Мы вошли. Зал небольшой, но красивый. Богато живут государи, ничего не скажешь. Я бы тут жить не смог. Неохота церемониться. Только и думай, как бы паркет не поцарапать.
Вижу, передо мной несколько человек стоят, все важные. Среди них и князь Васильчиков, с папочкой документов в руках. Посередине государь. Уж теперь-то я его точно узнал. Высокий, крепкий, волосы светлые, зачёсаны назад, видно, что лысеет. Остатки кудрей за ушами торчат, борода короткая, ухоженная. Почти как на портретах.
Остановились мы у двери, жандармы меня с двух сторон держат. Государь рукой шевельнул, меня подвели поближе.
Он шагнул ко мне, жандармы напряглись. Эльвийка сбоку встала, вся прямая, как палку проглотила.
— Этот юноша на меня покушался? — сказал государь. Глянул на парня в блестящем мундире.
— Именно он, дядюшка, — ответил парень. — Я его точно запомнил.
— Запомнил! — рыкнул государь. — Чем ты смотрел, бестолочь? Ждал, пока меня прикончат? А ты, моя милочка, что молчишь?
Это он Эннариэль. Та губы поджала, не ответила. Как видно, это был ещё не вопрос.
— Андрей Михайлович, что скажешь? — государь глянул на князя.
Васильчиков ответил, а голос мягкий, как будто кот мурлычет. Не то, что со мной в камере.
— Государь, очевидно, злоумышленники применили запретную магию. Револьвер злодея оказался зачарован. Пуля, вынутая из ствола дерева, серебряная, помечена знаком смерти. Я считаю, необходимо провести тщательное расследование. Возможно, придётся использовать крайние меры и пригласить его светлость господина Домикуса.
Государь поморщился.
— Ты же знаешь, князь, его светлость Домикус очень занят. У него минутки нет свободной. А ты его к делу притянешь. Сами не можете разобраться?
Васильчиков склонил голову, прижал папку с документами к мундирной груди. Типа, сам знаю, но что поделать — служба!
Государь повернулся ко мне. Обвёл взглядом, сказал, укоризненно так:
— Что же ты, голубчик, эдакое дело затеял? Разве не знаешь, что убийцы горят в геенне огненной? Особенно убийцы царские?
Я посмотрел на него, молчу. Это ещё не вопрос.
А государь продолжает:
— Вон ведь молодой какой, и с лица приятный. Что тебе не жилось, голубь?
Глянул на эльвийку, спрашивает:
— Он немой, никак? Или ты его успокоила?
— Здоров, разговаривать может, ваше величество, — отвечает Эннариэль.
— Так что же, зачем стрелял в меня? Отвечай! — говорит государь.
Ну я и ответил:
— Благодарю за сочувствие, ваше величество, только я в вас не стрелял.
Тот хмыкнул в усы, говорит:
— Не ты, так товарищ твой. Стоит ли юлить, юноша? Сие недостойно.
— Не товарищ он мне, — отвечаю. — Я мимо проходил. Увидел, как они с другим человеком перемигиваются. Потом смотрю — студент револьвер вынимает. Я на него бросился, на землю свалил. Тут ваша охрана меня и скрутила.
Государь бровь поднял, повернулся к Васильчикову.
— Что скажешь, князь?
Князь улыбнулся одними губами.
— Какой разговорчивый юнец, так бы в крепости разливался. Агенты охраны доложили, что сей субъект не просто мимо проходил, как заявляет. Его видели в Летнем саду. Долгое время прохаживался по аллеям, особое внимание уделив вашей персоне, государь. Следовал за вами по пятам вплоть до ворот, где и произошло покушение.
— Вот так, юноша, — государь покачал головой. — Стыдно! Имели смелость стрелять, имейте смелость и отвечать.
Меня аж зло взяло. Никто не верит, и слушать не хотят. А на плаху-то мне идти, за всё перед палачом отдуваться.
— Отвечу, раз такое дело, — говорю.
Государь кивнул. Выражение такое — говори, чего уж там. Выкручивайся. Хоть не скучно будет перед обедом.
— Ваши эльвы могут узнать, правду человек говорит, или нет? — спрашиваю. — Так давайте, скажите вашей охране. Пускай просветят меня своей магией насквозь. А я изворачиваться не приучен. Я офицер полиции, и здесь по делу. Увидел, что преступление готовится — помешал. В меру возможности.
Смотрю, князь Андрей Михайлович аж рот раскрыл, на меня уставился. Чуть папку с документами не выронил. Удивился очень.
Парень в блестящем мундире, который государя дядюшкой называл, рот ладонью прикрыл, глаза вытаращил, а сам ржёт, как конь, только молча — чуть не давится от смеха.
Эннариэль прямо в статую превратилась, аж ледяным холодом от неё потянуло.
Государь поморгал, сказал с удивлением:
— Да ты никак юродивый? Иль малахольный? А, Андрей Михайлович?
— Никак нет, не малахольный, — быстро ответил князь. — Здоров. Закончил университет с отличием. Сам из найдёнышей, причислен к разночинцам по причине сиротского происхождения.
— Матушка, стало быть, неизвестна, — заметил государь. — Что же, некому горевать будет.
Да что ж такое? Меня ещё и дураком обзывают? Что я сделал-то?
— Ещё как известна, — говорю. — И вы её знаете. Я вам жизнь спасал, а вы смеётесь.
Государь кивнул князю. Тот мне говорит, а сам улыбается, эдак с сочувствием:
— Как же не смеяться, когда ты глупость несёшь несусветную? Только самый тёмный дикарь не знает, что пред лицом потомка Петра Великого всякий человек смирен и миролюбив становится. И ежели он решился на драку пойти, стало быть, он или убийца безбожный, или сумасшедший!
— А правду говорить тебя ещё в крепости магией заставили, — фыркнул парень в блестящем мундире. — На то эльвы и нужны.
— Никак нет, не заставили, — сказала Эннариэль.
Все вдруг замолчали, на неё уставились.
— Не заставили, — повторила эльвийка. — При осмотре подозреваемого обнаружена печать, поставленная рукой высшего эльва. При попытке оказать воздействие методом, обозначенным в списке разрешённых под номером пять, воздействие не оказалось успешным.
— Что?! — гаркнул государь.
Вижу, терпение у него лопнуло. Аж покраснел весь. Куда всё добродушие девалось.
— Воздействие, бездействие… Говори толком!
Эннариэль отчеканила:
— Сожалею. Моей магии недостаточно.
— Как это — недостаточно? — государь побагровел ещё больше. — Ты же высший эльв!
— А это — сын высшего эльва, — отрезала Эннариэль. — Я не имею полномочий взламывать его печать. Это может сделать только сам Домикус. Таков закон.
Государь потёр лоб ладонью. Видно, растерялся. Повернулся ко мне, сказал медленно:
— Погоди-ка… Говоришь, мать твоя известна. Кто она?
Ну, мне терять нечего, а молчать меня об этом не просили. Говорю:
— Мою мать зовут Иллариэль. Она жена Домикуса.
Раздался звон. Государь покачнулся, поднял руки к горлу, ухватился за орденскую ленту и оборвал её. Орден сверкнул бриллиантами и брякнулся на паркет.
Глава 6
На полу лежит, словно мусор какой, бриллиантовый орден, государь как рыба ртом воздух глотает. Смотрит на меня, слова сказать не может, в кулаке мнёт орденскую ленту.
Князь Васильчиков глаза сощурил, уставился, как змей, даже не моргает.
Парень в блестящем мундире осматривает меня с ног до головы, будто первый раз увидел.
Только эльвийка спокойно стоит, руки на животе сложила, лицо мраморной статуи состряпала. Типа — я не я, лошадь не моя, а вообще я предупреждала.
— Кирилл, — придушенным голосом сказал государь. — Позови Домикуса.
Парень в блестящем мундире коротко, резко кивнул, молча рванул к двери.
Князь пошевелился было, рот открыл, государь на него глянул — князь рот захлопнул.
Государь ещё рванул ворот, золотые пуговицы отлетели вслед за орденом. Развернулся, прошагал к столику, где стояли графины, отмахнулся от помощи важного дядьки в ливрее, сам набулькал из графина в бокал, залпом выпил. Видно, дело привычное.
Эльвийка покосилась на меня, подвигала губами, но ничего не сказала.
Там мы и стояли все молча, пока двери не распахнулись. Вошёл молоденький паж, весь в белом. Отступил на шаг, вытянулся возле двери. Через пять секунд вслед за ним появился высший эльв Домикус.
Видал я высших эльвов, они очень гордые. На статуи похожие, лица идеальные, и смотрят на всех, как на жучков мелких.
Домикус оказался не такой. Не сказать, чтобы очень высокий, и вовсе не мраморная статуя. Больше похож на артиста, что главного эльфа в трилогии про волшебные кольца играет. Усталый, но суровый мужик. Сам в простом балахоне, поверху ещё балахон без рукавов, и кручёной верёвкой по поясу перевязанный.
Прошёл его светлость Домикус в зал, остановился напротив государя, склонил голову. Не то чтобы низко, но с уважением.
— Ваше величество.
— Дорогой друг Домикус! — государь протянул руки. — Рад, сердечно рад!
— Это я рад видеть вас, ваше величество. Чем могу помочь?
Государь повернулся и указал на меня:
— Вот, взгляните, друг мой…
Домикус повернулся и взглянул.
У меня мурашки по телу пробежали, неуютно стало. Будто без штанов стою на сквозняке.
— Что скажете, друг Домикус? — нетерпеливо спросил государь. — Кто это?
Главный эльв поглядел, поглядел на меня, наконец сказал:
— Половина крови эльва, половина человека. Дар эльва неясен, дар человека определён по отцу.
Сказал это, и отвернулся.
— Что это значит? — государь покраснел ещё больше. Видно, надоели ему эльфийские заморочки хуже горькой редьки. — Чей это сын? Кто отец его?
Домикус вздохнул, сказал скучно:
— Вы уже знаете, друг мой Дмитрий Александрович. Хотите, чтобы я произнёс это вслух? Да, это ваша кровь. Ваш сын. А теперь извините — у меня много дел.
— Нет уж, постойте! — смотрю, государь вскипел весь, чуть пар из ушей не свистит. — Уделите нам ещё минуту, дорогой друг. Я понимаю, вопрос деликатный… Но и вы поймите — это вопрос династии.
— Согласно закону о наследовании, принятому великим государем Петром Алексеевичем, бастард не может наследовать трон, кто бы его мать ни была, — холодно ответил Домикус. — В данном случае то, что матерью является моя бывшая супруга, роли не играет. А теперь прошу простить. Дела.