Фил был легко ранен в плечо, а сознание потерял, потому что упал и стукнулся головой. Это было очень хорошо, потому что будь он при смерти, я бы оказался перед сложным выбором. И, скорее всего, не смог бы спасти друга.
Яда в стреле, похоже, не было, по крайней мере я его присутствие не чувствовал. Я обломил черный перистый кончик и протолкнул стрелу дальше вперед, вытаскивая её по всем правилам с другой стороны.
Я не стал прям лечить Фила, на это ушло бы слишком много сил. Я лишь закрыл его рану. И поправил последствия удара в голове. Фил открыл глаза, вокруг которых продолжали синеть очки.
— Зачем ты вылечил меня⁈ — возмутился он.
— Чтобы было, — усмехнулся я.
— Теперь все пропало! — в отчаянии схватившись за голову, простонал Фил. — Ты сейчас опять потеряешь сознание и…
— Фил, успокойся. Я тебя немного подлатал. Сил у меня еще на семерых таких как ты хватит. А вот с Лейлой будет сложнее.
Фил замолчал, посмотрел на Лейлу, потом на утыканный стрелами экипаж.
— Это да, — пробормотал он, явно стыдясь своей несдержанности.
Пока я разбирался с Филом, отец с Харви успели убрать останки тел с дороги и поджечь их с помощью магии, огнем, который локально поедал мертвую плоть и не стремился перекинуться на все подряд. Закончив с трупами они вернулись в экипаж.
— Помогите мне вытащить стрелы из экипажа, — попросил я.
Стрелы приходилось выдергивать, как дротики, еще больше травмируя экипаж. Жалобные звуки и хлюпанье просто сводили с ума. Экипаж был сделан из живой плоти, она пульсировала живой болью. И я так явственно ощущал её, будто она стала продолжением меня.
Мне было жаль Лейлу, ведь точно так же эта боль терзала и её. Я стал врачевать раны экипажа. И вдруг почувствовал, что эта странная штука, как будто пытается сплетись с моим сознанием в единое целое.
Первым желанием было оттолкнуть её, но я переборол страх и позволил ей влезть в себя.
Чувствовалось, что сознание иное, не человеческое, иначе, как-то по-звериному этот мир воспринимающее. Однако оно было светлым и несло в себе определенно положительную энергетику. Оно стало помогать мне лечить само себя. Будто делилось своей силой на то, чтобы с её помощью излечил плоть экипажа.
В дырках засветился золотой огонек. Они стали затягиваться. Плачь затихал вместе с болью. И наконец-то я почувствовал, что экипаж, как говорится, соответствует всем нормам эксплуатации подвижного состава.
При этом я хоть и ощутил усталость, но затратил сил раза в три меньше, чем ожидал и сохранил дееспособность. После исцеления, сознание экипажа, как будто съежилось, но не улетело, а отползло в самый дальний уголок меня.
А Лейла так в себя и не пришла. Мы потормошили девушку. Я даже попробовал её полечить, хотя у нее уже точно ничего не болело. Но все оказалось тщетным, ей требовалось время, чтобы восстановиться. А сколько — никто не мог даже предположить. Но если бы она и очнулась, было очевидно, что править экипажем она не сможет. Для этого нужны силы, а она слишком ослабела.
Между тем сумерки загустели и грозили перерасти в тьму.
— До полнолуния часа три, — прикинул отец.
— А до храма? — спросил я.
— Если пешком, то как раз часа три. Если на этом экипаже, то меньше часа.
Выбор был не простой. Мы могли рискнуть, пойти пешком и прийти к шапочному разбору. А могли ждать, пока Лейла придет в себя или пока не вернуться лучники и не расстреляют нас огненными стрелами.
Оба варианта проигрышные. Но был и третий, он как раз доверчиво всматривался в меня из уголка моего сознания. И я понял, что экипаж разрешит мне править собой. Теперь мы с ними тоже имели устойчивую связь.
— Я буду править сам, — озвучил я пришедшее мне на ум решение.
— Эрик, это невозможно, — заметил отец.
— Садитесь, — жестко сказал я, немного раздраженный тем, что отец все время во мне сомневается.
Все уселись по местам. Я тоже разместился на мягком сиденье, положил голову Лейлы себе на колени. Все с явным недоверием поглядывали на меня. Но я-то не мог себе позволить не доверять самому себе. Я мог сейчас только брать и действовать, доверяя исключительно своей интуиции. Я дал газу, и экипаж подался вперед.
— Ну, ты даешь, Эрик! — с восхищением присвистнул, приунывший было Фил.
Я напряг всю волю, представляя себя за баранкой КАМАЗА. И экипаж к всеобщей радости поехал и не просто поехал, а даже помчался, куда быстрее, чем когда им управляла Лейла.
— Такими темпами мы будем у храма через полчаса, — усмехнулся Харви. — Молодчага, Эрик.
Отец промолчал.
Вскоре совсем стемнело, а я чувствовал, что такими темпами вконец измотаюсь и когда мы приедем в храм, с меня толку будет как с козла молока. Пришлось сбавить немного ход.
Впереди на дороге замаячили огоньки. Интересно, что это? Добрый знак, или… Но видимо время добрых знаков ещё не наступило — скоро выяснилось, что ничего хорошего в этих огоньках нет. На нашем пути стояли шесть женщин, и каждая держала по горящему факелу. Огонь красиво играл на их лицах и волосах, обозначаю утонченную, но очень холодную красоту.
Кто же были эти женщины?
Да эти женщины — те самые лучницы, что пытались нас убить, догадался я по наличию луков и колчанов за спинами некоторых из них. Но даже не это оказалось самым плохим. А самым плохим, было то, что у троих из них я увидел в руках кинжалы. Да не простые. Я узнал их. Таким кинжалом меня в собственной постели пыталась убить служанка. А после неудачи вышла в окно.
Это — служительницы смерти. И дело затевалось ой как плохое — потому как самая безобидная царапина от такого кинжала была смертельна. И если дойдёт до дела, смогу ли я залечить такие раны, я не знал, и проверять не горел желанием.
Экипаж пришлось остановить, а ведь до храма оставалось минут пятнадцать езды.
— Дороги дальше нет! — монотонным хором промолвили женщины, потрясая факелами. — Мы служительницы смерти — богини Амадей, говорим вам, дороги дальше нет!
— Эх, вот бы переехать этих сучек! — озвучил общую для всех мысль Харви.
— А идея не самая худшая, — неожиданно подала голос Лейла.
С этими словами она сильно вдарила по газам. Мне ничего не оставалось, как только поддержать порыв Лейлы. Экипаж взвизгнул, вздыбился и понесся вперед, как бешенная табуретка, прямо на служительниц.
Служительницы смерти, явно не ожидали такого поворота событий от слова совсем. И проявили постыдную неготовность заслужить возлюбленную ими смерть под колесами экипажа, поэтому в последний момент, оглушив нас бабьим визгом, они с дороги все-таки свалили.
Мы же отправились дальше, во тьму.
Глава 5
Времени потрачено было много и чтобы наверстать его, мы стремительно мчали через темный лес. Так что ветер свистел в ушах. Экипаж, повизгивая, подпрыгивал на кочках.
— Лейла, ну ты бешенная! — я охотно расщедрился на похвалу, не сдержав восхищения дерзкой выходкой девчонки.
— Я просто жить хочу, — резонно отрезала Лейла, деловито поправляя волосы. — А вам, видимо, это надоело.
Вот умела она одной поправкой перечеркнуть весь смысл. Я перечить не стал, не желая потом по итогу нагрубить. И почему Лейла не может быть такой как Стелла? Мягкой, нежной, воздушной…
Душа заныла. Как там сейчас Стелла?.. Успеть бы! Виноват я перед ней, ой, как виноват.
Впереди, рассеивая мрак, появилось алое зарево. Ох не к добру появилось оно, это зарево. Лес стал редеть. Я понял, что мы уже почти на месте.
Ни с того, ни с сего, экипаж вдруг стал замедляться, затем подскочил на какой-то коряге, и мы, напрочь отбив себе пятые точки, встали.
Я почувствовал, что экипаж дальше не двинется. Более того — на мгновение сознание экипажа захлестнула тьма, и он вместе с Лейлой канул в небытиё.
Не успели мы испугаться, как в следующий миг экипаж включился. Лейла тоже пришла в себя, хотя выглядела неважно — краше в гроб кладут.
Толку ни от Лейлы, ни от экипажа на данный момент не было от слова совсем. Состояние обоих можно было классифицировать как нерабочее.
Вот почему Лейла так сильно жалела экипаж, а с ним и себя, они тащились на последнем издыхании.
— Приехали! — сказал я вставая. — Дальше пешком!
— Я останусь здесь, — сказала бледная Лейла, вцепившись в поручень мертвой хваткой. — Со своим экипажем.
Я погладил экипаж по шершавому, разгоряченному боку, он был покрыт пеной, как лошадь после галопа.
— Отдыхай, ты хорошо справился, как наберешься сил, отъедешь немного в кусты, — тихо велел я экипажу, он откликнулся благодарным пониманием. — А ты, красавица, пойдешь с нами!
С этими словами я схватил Лейлу и закинул себе на плечо. Девчонка была слишком гордая, чтобы признать, что она просто не в состоянии идти сама. А мне, не хватало ещё оставить невесту в темном лесе, где водятся чокнутые тетки с кинжалами. Лейла оказалась лёгкой как пушинка и так ослаблена, что даже не сопротивлялась. Лепетала что-то там бессвязное.
Я не вслушивался, просто шел с ней на плече по дороге к зареву. Остальные шли за нами.
Я прикидывал — идти оставалось минут пятнадцать и надо было что-то еще с Лейлой решать. Нести её в храм, где на каждом углу подстерегала опасность — идея не из лучших. Но и под сосной оставить здесь на съедение волкам тоже было нельзя. Хотя, чего греха таить, оставить, немного хотелось.
Взял девчонку, посадил себе на шею, а теперь не соображу, как бы и на кого свалить заботы о ней — с больной головы на здоровую.
Лес расступился. И с пригорка нам открылся вид на храм. Полуразрушенное, старинное каменное здание, подсвеченное кровавым огнем, выглядело зловеще и неприступно. От него распространялась темная энергетика, тягостная, давящая.
Я осторожно опустил Лейлу. Она, как неваляшка, пошатнулась, но все же сохранила себя в вертикальном положении.
— Хам и грубиян, — прошипела Лейла вместо благодарности.
Я с улыбочкой поклонился.
— Всегда к вашим услугам, — нагло при этом заявил я.