В ухо бубнила Мелисса, Джет смотрел, как Дана залезает в машину.
Стоп. В машину. В чужую.
Черт! О, черт!
Дверь мягко прикрылась, и «Самум» сорвался с места так, словно за ним гнались все полицейские городка.
— Джет, что вы молчите?
Он не ответил. Он бежал следом, бездумно, сломя голову.
Круг замкнулся.
Тот, другой человек, который должен был охранять Марту, он, наверное, тоже не ждал подвоха. Ведь все было тихо и мирно, несколько недель полной тишины. Тот, другой, может быть, так же несся по пустым темным кварталам, нечего не в силах изменить.
Джет выдохся на второй минуте отчаянного бега, на третьем перекрестке. «Самум» еще маячил в конце улицы, но догнать его уже невозможно.
Остановился, ударил, что есть силы, кулаком по стене. Легче не стало. Надо что-то делать… вызывать Гуса… а, Мелисса на связи… даже все еще чего-то бубнит…
— Мелисса… только что… похитили Дану. У меня на глазах. Запоминайте: «Самум-молния», цвет черный, номер двести шесть…
Сбившееся дыхание мешало говорить. Нет, ну надо же было так глупо вляпаться!
И теперь виноватым будет не Вик, который потерял ее из виду аж полтора часа назад. Виноват будет он, Джет Дага. Который был рядом и ничего не сделал!
Не нужно было ее отпускать… Даже расспросить толком не удалось…
— Надо вам было сразу со мной связаться, — вставила шпильку мисс Робсон, — возможно, тогда ничего не случилось бы…
Все повторилось. Ночь похищения, чувство собственного бессилия и вины. Но тот, другой, который должен был охранять Марту — он опоздал. Он принимал неверные решения, суетился. Считал, что поступает правильно, и не слушал чужих советов. Он проиграл гонку со временем. Я сделаю все, чтобы успеть. На этот раз все будет иначе.
Будет? Будет.
Глубокая ночь. В кабинете инспектора Гуса притушен свет. За широким столом, над проекцией карты, склонились четверо. Сам инспектор, Мелисса, Джет и еще один полицейский. Этого четвертого Гус выдернул из постели и отрекомендовал специалистом по контактам с местным населением. Джету это показалось странным — уж с кем, с кем, а со специалистом такого направления его должны были познакомить в первую очередь. Однако нестыковка быстро разрешилась. Оказывается, специалист только что вернулся из месячной командировки. Его звали Дейв Кремер.
Бродяга тоже был здесь. Правда, чуть в стороне. Джет не мог не сообщить андроиду о похищении, а у инспектора не поднялась рука выдворить робота из кабинета.
— Так, дежурный докладывает, что у западного въезда «Самум» не появлялся. В этой части города его никто не видел.
— Судя по маяку, ее везут на юго-восток, — внес ясность андроид. — Расстояние — около пятнадцати миль отсюда.
— Что за маяк? — оживилась Мелисса.
Все посмотрели на Бродягу. Он невозмутимо ответил:
— А как, по-вашему, потерявшийся робот везде находит хозяина? У меня тоже есть маячок, по которому она всегда сможет определить, где я. Правда, у меня он встроенный. А у Даны на шее висит.
— Интересно, где они из города выехали? Мимо наших постов не проезжали. Все же предупреждены.
— Пятнадцать миль? Они точно уже за городом, — не согласился Кремер.
Инспектор покачал головой:
— Перед выездом они могли поменять кар на что-нибудь менее заметное. Спрошу у дежурных на южных и восточных выездах, может, у них какая машина вызвала подозрения…
Секунда на соединение с сетью, потом удивленное:
— Пост у торгового центра. Нет контакта с дежурным… надо проверить. Машин у нас там нет, но чтобы из центра туда доехать, потребуется не больше пяти минут.
Через пять минут они уже знали: дежурный на южном выезде находится без сознания. Его основательно огрели чем-то тяжелым по голове.
— Надо ехать в пустыню, — словно самому себе заметил Джет.
— Ладно. Едем. — Вздохнул инспектор. — Но робот должен остаться в городе. Если охота ведется на него, то мы не можем рисковать.
Джет качнул головой:
— Не так. Что бы мы ни решили, он все равно потопает в пустыню. Так работает программа. Дана — его хозяйка, и он должен сделать все, чтобы ее спасти.
Бродяга заметил:
— Чтобы я к ним сам пришел, надо как минимум, чтобы Дана оставалась живой. Это дает нам некоторую отсрочку. Но небольшую, потому что терпение у бандитов не безгранично. Если я не приду совсем, они могут заподозрить, что их план провалился, и убьют заложницу. Кстати, расстояние перестало увеличиваться. А теперь перестал работать маячок.
— Сможешь найти место, где это случилось? — Выкать андроиду прилюдно Джет не стал. Поднялся, всем видом показывая, что намерен начать действовать.
Инспектор тоже поднялся.
Но Бродяга сказал:
— Джет, выйдем на два слова.
Тот кивнул, они покинули кабинет, невзирая на неприятные взгляды представителей рутанской власти.
— Что?
— Заранее прошу прощения, что обращаюсь именно к вам. Но больше мне сейчас обратиться не к кому. Может так случиться, что Дана еще не скоро вернется на яхту. Могу не вернуться и я. Сейчас за нашим зверинцем присматривает искин «Которосли», яхта специально приспособлена для перевозки животных и другого присмотра они не требуют. Но, если пройдет много времени, отсутствие присмотра может дурно сказаться на их физическом состоянии. В общем, вам надо будет отправить сообщение о случившемся в цирковую ассоциацию зоны Лойка. Тогда за ними кто-нибудь прилетит.
Бродяга выглядел смущенным.
Джет провел ладонями по затылку. Он был все еще под впечатлением от похищения. Согласился, конечно. Хотя и подумал, что вместе с этим соглашается и с возможностью ошибки. Которая для Даны может стать роковой.
Глава 3
Поселок — не поселок, кочевье — не кочевье. Поселение притулилось в круглой каменной чаше долины, частью укрывшись от солнца под навесом красной скалы, частью прижавшись к южным склонам. Все постройки здесь — временные. Некоторые из них представляли собой походные шатры кхорби, некоторые попросту — армейские палатки. Но среди них встречались куда более экзотичные сооружения. Например, те, что перешиты из тормозных парашютов какого-то летательного аппарата. Куски того аппарата использованы в качестве элементов каркаса.
Части жилищ не хватило места в тени, и в эти рассветные часы они оказались на солнце. Из пещеры под скалой вытекал прозрачный ручей и уходил в камни, наполняя по пути сваренную из металла поилку для животных. Над поилкой склонился рыжий от пыли науг, рядом лежали переметные сумки и седло. Людей почти не было.
— Кто там, Вурэ?
В откинутый полог шатра проникли лучи раннего рассвета, осветив простую утварь жителя пустыни. Пестрые ковры из шерсти, заменяющие пол, в углу — покрытый испариной бурдюк в проволочной оплетке, такие «корзинки» делают кустари-кхорби из найденных в пустыне материалов. Масляные лампы, вырезанные из кости. Плетеные из крашеной шерсти ширмы-загородки, отделяющие «ночную» часть жилища от «дневной». Сейчас они сложены кучей у стены. Медный помятый чайник с двумя носиками…
Вот только лежанка из шкур покрыта вполне обычной простыней. Складной пластиковый стол и стул тоже никак не вписываются в привычные представления о кочевой жизни.
— Это Меас-саа, твой сродник, — ответил молодой голос с улицы.
Хозяин шатра быстро опустил на лицо широкий башлык и шагнул из-под полога.
Навстречу одновременно с ним шагнул человек в полосатом плаще пустынника. Рыжие полосы плаща чередовались с серебристо-серыми. Прибывший кхорби был немного выше хозяина. Он, как полагается по закону учтивости, протянул вперед руки для приветствия:
— Давно тебя не видел, Саат.
— Я тоже рад встрече, Меас, — усмехнулся хозяин, слегка касаясь протянутых рук. — Как дела в кочевье? Все спокойно? Впрочем, я забыл о гостеприимстве. Зайди в мой шатер, погонщик!
Оба, как велит здешний обычай, удобно устроились на коврах. Не успел Саат крикнуть, как с улицы заглянул мальчишка. В халате желтого цвета он казался темнокожим. А может, виной тому, что паренек стоял против света. Зато так видно, что вихры у него русые. У жителей пустыни таких не бывает.
— Мэо спрашивает, не захотите ли вы чаю? — весело спросил он.
— Передай Мэо, что мы будем рады!
Саат, наконец, откинул с лица капюшон.
— Ох, Саат, — соблюдая давно устоявшийся ритуал, изумился гость, — твоя кожа совсем белая! Тебя не любит солнце пустыни.
И верно. У хозяина кожа куда светлее, чем у погонщика, вот только и белой ее никак нельзя назвать. Смуглая кожа среднего горожанина, который не слишком много времени проводит на солнце. Это объяснялось просто: Саат был рыжий. Как у большинства рыжих людей, его кожа под солнцем краснела и быстро облезала, не оставляя следов загара.
Тот пожал плечами:
— Солнце пустыни многих не любит. Меас, я понимаю, у вас не принято переходить к делам, едва встретившись. Но я вижу, что твой науг не знал отдыха всю ночь. Какие новости?
Гость, соглашаясь, приподнял ладони:
— Ты правильно понял. И нам есть, о чем поговорить, погонщик тех, кто никуда не идет.
Вошла Мэо. Уж она-то как раз была чистокровной кхорби. Смуглая и темноволосая, она двигалась плавно, словно в танце. В руках девушка держала поднос с двумя пиалами, чайником и горкой лепешек. Открыто улыбнулась хозяину и гостю, поставила поднос между ними.
— Приветствую, Меас-саа. Ты давно о нас не вспоминал, я успела соскучиться…
— Хочешь, присядь с нами, Мэо, — позвал хозяин.
Но Мэо прекрасно понимала, что можно, а что нельзя. Откинула длинные косы назад, пояснила:
— Я лучше потом зайду. Когда вы поговорите. А то от ваших разговоров мне тревожно, даже делать ничего не могу.
Когда девушка вышла, Меас лукаво заметил:
— Я теперь понимаю, сродник, почему ты не позвал в свой шатер Сиан-ли… когда вокруг такие красавицы ходят…
Саат закрыл тему:
— У тебя красивая сестра, я ее помню. И все-таки, что случилось?