Бравлин оглянулся на двери храма. Туда смотрели сейчас все. Словно ждали гостя! Тогда и ударил обломный ливень. Оцепеневшие гвардейцы сами выпустили из рук утварь. Что-то подсказало им так поступить. И тут Бравлин повел носом. Что-то было не так! Но что?! Он обернулся к обезображенной раке и мощам святого. И все понял сразу! От покойника шел удивительный аромат, точно сотни цветов вдруг заблагоухали в храме!
– Что это? – спросил он. – Покойники так не пахнут! Они смердят! Так что это, старик? Что?!
Но Филарет не ответил ему. В ярости Бравлин склонился над мощами, и тут же удивительный аромат ударил ему в ноздри. А потом и в голову! Опьянил его! Одурманил! Бравлин сделал несколько шагов назад и вдруг ухватился за горло:
– Что со мной? – В его голосе и Медведь, и гвардейцы услышали испуг. – Что?! Священник, как тебя? Филарет! Что со мной, говори?!
Ноги вдруг перестали слушаться его, и Бравлин упал на колени, руки повисли плетьми. И следом князь повалился на прохладный пол храма Святой Софии! А за распахнутыми дверями храма уже хлестал проливной дождь. И не знали воины Бравлина, куда укрыться от него. Многие рванули сюда, в храм…
– Взять его! – рявкнул Медведь, указывая на Филарета, и тотчас бросился к князю. – Бравлин! – взмолился он. – Бравлин, что с тобой?! Ответь мне!
Гвардейцы схватили архиепископа. Другие воины прихватили и служителей храма. В любую минуту они готовы были перерезать им глотки. Несколько человек побежали искать княжеского лекаря. Но где его было взять так скоро? Он был за городом! А за стенами храма бушевала настоящая буря! Филарета подтащили к Бравлину.
– Что со мной, говори? – под сверкающие молнии, чьи всполохи освещали храм вспышками, и новые раскаты грома слабым голосом повторил Бравлин.
На князя было страшно смотреть – он обессилел и стал бледен как смерть. Он лежал так, как лежит воин на поле боя со сломанной шеей. Неподвижный! Бессильный! Немощный! Как кусок сырой глины! Только и мог управлять речью!..
– Ты прогневил моего Бога, – ровным голосом сказал Филарет. – Я предупреждал тебя…
Медведь поднял голову князя, он держал ее в ладонях. Гвардейцы обступили своего вождя.
– Но ты знал! Ты все знал! – прошипел Бравлин. – Убейте его! Нет! – прохрипел он. – Излечи меня, старик!
– Не я наказал тебя, князь, – сказал тот. – Мой Бог наказал тебя за поругание могилы своего избранника – святого Стефана.
– Если ты не излечишь меня, я вырежу весь город, – прохрипел Бравлин.
– Тогда Господь не заберет тебя сразу. Ты долгие годы будешь жить вот так, как мертвая рыба, но с той разницей, что все будешь видеть и слышать, – глядя ему в глаза, сказал архиепископ. – Как скоро ты надоешь всем? Сколько пройдет времени, пока тебя перестанут замечать, как старого обезноженного пса, которого просто жалко убить?
– Позволь, хозяин, я лично зарежу этого негодяя, – гневно прорычал Медведь. Он схватил Филарета за грудки, вытащил меч и приставил лезвие к его горлу. – Позволь, князь!..
– Стой, – прошептал тот. – Позови ко мне Ягайло Гана…
Вскоре в храм вошел промокший до нитки верховный жрец новгородцев. Приблизился к своему князю. Встал перед ним на колени. Вслед за ним сюда же влетел и княжеский целитель. Они вместе осмотрели его. На князе не было ран! И он был почти мертвец.
– Надо положить князя в парное молоко, – глядя на Медведя, дрожащим голосом сказал лекарь.
Бравлин услышал эту рекомендацию.
– Уйди, – едва слышно сказал он лекарю.
Медведь зыркнул глазами, и лекарь испарился. Всем было ясно, что в этом замешаны высшие силы. Что сейчас сражаются родовые боги славян против христианского Бога. И недужное тело князя Бравлина – это поле боя, ристалище. Не более того!
– Ягайло, – срывающимся голосом прошептал Бравлин.
– Да, мой князь… – Тот приблизился к Бравлину и глаза в глаза посмотрел на него.
– Спроси наших богов, что со мной, – прохрипел Бравлин.
Легко сказать: спроси! Ягайло Ган был в замешательстве! Верховный жрец не мог понять той силы, которая превратила мощного телом и духом владыку в ничто.
– Вынесете его из этого дома, – сказал Ягайло Ган.
Бравлина взяли на руки и понесли, но буря за стенами храма стала еще сильнее. За спиной солдат с носилками, на которых уложили князя Бравлина, встал архиепископ Филарет.
– Неужели вы не видите, что мой Бог не хочет, чтобы ты покидал его дом, князь Бравлин, – сказал архиепископ Филарет. – Он не отпускает тебя…
– А что Он хочет? – хрипло спросил Бравлин. – Что хочет твой Бог?
На князя жалко и страшно было смотреть. Никогда он не был так ничтожен! Но сейчас ничтожными были и его воины, которые стали свидетелями необъяснимого действа.
– Мира и любви, только и всего, – ответил священник.
Бравлин встретил взгляд Ягайло Гана.
– Проси наших богов за меня, – потребовал Бравлин. – Проси немедленно! Проси здесь! Докажи мне, что они любят нас! Что они любят меня!
Сердце Ягайло Гана стучало бешено. И вновь он услышал голос: «Веди своего князя в Грецколань! В Тавриду! Там ждет его великая победа! Победа и немеркнущий свет!..»
– Я должен войти в наш храм, храм Сварога, и зажечь огонь у алтаря, – сказал Ягайло Ган. – Я должен принести жертву…
– У тебя нет времени, жрец, я умираю, – прошептал Бравлин.
– Уйдите прочь. – Филарет оттолкнул руки стражников, и те, точно почувствовав великую силу, сами отступили. Он шагнул к Бравлину. – Ты уже понимаешь, что вылечить тебя сможет только тот, кто сделал тебя недужным? Признайся себе в этом, князь Бравлин. Только мой Бог сможет помочь тебе…
Бравлин еще раз взглянул на Ягайло, но затем перевел взгляд на христианина.
– Положите носилки, – сказал он.
Его положили и расступились.
– Проси своего Бога за меня…
Но Филарет улыбнулся.
– Не так все просто, князь Бравлин. Не для того мой Господь наказал тебя, чтобы ты ничему не научился. Вначале ты должен вернуть все награбленное храму. – Архиепископ кивнул. – Прикажи своим воинам исполнить!..
Бравлин посмотрел на своего друга и полководца Медведя. Было ясно: князь хочет что-то сказать ему! Тот сразу же встал на колени перед хозяином.
– Я слушаю тебя, князь! – прошептал Медведь.
– Прикажи, чтобы мои воины вернули все храму, – сказал князь.
Медведь кивнул. Через минуту приказ полетел по рядам солдат, и те стали возвращать награбленное добро. В том числе и то, что успели уже унести. Из стены дождя они несли и несли утварь в храм. Ягайло Ган стоял в стороне и ждал, чем все это закончится. И какая судьба ждет его. Но почему его боги молчат? Почему молчит бог солнца Сварожич? Почему Перун не испепелит священника?! Но небо заволокло такой стеной дождя, что солнца и не видно! И ослеп от непогоды, верно, Перун… Ягайло Ган смотрел на лица чужих богов. Их было много! Мужские лики, женские! В богатых одеждах! С золотыми кругами над головами!.. Кто они, эти боги? Насколько сильны? Что они хотят от них, славян? Куда зовут?..
Солдаты вернули церковное добро, и, о чудо, князь Бравлин вздохнул свободнее. Великое страдание ушло с его лица, и облегчение осветило его. Так уходит боль и оставляет после себя великое утешение! Но члены его не слушались!
– Чего еще хочет твой Бог? – спросил князь. – Ему мало?
– Ты побил тысячи людей, которые верили в Него. Их уже не вернуть! К счастью, этих людей, верных христиан, ждет вечная жизнь в Его царстве. Но остались те, кто в путах и кандалах страдает сейчас. Кого ты сделал рабом! Кого ты истязал еще недавно. Вели освободить их немедленно! И вернуть их добро! Сейчас же…
Одна только мысль удавить священника отозвалась такой страшной болью в теле князя Бравлина, что он замер на вдохе… И тотчас поймал холодный взгляд архиепископа. Этот человек не шутил, и сила его была велика! Воистину велика! Безгранична…
– Не слушай его! – шагнув вперед, воскликнул Ягайло Ган. – Князь!..
– Тогда помоги мне, немедленно помоги, – прошептал Бравлин. – Слышишь?!
И все – от архиепископа до гвардейцев – посмотрели на жреца. Всей душой он сейчас призывал богов, но тщетно! Они не говорили с ним! А сам он точно оглох! Только две фразы кто-то настойчиво повторял ему на ухо: «Там ждет его великая победа! Победа и немеркнущий свет!..» Ягайло Ган понял, что бессилен. Что старые боги не помогу ему и его князю. Он опустил глаза и непроизвольно сделал шаг назад – в тень…
– Пусть освободят всех пленных, – сказал Бравлин своему верному Медведю. – Во всем Суроже! И пусть вернут добро…
Медведь тоже взглянул на священника и, как и князь, оказался уязвлен его взглядом.
– Ты слышишь, Медведь? – спросил Бравлин. – Пусть бегут, летят! Пусть скажут, что я возмещу их добычу, возмещу всем…
– Я все выполню, мой господин, – кивнул тот.
Огромный храм святой Софии давно уже был набит битком гвардейцами князя Бравлина. Тесным кругом те обступили своего владыку! Что с ним? Как? Выживет ли? Чужие боги околдовали его! Но что делать, коли они так сильны?.. Медведь рявкнул на сотников, те на десятников. И гвардейцы вместо того, чтобы праздновать победу, пить вино и услаждать себя утехами с пленницами, бряцая оружием, побежали исполнять приказ князя. Но это требовало времени…
– Мне некуда спешить, – сказал архиепископ. – Да и тебе тоже, князь. И что такое время на земле? Праведников ждет вечная жизнь у Господа, грешников – вечный огонь в аду. Что есть день, два или три здесь в сравнении с теми сроками? – он был убедителен! – Будем ждать…
Князь так и лежал на полу, на стеганых походных одеялах, укрытый покрывалами. Ему только иногда подносили питье. Ливень стал тише. Молнии больше не сверкали над Сурожем так ослепительно, точно собирались спалить город, и громы не грохотали так свирепо, словно стремились расколоть землю и утопить ее в Понте Эвксинском.
Пленников освободили, их добро вернули. К величайшему удивлению всех славян, захвативших Сурож, именно в те часы буря и стала уходить прочь…