Подведем краткий итог. Невозможность удовлетворить базовые психологические потребности, такие как потребность в безопасности, любви, уважении, самоуважении, идентичности и самоактуализации, приводит к болезням и разного рода расстройствам, которые принято называть неврозами и психозами. Однако даже люди, в полной мере удовлетворяющие свои базовые психологические потребности, люди, которых с полным основанием можно отнести к разряду самоактуализирующихся личностей, которыми движет стремление к истине, добру, красоте, справедливости, порядку, законности и прочим высоким ценностям, эти люди также могут испытывать депривацию на метамотивационном уровне. Неудовлетворение этих высших, метамотивационных, потребностей24, или утрата человеком ценностных ориентиров, приводит к расстройствам, которые я называю общей и частичной метапатологией. Я утверждаю, что эти заболевания продолжаюттот же ряд проявлений недостаточности, что и цинга, пеллагра, любовный голод и другие. Поясню. Человеку пришлось столкнуться с неизвестной болезнью, и человек стал искать причину этой болезни - именно таким образом была обнаружена потребность организма, например, в витаминах, минералах и аминокислотах. Значит, потребностью было сочтено то, недостаток чего привел к болезни. Продолжая эту мысль, я утверждаю, что описанные мною базовые потребности и метапотребности являются в прямом смысле биологическими потребностями и что их депривация приводит к разного рода заболеваниям. Именно поэтому я и употребляю придуманный мною термин <инстинктоподобный>: намой взгляд, факты убедительно доказывают, что эти потребности относятся к фундаментальным структурам человеческого организма, что под ними существует некое генетическое основание, пусть даже и очень слабое. И я абсолютно убежден, что рано или поздно мы обнаружим биохимические, неврологические, эндокринные субстраты и органы в человеческом организме, которые объяснят нам на биологическом уровне происхождение этих потребностей и этих заболеваний (см. Приложение D).
О предсказаниях будущего
За последние несколько лет на нас обрушился поток конференций, симпозиумов, книг, не говоря уже о газетных и журнальных статьях, на тему того, каким будет наш мир в 2000 году и в следующем столетии. Я просмотрел эту <беллетристику>, если можно назвать ее так, и был скорее встревожен ею, нежели нашел в ней что-либо поучительное для себя. Почти в девяноста пяти случаях из ста авторы посвящают свое перо описанию технологического рая
36
Здоровье и патология
(или ада), ожидающего нас в XXI веке, и ни один из них не затрагивает вопросов добра и зла, пользы и вреда. Временами весь этот ажиотаж и наплыв статей, толкующих о новых машинах, об искусственных органах, о новых типах автомобилей, поездов, самолетов, и наконец, о еще больших, еще лучших холодильниках и стиральных машинах, потрясает меня своей аморальностью. Временами он пугает меня, особенно когда кто-нибудь походя упомянет о возрастающей угрозе массового уничтожения или даже о возможности полного исчезновения человека как биологического вида.
Очень симптоматично, что в подобного рода конференциях и симпозиумах обычно принимают участие ученые, чьи работы никак не связаны с изучением человека. Уже одно это обстоятельство само по себе может служить объяснением определенного рода слепоты, серьезной недооценки реальных проблем, стоящих перед человечеством. Среди участников обсуждения огромное множество физиков, химиков, геологов, а среди биологов явно преобладают представители молекулярной биологии, науки, грешащей не столько описательностью, но, напротив, редуцирующей отношение к живому до биологической мелочности. Характерно, что и психологи, и социологи, которые все же изредка выступают по этим проблемам, тоже являются представителями прикладных разделов своих наук, и, поскольку приглашают их на роль <экспертов> в дискуссии, то их выступления обычно также нейтральны и безоценочны.
Словом, совершенно ясно, что вопрос <прогресса> в данном случае понимается лишь как вопрос прогресса инструментов и никак не соотносится с проблемой цели, с той очевидной истиной, что умные и сильные инструменты в руках глупых или жестоких людей приведут к еще большей глупости или еще большей жестокости и что в таком случае технологический <прогресс> не столько полезен, сколько опасен.
Я могу выразить свое беспокойство иначе, я могу подчеркнуть, что во всех прогнозах и рассуждениях о 2000-м годе звучат понятия только материального плана, такие как <индустриализация>, <модернизация>, <рост благосостояния>, <общество изобилия>, и пресловутый прогресс тоже касается лишь материальной стороны жизни человечества, например, рассуждения об использовании морских богатств для увеличения производства пищевых ресурсов или о том, как эффективнее обустроить города, чтобы справиться со стремительным ростом населения, и т. д.
Подобные футурологические прогнозы настолько поверхностны, что в большинстве случаев мне не удалось обнаружить в них ничего более, чем беспомощные экстраполяции в будущее, линейное продолжение кривых на графиках развития. К примеру, в одном из них говорится, что при существующих темпах роста численность населения к 2000-му году будет намного превышать сегодняшние показатели, в другом - что при существующих темпах урбанизации к 2000-му году будет столько-то и столько-то городов. Как будто мы не в состоянии планировать наше будущее, как будто мы не
О гуманистической биологии
3 /
можем изменить тенденции, которые вьвывают у нас беспокойство. Я, например, считаю, что при планировании будущего следует подумать о мерах по сокращению численности населения. Я не вижу никаких причин, по крайней мере биологических, по которым человечество, если оно возьмется, не смогло бы справиться с этой задачей. То же самое можно сказать и в отношении структуры городов, или в отношении количества выпускаемых автомобилей, или в отношении воздушных перевозок. Я полагаю, что подобные прогнозы, учитывающие только сложившуюся ситуацию и сложившиеся тенденции, сами по себе являются побочным продуктом нашей безоценочной, чисто описательной концепции науки.
2
Неврозы как ошибка личностного развития
Я предпочел бы обсудить лишь несколько аспектов этой темы, но отнюдь не для того, чтобы быть более доходчивым, а отчасти потому, что в настоящее время работаю именно над ними, отчасти потому, что считаю их особенно важными, но главным образом потому, что на них обычно не обращают внимания.
Традиционно, с медицинской точки зрения, невроз25 рассматривается как поддающееся описанию патологическое состояние или как болезнь. Но подобный подход явно страдает однобокостью, и потому мы предлагаем взглянуть на невроз диалектически, увидеть в нем своеобразное движение человека вперед, к здоровью, к раскрытию и реализации своего человеческого потенциала, движение неуклюжее, слабое и робкое, порожденное не мужеством, но страхом, - словом, мы предлагаем увидеть не только текущее состояние больного, но и заглянуть в его будущее.
Имеющиеся данные (пока в основном это клинические данные, но мы видим, как к проблеме подключаются и иные исследователи) уже позволяют нам утверждать, что практически в каждом человеке и уж наверняка в каждом новорожденном ребенке заложено активное стремление к здоровью, заложена тяга к развитию, к актуализации человеческого потенциала. Но, постулировав подобный тезис, мы должны тут же с грустью оговориться, что лишь очень немногие люди реализуют свой потенциал. Лишь небольшая часть населения достигает точки самоидентичности, или <самости>, точки полной самоактуализации - даже в нашем обществе, которое является одним из самых благополучных на земле. Вот он, величайший парадокс. В нас от роду заложен импульс к воплощению своей <человечности>. Но почему нам так редко удается реализовать его? Что мешает нам?
Я только что изложил новый подход к феномену человека - я признал его огромные потенции и одновременно выразил глубокое разочарование тем, насколько редко и насколько неполно они реализуются. Этот подход про Неврозы как ошибка личностного развития
39
тивоположен ныне принятому, подходу <де факто>, когда выявляемые константы тут же, априори рассматриваются в качестве нормы, как это, например, делал Кинси и как сейчас делают в своих опросах телевизионные журналисты. Такой описательный, безоценочный подход к человеку, когда за норму выдают среднее арифметическое, подталкивает нас к выводу, что эта <нормальность> - лучшее, чего мы можем ждать от человека, и потому должны довольствоваться ею. Но я склонен считать такого рода <норму> скорее болезнью, или уродством, или задержкой человеческого развития, которые встречаются сплошь и рядом и которых мы не замечаем. В связи с этим мне вспоминается старый учебник по психопатологии, которым я пользовался на последних курсах университета - книга сама по себе ужасная, но с замечательным фронтисписом. По нижнему его краю был пущен ряд младенцев - череда восхитительно-розовых, сладких, невинных младенцев. А у верхнего края была размещена картинка, изображавшая пассажиров метро - с серыми, угрюмыми, кислыми физиономиями. Подпись внизу была чрезвычайно проста: <Что случилось?> Вот и я о том же.
Сразу оговорюсь: то, над чем я работаю сейчас и чем собираюсь поделиться с вами, касается стратегии и тактики научного исследования, это скорее подготовка к исследованию, попытка изложить клинические данные и данные моих собственных наблюдений таким образом, чтобы их можно было рассмотреть под научным углом зрения, то есть перепроверить и уточнить их, найти им подтверждения или опровергнуть их, убедиться в правильности или ошибочности интуитивных догадок и так далее и тому подобное. Для этой цели, а также для тех, кто интересуется философскими проблемами, я хотел бы вкратце остановиться на некоторых теоретических вопросах, важных для понимания следующих разделов. Это извечная философская проблема взаимоотношения факта и его значения, того, что есть, и того, что должно быть, проблема описания и оценки, ужасная проблема, вставшая перед философами сразу с рождением этой науки и до сих пор не решенная ими. Я хотел бы поделиться своими размышлениями по этому поводу, размышлениями, которые помогли мне обойти эту философскую загвоздку - сделать выбор из двух путей в пользу третьего.