— Это точно не главное, друг Гедеон. Главное, что мы сюда дорогу знаем…
Хотел с «мистером» поименовать, раздумал в миг последний. Не в Америке, чай, не в Штатах драных!
— Программа не из сложных, мы её завтра же в Сети выложим. С подробным комментарием: что за диск, какая заставка, цифровой код. Знаете куда? На форум Института Монро. Желаете с их юристами объясняться?
Джемина! И не просто — по-аглицки, с выражением. Знай наших! Улыбнулся Алёша подпольщице. Молодец, сразу сообразила! А мы сейчас добавим.
— В Ноосфере частная собственность не предусмотрена. Пролетарии всех стран соединяйтесь, друг Гедеон! Вам сюда матросов с «Авроры» прислать?
Блеснули очочки. Дёрнулись бесцветные губы, сложились в усмешку.
Не из пугливых он, Гедеон Цербер.
— Это уже традиция, Алексей. Матросов с «Авроры» мне ещё не обещали, но все остальное было. Давайте поступим иначе. Прежде чем устраивать пролетарскую революцию, передайте тому, кто вас сюда послал: нет. Просто «нет», он поймёт.