о своем унижении. Такова природа вещей.
— Совершенно верно. И все же, мне кажется, это кара за наше ремесло.
Все то время, пока они беседовали, гигантские машины-куклы, изготовленные Кротким Кряжем, медленно наступали на город. Собственно говоря, наступали они так медленно, что казалось, никогда не доберутся до цели. Так оно и было, иначе иллюзия грозила развеяться. Вблизи вражеские солдаты сразу бы поняли, что перед ними обычные бамбуковые каркасы, обмотанные тканью.
Но вот из ворот Китая, самых старых и массивных ворот Юга, показалась группа всадников с белым флагом. Главком Хитрая Лиса, как раз этого и дожидавшаяся, тут же выслала навстречу делегацию переговорщиков.
— Ты знал, что во времена династии Мин, когда эти ворота только построили, их называли воротами Сбора Сокровищ? — спросил Довесок. — Их переименовали после свержения династии Цин, когда Юг стал столицей, потому что в цинской столице, Севере, были ворота с точно таким же названием. Старое название кажется мне гораздо более удачным.
— Да ты не хуже путеводителя! Откуда ты знаешь все эти подробности?
На полпути к воротам Китая переговорщики главкома Хитрой Лисы спешились. Так же поступили представители Юга. Делегации сошлись обсудить условия капитуляции.
— Я в Китае, а стало быть, читаю все книги по истории, какие получается раздобыть. Странно, что ты не делаешь того же.
— Для меня нет ничего важнее литературы. Томик стихов Ван Вэя, и вечер удался.
Приняв позу, Даргер продекламировал:
Сумерки жизни прекрасны своей тишиной —
Многие хлопоты сердце не трогают больше.
Долгие планы теперь обхожу стороной.
Друг бесполезный — уехал я в древнюю рощу.
Шепчет меж соснами ветер, не связан ничем,
Светит луна мне — в горах я на цитре играю.
Спросите мудрости жизни?
Лишь ведомо мне,
Верно ли песню на речке рыбак напевает[53].
И поспешно добавил:
— Конечно, я и книги по истории читаю. Но по сравнению с поэзией это как спитый чай.
Между тем обе делегации расселись обратно по седлам и все вместе двинулись к Югу. Распахнулись ворота. В клубах пыли всадники въехали в город и исчезли внутри.
— Отличное стихотворение ты вспомнил, — похвалил Довесок, — и я с удовольствием его послушал. Но разве оно сравнится с потрясающим изложением о расцвете и упадке Монгольской империи?
— De gustibus поп disputandum[54], друг мой. О вкусах не спорят. Давай просто останемся каждый при своем мнении.
Так они и тешились приятной беседой, пока с ворот Китая не спустили флаги Юга и Союза Желтого Моря. Им на смену взвилось знакомое красное полотнище с желтыми звездами.
Мир погрузился в тишину.
Вдалеке рассыпались хлипкие тряпичные конструкции.
Очередной город пал к ногам Тайного Императора.
Такой мрачной атмосферы, какая царила в Юге, Довесок не встречал уже много месяцев, несмотря на то что в завоеванных ранее городах зверствовал Мощный Локомотив.
— Ничего не понимаю, — вздохнул он. — Главком Хитрая Лиса предложила великодушные условия, Бессмертным запретили грабить, осада, грозившая затянуться и измотать защитников, закончилась безболезненно. Обещания от имени Тайного Императора всегда выполнялись неукоснительно. Почему взятие города обернулось для вас такой трагедией?
— Почему вы спрашиваете об этом меня? Я всего лишь проводница, — ответила девушка.
Они ехали на животных, каких Довеску встречать еще не доводилось. Видимо, это была некая помесь северного оленя, лошади и выдры, с причудливо закрученными рогами, выкрашенными в красный, желтый и оранжевый цвета. Необычные скакуны отличались горячностью, но, к чести создателей, под седлом вели себя великолепно.
— Вы наняли меня отвести вас к мавзолею императора Суня — это в моих силах. Если вам интересны его история, высота над уровнем моря или использованные при постройке материалы, я могу рассказать обо всем этом и многом другом. Что касается политики — увольте. Такие вопросы нужно задавать специалистам.
— Но ты здесь живешь и наверняка имеешь много общего с другими горожанами. Я не увидел ни одного радостного лица — включая твое. Уж причину собственного уныния ты должна понимать, верно? А я готов отблагодарить тебя за информацию пятью граммами серебра.
— Вы искренне считаете, что я стану распространяться на столь деликатную тему за жалкие пятнадцать граммов серебра? — спросила проводница.
— Нет, но я согласен на десять.
— По рукам! — Она собралась с мыслями. — Формально в Союзе Желтого Моря все равны. Но ни для кого не секрет, что трое из четырех подчиняются жестокому единовластию города и государства Север. Север диктует условия Восточной Горе, Южной Реке и Коммерции. Если Север недоволен, виновного ждет наказание. А угодить ему весьма непросто.
— На чем же держится такой неравный союз?
— На страхе. Север собирает дань с остальных государств и содержит на нее армию, превосходящую по численности три их армии, вместе взятые. Солдаты Севера лучше снаряжены и обучены, а их главком Доблестный Тигр редко терпит поражение в битве. Но Север никогда не берется за грязную работу, если этого можно избежать. Например, если Южная Река вызывает его неудовольствие, наказать провинившихся посылают армию Восточной Горы. А если это наказание недостаточно жестокое, проучить Восточную Гору велят армии Коммерции. Так Север сохраняет свою армию сильной и сеет рознь среди государств-данников. Поддавшись панике, Юг сдался вам, захватчикам Это была большая ошибка. Все знают, что теперь Север пошлет объединенную армию Южной Реки и Восточной Горы, а также остатки сил Коммерции, размещенных за пределами Юга, чтобы покарать нас за слабость.
— Вряд ли у вас был выбор — по крайней мере, тогда казалось именно так, — заметил Довесок.
— Северу все равно. Там придерживаются мнения, что нужно править железной рукой, тогда все здравомыслящие люди подчинятся из страха. Вот почему горожане Юга в отчаянии. Мы бы взбунтовались против вас, да от этого никакого толку. Даже если мы перебьем всех ваших солдат до последнего человека, Север все равно прикажет разграбить город и сровнять городские стены с землей. Так зачем лишний раз дергаться?
— Конечно, в долгосрочной перспективе такой подход... А! Мы на месте.
Они выехали на площадь перед мавзолейным комплексом, постройки которого взбирались по склону Пурпурной горы.
У подножия ступеней, ведущих к первым воротам, стоял Обри Даргер. Довесок заплатил проводнице и попросил его подождать.
— Готов к очной ставке? — спросил он друга.
— Как никогда.
— Тогда не будем заставлять Хитрую Лису ждать.
Мавзолей императора походил на все сооружения подобного рода: огромный, внушительный, строгий, с невероятным количеством ступеней, которые утомили бы любого, кто хотел попасть внутрь. Даргер и Довесок обнаружили главкома Хитрую Лису, в одиночестве стоящую, сцепив руки за спиной, у гроба императора Сунь Ятсена.
Гроб был выполнен из белого мрамора, резьба на крышке повторяла очертания спящего императора, облаченного в неожиданно простую одежду.
— Я подумываю, не заковать ли вас в цепи. — Главком Хитрая Лиса не обернулась, но было ясно, что она обращается к ним обоим.
— Я не совершил ничего незаконного, запретного или хотя бы безнравственного, — отозвался Даргер. — Поверьте, я бы заметил.
— Я тоже, — поддакнул Довесок.
— Вы распускали слухи, будто идея стратагемы «Кукольная армия» принадлежит вам.
— Наоборот, главком Хитрая Лиса, — учтиво возразил Довесок. — Эти слухи распространились сами по себе.
Главком обернулась и наградила их хмурым взглядом.
— Наверное, я пожалею, если попрошу вас объясниться?
— Нисколько. У меня на родине, в Земле Зеленых Гор На Западе, есть один национальный герой — Великий Предводитель Парней Из Зеленых Гор. Его известность достигла таких высот, что восхищенным последователям перестало хватать его подвигов. Они сочинили еще несколько. Это правда, что он выиграл пари, подняв зубами пятидесятифунтовый мешок соли и взмахом головы закинув его на плечо. Но вот история про то, как его однажды поймали красные мундиры, а он предложил поставить им выпивку и посоревноваться, кто кого перепьет, а сам в конце концов сбежал, когда последний солдат сполз под стол, — откровенная выдумка. Эти небылицы как дары, которые кладут к ногам героев. Один биограф однажды сказал, что Великий Предводитель умер дважды: первый раз, когда умерло его тело, а второй — тридцать лет спустя, когда выдумали последнюю историю о его подвигах.
— Хочешь сказать, из тебя тоже выйдет герой?
— Госпожа, вы видели кукольный спектакль и слышали, как приветствовали мою маленькую тряпичную аватару. Я тот самый человек-пес, который объявил себя богом в Парче, воскресил из мертвых Гениального Стратега и поднял флаг Китая над Миром! Как я могу не быть легендой? А легенды всегда приукрашивают. Великие подвиги неизменно приписывают тем, кто ими славится, точно так же, как новые шутки неизменно приписывают тем, кто имеет репутацию острослова. Вы сделали себе имя как выдающийся стратег, причем стратег, не склонный к эффектным и бескровным победам. И вдруг вы поступаете вразрез со всем, что делали раньше. Это как если бы вы были солидным оратором и в один прекрасный день придумали необычайно смешную шутку.
— А ты? — спросила Хитрая Лиса Даргера. — Тоже легенда?
— Каждый делает, что может, госпожа, — скромно улыбнулся тот.
— И в результате мои заслуги приписывают тебе.
— Вы прославились отнюдь не миролюбием — по сути, как раз наоборот. Трюк с куклами не вяжется с вашим образом.
— Верно, — согласилась Хитрая Лиса. — Интересно, а не вы ли подкинули мне эту идею?