Министр науки сам ответил на звонок. Он хранил полное молчание, пока Джирс болтал о неудачах всего дела в целом и непростительном предательстве Флеминга в частности. Вкрадчивые комментарии великого человека перед тем, как он повесил трубку, были хуже самого саркастического выговора.
— Весьма прискорбно, — тихо сказал он. — Я вам полностью сочувствую в ситуации, когда вы, казалось, были окружены некомпетентными людьми и предателями. Вы можете предоставить мне самому придумать для Старика наилучшую конструкцию. Он необычайно обеспокоен всем этим, что так нехарактерно для него. Не собираюсь в Шашки. Остановился в доме № 10. И ты знаешь, как он ненавидит это место с тех пор, как его отремонтировали. Я очень надеюсь, что смогу обеспечить его помощнику такую отличную защиту, когда премьер-министр в одном из своих капризных настроений. Что ж, до свидания. Оставайся на связи.
Министр действительно получил разрешение быть более откровенным с ним. — Только что звонили из Торнесса, Вилли, — сказал он. — Они нашли девушку, а потом эти чертовы дураки быстро потеряли ее. Теперь Флеминг, похоже, похитил ее. Так романтично, не правда ли? Джирс разнес бесполезные приказы по всем военно-морским базам от Карлайла до Скапы. Я полагаю, что массы кораблей, самолетов и маленьких человечков с радарами сейчас мечутся как сумасшедшие. Метеослужба сообщает о шторме силой 9 баллов да еще и с грозой.
Преследователям не очень повезет, и я не думаю, что в этой ситуации будут услышаны их молитвы о чуде.
Но официально, Вилли, я прошу тебя сказать Старику, что мы не оставляем камня на камне, исследуя все пути. Ну, знаешь, обычный папаша. О, я решил отправить Осборна обратно в Торнесс, чтобы мы получили некоторые связные факты, а также затронули кое-что еще, что всплыло. Он немного покраснел, чтобы еще больше постараться угодить. В глубине души он здравомыслящий парень.
За Осборном послали рано утром и с первыми лучами солнца отправили в Торнесс по воздуху. К полудню он был в кабинете Джирса. Директор поспал несколько часов на импровизированной кровати в комнате ночного дежурного.
Впервые в жизни он почувствовал, что выглядит растрепанным и грязным. Он с самого начала невзлюбил Осборна. Тот факт, что этому человеку все еще доверяли работу, которая была не чем иным, как проверкой его собственной эффективности, вызывал у него еще большую неприязнь.
— От поисковиков, конечно, никаких новостей, — спросил Осборн, без приглашения усаживаясь в кресло.
Джирс покачал головой. — Нам остается только ждать и надеяться.
Это моя вина, — пробормотал он. — Я никогда не должен…
— На самом деле не имеет значения, чья это вина, — мягко сказал Осборн. — Это случилось. Как поживает Мадлен Дауни?
Джирс подозрительно посмотрел на него, размышляя над этой новой темой.
— Намного лучше, — ответил он. — Электрические ожоги, которые она получила от компьютера, сами по себе не были особенно сильными. Он использовал этот проклятый фермент, полученный из машины. Или, скорее, какая-то ошибка, которую ее идиоты допустили, усугубляя это. К счастью, у Мадлен хватило ума проверить и увидеть ошибку. С тех пор это было легко: чудесное лекарство, которое произведет революцию в наших ожоговых отделениях и, действительно, во всей пластической хирургии. Последнее бесценное преимущество от той машины, которую разбили вандалы.
— Я рад… я имею в виду Мадлен, — сказал Осборн. Он задумчиво помолчал. — Ей здесь больше нечего делать, не так ли? Теперь, когда компьютер сломан?
Джирс пожал плечами. — Ни для кого из нас ничего особенного не осталось, — сказал он.
— Интересно, куда подевался этот чертов Кводринг? У него должны быть какие-то новости о том, что происходит. Хорошо это или плохо.
Осборн проигнорировал это. — У нас был запрос на нее от правительства Азарана.
— От кого?
— На самом деле, от полковника Салима, пола Аарана.
— Нет, я имею в виду, кого они просили?
— Дауни, о которой мы говорили, — нетерпеливо сказал Осборн. — Вчера вечером через Министерство иностранных дел нам передали официальный запрос. Им нужен биохимик.
— Какого черта? — спросил Джирс. Затем, смирившись: "Это ее дело, если она хочет уйти. У меня есть другие причины для беспокойства.'
— Спроси ее, — ответил Осборн. — И либо ты, либо она можете позвонить в Министерство. Не откладывайте решение слишком надолго. У этих маленьких нефтяных государств есть протокол. Не следует проявлять невежливость, игнорируя их расспросы.
— Ладно, — проворчал Джирс.
Зазвонил телефон, он схватил трубку и выслушал короткое сообщение, затем положил трубку, улыбаясь с облегчением и удовлетворением.
— Они обнаружили какие-то обломки. Расщепленное дерево и так далее. Регистрационный номер на одной детали. Это лодка, на которой уехал Флеминг, в этом нет сомнений. Пока никаких признаков тел. Конечно, им потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя. У них не было ни малейшей надежды в аду. — В его голосе не было и тени сожаления. Джирс не оплакивал предполагаемую смерть двух коллег.
— Где были обломки? — поинтересовался Осборн.
Джирс взглянул на некоторые цифры, которые он набросал в своем блокноте во время телефонного разговора. "Они дают Виктору Сахару 7458 в качестве приближения". Он подошел к настенной карте ракетных трасс Торнесса и ткнул пальцем в точку на линиях сетки.
— Примерно там. Немного к югу от Барры и к востоку от Южного Уиста. Мелководье. Только такой сумасшедший, как Флеминг, рискнул бы сделать это в такой плохой видимости. Но флот будет продолжать поиски, просто как обычная формальность.
Некоторое время двое мужчин сидели в тишине. — Я посмотрю, не найдется ли в столовой чего-нибудь на обед, — сказал Осборн. Джирс кивнул.
Он не сделал ни малейшего движения, чтобы сопровождать его.
Это был день аномально высокой температуры для столь раннего времени года. Воздух был насыщен влагой, и туман превратился в непрерывный дождь над землей. В море видимость становилась все хуже и хуже. Даже для Западной Шотландии погода побила все мыслимые рекорды. Обычно Флеминг не обращал внимания на погоду, но теперь он обнаружил, что он странно гармонирует с мелодрамой кризиса в Торнессе.
Карабкаясь по острову, он время от времени слышал нетерпеливый вой сирены эсминца и равномерный гул медленно курсирующих катеров с дизельным двигателем. Раз или два хриплые голоса весело ругались, когда поисковые группы пытались найти хоть немного юмора в своей скучной, бессмысленной задаче.
Он сказал Прину, что ему нужно размяться, и он соберет дрова. Он ничего не сказал о возможности серьезных поисков Андре и его самого. Прин явно старался не слишком подробно расспрашивать о том, в чем заключался весь этот побег, хотя Флеминг подозревал, что человек, который был маршером C.N.D., не проигнорировал бы Торнесс или возможность того, что мужчина и девушка, спасающиеся бегством зимним вечером, могли быть связаны с этим местом и с гнусными причинами для побега из него.
Но Флеминг на самом деле не беспокоился о Прине. Уровень анархии в характере этого человека практически гарантировал, что он не будет напыщенно болтать о гражданском долге и так далее. По почти фантастической удаче они нашли почти идеального союзника.
Флеминг был гораздо больше озабочен Андре. Он подозревал, что даже ее искусственный организм, свободный от дефектов наследственности, которые были врожденными недостатками каждого человеческого существа, не могла бороться с нагноением в ранах на руках. Каким-то образом ему придется найти для нее квалифицированную помощь.
Весь тот день патрульные катера курсировали у острова. Ближе к вечеру туман рассеялся достаточно, чтобы пара вертолетов Королевских ВВС могла обнюхать окрестности. Флеминг был снаружи, когда услышал их. Встревоженный, он побежал обратно в коттедж.
Он схватил пару зеленых поленьев, которые дымились в огне, и облил их дождевой водой у задней двери.
— Вертолеты могут пронестись здесь, — быстро объяснил он Прину. "Хотя я сомневаюсь в этом; немного сложно возиться в паршивой видимости на нулевых футах с этим куском гранита на пути. И все же нет причины возбуждать их любопытство дымящейся трубой.
Прин пробормотал что-то бессвязное и удалился в укромный уголок с непонятным томом среднеанглийских текстов для аннотирования. Он сделал все возможное, чтобы подавить свои опасения по поводу продолжающегося присутствия своих посетителей, но не оставил Флемингу сомнений в том, что он будет рад, когда они уйдут.
Андре безмятежно сидел на диване. Она вышла с Флемингом после импровизированного обеда, который соорудил Прин, и сделала несколько шагов. Усилия быстро утомили ее, и она, казалось, боялась одиночества. Флеминг отнес ее обратно в коттедж.
Он все больше и больше беспокоился о ней; она не только была физически истощена и испытывала сильную боль, но и ее разум, казалось, был более или менее пуст. Он заметил, что она, казалось, была неспособна делать какие-либо спонтанные усилия, кроме элементарных — ходить, пить и есть.
Прин достал несколько леденцов, и когда он предложил ей банку, она просто уставилась на нее, не понимая их назначения. Флеминг положил один из них себе в рот и шумно пососал, прежде чем ей пришла в голову эта идея.
Теперь, прислушиваясь одним ухом к звуку вертолетов, Флеминг сидел рядом с ней, положив руку на спинку дивана и обнимая ее за плечи. — Что ты помнишь из всего, что произошло? — мягко спросил он.
Она посмотрела на него взглядом сбитого с толку ребенка. — Все перепуталось, — пробормотала она. — Я побежала. Потом я упала. В воду.
Она попыталась сжать руки и резко втянула воздух от укола острой боли.
Флеминг встал и принялся рыться на каминной полке над почти потухшим камином в поисках ножниц, которые Прен хранил там среди множества полезных предметов. "Я не думаю, что эти тряпки, которыми я обмотал твои руки прошлой ночью, были очень хорошей идеей."