Аркканцлер снял шляпу.
– Ну, что скажешь? – резко осведомился он.
– Гм… Гм… О чем, аркканцлер?
– Об этом! Об этом вот!
Близкий к панике казначей в отчаянии уставился на макушку Чудакулли.
– О чем? А… О плеши?
– Нет у меня никакой плеши!
– Э-э, тогда…
– То есть еще вчера ее не было!
– А. Ну. Гм. – В определенные моменты что-то замыкало в голове казначея, и он уже не мог остановиться. – Конечно, такое иногда случается, вот мой дедушка, помню, спасался настоем из меда и конского навоза, втирал каждый день и…
– Я не лысею!
Нервный тик исказил лицо казначея. Слова принялись вылетать изо рта самостоятельно, без всякого участия мозга.
– А еще у него была такая штука со стеклянным стержнем, и, и… трешь ее шелковым платочком, она и…
– Это просто возмутительно! В моей семье никогда никто не лысел! Одна из теток, но она не в счет!
– И, и, и он собирал утреннюю росу и мыл в ней голову, и, и, и…
Чудакулли замолк. Он не был злым человеком.
– Ты сейчас что пьешь? – осведомился он.
– Су-су-су… – залепетал казначей.
– Все так же глотаешь эти свои пилюли из сушеных лягушек?
– Д-д-д-д-д.
– В левом кармане?
– Д-д-д-д-д.
– Так… Теперь глотай.
Несколько секунд они тупо смотрели друг на друга.
Потом казначей обмяк.
– М-м-мне уже гораздо лучше, аркканцлер, спасибо.
– Что-то явно происходит, казначей. Печенкой чувствую.
– Как скажешь, аркканцлер.
– Кстати, ты что, в тайное общество какое вступил?
– Я… Конечно, нет, аркканцлер.
– Тогда сними с головы подштанники. Тебе не идет.
– Знаешь его? – спросила матушка Ветровоск.
Нянюшка Ягг знала в Ланкре всех, в том числе и то жалкое существо, которое сейчас валялось в папоротнике.
– Вильям Скряб из Ломтя, – мигом откликнулась она. – Один из троих братьев. Помнишь, он еще женился на девчонке Тюфяксов, на той, у которой зубы с проветриванием?
– Надеюсь, у бедняжки найдется приличное черное платье, – покачала головой матушка Ветровоск.
– Похоже, его чем-то закололи, – констатировала нянюшка Ягг, осторожно, но решительно переворачивая тело.
К трупам она относилась спокойно. Ведьмы часто готовили тела к погребению, а также выступали в качестве повивальных бабок, поэтому для многих людей в Ланкре лицо нянюшки Ягг было первым и последним впечатлением – эти два события настолько впечатывались в память, что вся остальная жизнь между ними могла показаться скучной и серой.
– Насквозь, – охнула она. – Его ж насквозь проткнули. Вот это да! Кто ж сотворил такое?
Обе ведьмы разом повернулись и посмотрели на камни.
– Не знаю, что это было, но точно знаю, откуда оно явилось, – буркнула матушка Ветровоск.
Теперь нянюшка Ягг тоже заметила, что папоротник вокруг камней примят и весь почернел.
– Вот теперь я пойду до конца, – мрачно промолвила матушка.
– Ты, главное, не ходи…
– Я сама знаю, куда следует ходить, а куда не следует. Спасибо за совет.
Плясунами назывались восемь камней, и у трех из них были собственные имена. Матушка двинулась в обход круга, пока не подошла к каменюке по прозванию Трубач.
Она вытащила одну из булавок, которыми была приколота к волосам остроконечная шляпа, поднесла ее к камню, после чего отпустила.
Потом вернулась к нянюшке.
– В камнях еще сохранилась сила, – констатировала матушка. – Ее немного, но есть.
– Кто мог настолько ополоуметь, чтобы прийти сюда и плясать вокруг камней? – изумилась нянюшка Ягг и добавила чуть погодя, когда в голову пришла предательская мысль: – Маграт все время была с нами.
– Кто? Это нам и предстоит выяснить, – ответила матушка с мрачной улыбкой. – А теперь помоги-ка поднять этого беднягу.
Нянюшка Ягг наклонилась над телом.
– Тяжеленный какой. Жаль, Маграт с нами нет.
– А вот я об этом ничуточки не жалею. Слишком уж она легкомысленная. Ей легко вскружить голову.
– Хотя очень приятная девушка.
– Но сентиментальная. Думает, что жизнь можно прожить как в сказке и что народные песни соответствуют истине. Но я все равно желаю ей счастья.
– Надеюсь, из нее получится хорошая королева.
– Мы научили ее всему, что она знает, – сказала матушка Ветровоск.
– Ага, – согласилась нянюшка Ягг, пятясь в заросли папоротника. – Слушай, как ты думаешь… может…
– Что?
– Как думаешь, может, стоит научить ее всему, что знаем мы?
– На это уйдет слишком много времени.
– Пожалуй, ты права.
Письма доходили до аркканцлера достаточно долго. Почту от ворот Университета забирал тот, кто проходил мимо, и складывал на полку. Или использовал для того, чтобы прикурить трубку. Или в качестве книжной закладки. Или, как в случае с библиотекарем, в качестве матраца.
Это письмо попало к аркканцлеру всего через два дня и было практически невредимым, если не считать пары кругов от чашки и бананового отпечатка пальца. Его доставили к столу вместе с прочей почтой, когда преподавательский состав Университета завтракал. Декан вскрыл конверт ложкой.
– Кто-нибудь знает, где находится Ланкр? – вдруг спросил он.
– А зачем тебе? – спросил аркканцлер, резко подняв голову.
– Какой-то король женится и хочет, чтобы мы приехали.
– Мило, очень мило! – воскликнул профессор современного руносложения. – Какой-то мелкотравчатый король женится и хочет, чтобы приехали мы?!
– Это высоко в горах, – тихо произнес аркканцлер. – Насколько я помню, там неплохо ловится форель. Подумать только. Ланкр… О боги. Не вспоминал о нем уже сто лет. Знаете, там есть ледниковые озера, рыба в которых никогда не видела удочки. Ланкр. Да.
– Слишком далеко, – кивнул профессор современного руносложения.
Но Чудакулли ничего не слышал.
– А еще там есть олени. Тысячи оленей. И лоси. Волки везде бегают. И горные львы, ничего удивительного. Я слышал, там даже ледяные орлы встречаются.
Его глаза смотрели куда-то далеко-далеко.
– Их всего-то осталось с полдюжины.
Наверн Чудакулли очень много делал для редких видов животных. В частности, заботился о том, чтобы они оставались редкими.
– Самая что ни на есть глушь, – сообщил декан. – На самом краю карты.
– На каникулах я гостил там у своего дяди, – произнес Чудакулли, и глаза его затуманились слезами. – О, как я проводил там время… Великолепно. Там такое лето… Небо синее, как нигде больше… Там очень… И трава… И…
Он резко вернулся из просторов воспоминаний.
– Значит, нужно ехать, – резко выпрямился он. – Долг зовет. Глава государства сочетается браком. Очень важное событие. Волшебники должны на нем присутствовать. Хотя бы для вида. Положение обвязывает, как говорится.
– Лично я никуда не поеду, – решительно заявил декан. – Это же противоестественно, я имею в виду сельскую местность. Слишком много деревьев. Терпеть их не могу.
– А вот казначею не мешало бы проветриться, – сказал Чудакулли. – В последнее время он стал каким-то нервным, понятия не имею почему. – Он наклонился и уставился вдоль стола. – Казначе-е-ей!
Казначей уронил ложку в кашу.
– Вот видите, – развел руками Чудакулли. – Комок нервов. Я ГОВОРИЛ, ЧТО ТЕБЕ НЕ ПОМЕШАЕТ ПОБЫТЬ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ, КАЗНАЧЕЙ. – Аркканцлер ткнул локтем декана. – Надеюсь, бедняга еще не сбрендил окончательно, – произнес он, как ему казалось, шепотом. – Слишком много времени проводит в помещении, ну, ты-то меня понимаешь.
Декан, который выходил на улицу в среднем один раз в месяц, только пожал плечами.
– ТЕБЕ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ПОЙДЕТ НА ПОЛЬЗУ ВЫЕХАТЬ НА ПРИРОДУ, ПОДАЛЬШЕ ОТ УНИВЕРСИТЕТА, А? – прокричал аркканцлер, кивая и жутко гримасничая. – Тишина и покой? Здоровая сельская жизнь?
– Я, я, я… Буду очень рад, аркканцлер, – выдавил казначей. На его лице, подобно осеннему грибу, проступила надежда.
– Молодец, молодец, – похвалил аркканцлер с лучезарной улыбкой. – Поедешь со мной.
Лицо казначея свело от ужаса.
– Нужен еще кто-нибудь, – оглянулся по сторонам Чудакулли. – Добровольцы есть?
Волшебники – все как один городские жители – с крайне заинтересованным видом уставились в свои тарелки. Они всегда проявляли уважение к еде, но на сей раз никому не хотелось, чтобы взгляд Чудакулли упал именно на него.
– Может, библиотекарь? – предложил профессор современного руносложения, бросив жертву на растерзание волкам.
Раздался одобрительный гомон.
– Хороший выбор, – поддержал декан. – Это как раз для него. Сельская местность. Деревья. А еще… деревья.
– Горный воздух, – подсказал профессор современного руносложения.
– Да, последнее время наш библиотекарь как-то неважно выглядит, – быстро согласился магистр неписаных текстов.
– Полагаю, соскучился по дому, – покачал головой декан. – Там ведь везде деревья.
Все выжидающе посмотрели на аркканцлера.
– Он не носит одежду, – сказал Чудакулли. – И постоянно у-укает.
– Он носит старый зеленый халат, – возразил декан.
– Но только после ванны.
Чудакулли шумно почесал в бороде. На самом деле библиотекарь ему нравился – никогда с ним не спорил и всегда сохранял хорошую форму, пусть даже она была несколько грушевидной, но для орангутана такая форма считается нормальной.
Здесь следует отметить, никто из волшебников уже и не замечал, что в библиотекарях у них ходит орангутан, если только какой-нибудь гость Университета специально не обращал внимание на сей факт. На что, как правило, отвечали примерно следующее: «О да. Какой-то магический несчастный случай, если не ошибаюсь. Почти уверен, что именно так все и случилось. Был человек, стал примат. Самое смешное… я и не припомню, как он выглядел до этого. Ну, то есть он же когда-то был человеком. Да, странно, хотя лично я всегда считал его приматом. Право, ему так лучше».
И действительно, то был несчастный случай, утечка магии – в библиотеке Университета хранится множество очень могущественных волшебных книг. В результате генотип библиотекаря был волшебным образом спущен по эволюционному древу, а потом поднят обратно, но уже по другой ветви. Зато на этой ветви можно было качаться вверх ногами.