путь, полный песни и печали…
Путь, полный песни и печали,
Поэзия – нездешний путь!
Правдив, обрывист, неслучаен
Путь, полный песни и печали,
И время волчьими очами
Обводит странникову грудь.
Путь, полный песни и печали,
Поэзия – нездешний путь!
странствовать неузнанным и грешным…
Странствовать неузнанным и грешным,
Встречных девок Музами рисуя!
Каждую храня в душе кромешной,
Странствовать неузнанным и грешным!
Власть земную чествовать усмешкой,
Мир познав, ценить, как мастерскую…
Странствовать неузнанным и грешным
Встречных девок Музами рисуя!
вседозволенность – исчадие свободы…
Вседозволенность – исчадие свободы!
На торжище честь и стыд снеси,
Наразвес распродавай у входа!
Вседозволенность – исчадие свободы!
Совесть низведя толпе в угоду,
Ей в лицо помоями плесни!
Вседозволенность – исчадие свободы!
На торжище честь и стыд снеси…
ночь густа, как волосы любимой…
Ночь густа, как волосы любимой.
Непроглядна, как её душа…
Над пустой заснеженной равниной
Вьется ночь, как волосы любимой:
Ниспадёт, рассыплется, нахлынет,
Зазмеится, кольцами шурша…
Ночь густа, как волосы любимой,
Непроглядна, как её душа…
ваши волосы цвета сожжённых стихов…
Ваши волосы цвета сожжённых стихов
Веют пеплом обугленной речи.
В этот светлый немеркнущий вечер
Ваши волосы цвета сожжённых стихов
Омели белоснежные плечи.
В самом сердце нетающих русских снегов
Ваши волосы цвета сожжённых стихов
Пали пеплом обугленной речи.
в эту ночь, алмазную и злую…
В эту ночь, алмазную и злую,
Тишина слышнее во сто крат…
Мрачен ледовитый лунный взгляд
В эту ночь, алмазную и злую.
Время медленно течет во мне, как яд,
Разъедая жизнь мою земную…
В эту ночь, алмазную и злую,
Тишина слышнее во сто крат.
взломало лёд. река трещит по швам…
Взломало лёд. Река трещит по швам.
По спинам льдин разгуливает грохот.
Снует сорочий, ярмарочный хохот…
Взломало лёд. Река трещит по швам.
Задумчиво слюнявит пальцы холод,
Гнилой листвы купюры вороша…
Взломало лёд. Река трещит по швам.
По спинам льдин разгуливает грохот.
распутица. раскисшие чернила…
Распутица. Раскисшие чернила.
В черновиках стихов нет ни души…
Безмолвие листы запорошило.
Распутица. Раскисшие чернила.
Сорвалось слово яблоком червивым
И сгинуло навек в людской глуши.
Распутица. Раскисшие чернила.
В черновиках стихов нет ни души…
развезло мне душу, как дорогу…
Развезло мне душу, как дорогу…
Мысль стоит, распряжена с утра:
Тяжела, ленива, твердолоба.
Развезло мне душу, как дорогу…
Между нерастаявших сугробов
Грязь блестит, как чёрная икра.
Развезло мне душу, как дорогу…
Мысль стоит, распряжена с утра.
когда поэзия ненастна…
Когда поэзия ненастна,
В ней сеет мелкий, нудный дождь,
И стих, мыча, в чернилах вязнет…
Когда поэзия ненастна,
Ряды размокших, сиплых гласных
От холода бросает в дрожь.
Когда поэзия ненастна,
В ней сеет мелкий, нудный дождь.
слова умирают, как люди…
Слова умирают, как люди,
В громоздких и душных стихах.
Крича и теряя рассудок,
Слова умирают, как люди…
Последней молитвой Иуды
Они запеклись на губах!
Слова умирают, как люди,
В громоздких и душных стихах.
поэзия! ты дышишь полной грудью…
Поэзия! Ты дышишь полной грудью
В стихе просторном, словно зимний лес
Где снег скрипит под тяжестью словес…
Поэзия! Ты дышишь полной грудью,
Когда под хрупкой наледью небес
Тебя поэт, смеясь, целует в губы!
Поэзия! Ты дышишь полной грудью
В стихе просторном, словно зимний лес.
часть 5каменоломня мысли
творчество
День за днём, вразброд и наизнанку,
Оголтело, рьяно, вразнобой
Я беру слова и спозаранку
Их веду, мычащих, на убой.
Я вяжу их к изгороди речи
За веками росшие рога.
Ржавью или кровью накрест мечен
Леденящий обух топора?
Я сведу сегодня воедино
Этих слов неимоверный гурт.
Неизбежно, неисповедимо
Я начну свой обречённый труд.
И в чаду ударов и ругательств,
Тушей ослабевшею скользя,
По траве сучит ногой анапест,
Крепкими рогами грязь меся.
Это – не стихи, а бойня речи.
Жертва в ожиданье божества…
Клювом рвёт дымящуюся печень
Ворон, не скрывая торжества.
Черновик – не рукотворный лепет:
Слышен в нём и рев, и костный хруст.
Исключенье – неизбежный метод,
Общий для природы и искусств.
усталый путник – голос мой идет…
Усталый путник – голос мой идёт
Дорогой древней мёртвых колесниц.
Ручьи времен он переходит вброд,
Забвенья зачерпнёт, чтобы напиться.
За ним, как тень, спешит родная речь,
Зажав руками рот. И пополам
С плеча обоих если бы рассечь,
Безмолвие скатилось бы к ногам.
Извилист путь обочинами душ:
Где раньше раздавались голоса,
Легла пластом немыслимая глушь,
Тараща оловянные глаза.
Но через сад налившихся грехов,
Сквозь заросли колючей спелой лжи,
Пройдет мой голос с полной грудью слов
И выдохнет стихи мои, как жизнь.
орион
Орион!
Приветствую тебя!
Разговоры с созвездьем
всегда монологи и признак большого
одиночества.
Мироздание вновь
на безлюдных подмостках небес этой осенью ставит
пантомиму созвездий.
Впрочем,
на подлёте – гастроли комет:
гонорар из болезней и бедствий
выплачен за год вперёд.
Ну, да что мы о них?
Давай о тебе,
Орион!
Космос – эпос богов,
и не нам состязаться с ними в стихосложении.
Сядем же с ними за пир!
Тебе, полубогу,
достанется Млечный путь –
Зевс опрокинул солонку,
Мне, человеку,
янтарь –
морем прибит каплей жира
с Посейдона тарелки.
Друг мой,
Орион!
Ты бросил вызов богине и
стал созвездьем.
Наказание или награда?
Я слышал,
недоказуемость правды
есть основа небесного кодекса,
что хромающий от подагры Юпитер
меняет орбиту.
Сириус восхитительна.
Как там у вас,
небожителей,
со справедливостью?
У нас?
Всё по-прежнему:
Здесь,
внизу,
на Земле,
распростёршись равным
золочёным чертогам лжи,
костенеет павшими
поле правды
невзошедшей ржи.
Орион!
Твой знак в зимнем небе –
«Х» хромосома вечности,
но, чем ближе к весне,
тем дальше заходишь в море,
по воде удаляясь
в недоступные взору угодья
для небесной охоты.
Удачи Тебе, Орион!
Добудешь свой звёздный трофей –
Возвращайся…
Не прощаемся.
другу
Безумье душит волю, как петля,
Но ты сильней наброшенной удавки,
И, перерезав страхи – якоря,
Зажжёшь светильник и удвоишь ставки.
И чертовщина сгинет по углам…
Твой свет внутри не пламенно-колеблем.
И Муза упадет к твоим ногам
Пока дом скорби, обессилев, дремлет.
Отбрось сомненья! Что тебе до них?