На лице Белой Бури мелькнула призрачная улыбка.
— Как и все мы. Считай, в этот раз длинный язык помог тебе отвертеться. Но больше так не делай. А теперь забирай своих людей и проваливай с дороги.
— Как прикажете, главарх.
Экскаватор с грохотом покатил вперед, загрязняя воздух углеводородами и окисью азота, затем качнулся и остановился.
— О, чуть не забыла, — бросила через плечо Белая Буря. — Ты освобожден от командования городом. Тайный Царь — вернее, Император, раз уж ты повысил его в титуле — отправил со мной советников. Они возьмут на себя управление городом. Мир должен стать частью империи.
Поскольку Белая Буря освободила его от обязанностей и не отдала дальнейших распоряжений, Довесок оказался предоставлен сам себе. В задумчивости он прогуливался по защитным стенам и прощался с властью над единственным завоеванным в жизни городом. Сверху было видно, как у развалин охлаждающей утопианской башни саперы и археологи роют траншеи. Жуткие машины вгрызались в землю, обнажая подземные помещения и переходы. Зачем это делалось, Довесок не догадывался.
С другой стороны стены взгляд его падал на серые черепичные крыши. Дома теснились, как скот в хлеву. Площади перед каждыми воротами переходили в широкие проспекты, ведущие в сердце города. Они разделялись на более узкие улицы, а те, в свою очередь, ветвились кривыми переулками, упиравшимися в тесные дворики. Все это хитро складывалось воедино подобно кусочкам головоломки. По улицам, будто красные кровяные тельца по паутине артерий, спешили по своим делам рабочие и чиновники, селяне и солдаты, ученые, купцы и ремесленники. С этой точки город представал единым живым организмом, таким же сложным, как человек, и таким же хрупким, как яйцо.
На короткий срок ему удалось защитить Мир, пусть и бездействуя. Теперь эту привилегию у него отобрали.
Огненная Орхидея нашла Довеска, когда тот незряче пялился на Колокольную башню в центре города, и молча обняла его за талию. Помедлив, он опустил ладонь на ее плечо.
— Я тебе рассказывал, как мы с Гениальным Стратегом впервые повстречали Тайного Императора? — спросил он.
Она покачала головой.
— Тогда мы были моложе. В те дни правил Восхитительный Царь. Благодатное Царство жило в мире и спокойствии. Однако некоторых из нас это не удовлетворяло, ибо мы знали, что мир этот временный, а стало быть, призрачный. В других землях раздробленного Великого Китая бушевало с десяток войн, но результата от тех войн не было. Пока завоевывали одну страну, другая распадалась натрое. Каждый раз, как государство разрасталось настолько, чтобы доминировать в регионе, какая-нибудь его провинция объявляла о независимости или один из подчиненных народов поднимал восстание. Междоусобица ни к чему не вела, вражда никак не заканчивалась. Я и Гениальный Стратег решили, что пора искать выход из этой прискорбной ситуации. Великому Китаю нужно вернуть былую славу. Но как? Хороший вопрос. Мы прогуливались по улицам Парчи, рассуждая на эту тему, когда к нам подошел незнакомец «Я случайно подслушал ваш разговор, — сказал он. — Мысли наши так схожи, что, мне кажется, нам стоит действовать сообща». Конечно, нам было приятно познакомиться с таким вежливым юношей. Мы отправились побеседовать в ближайшую чайную и всего за полдня не только набросали примерный план по возрождению Китая и облегчению страданий простого народа, но и уверились в том, что именно нам троим предстоит воплотить наши замыслы в жизнь. На следующий день мы покинули город и отправились в одно место, о котором рассказал наш новый друг. Это был цветущий персиковый сад. Мы воскурили благовония и принесли жертвы, а затем побратались, объединив силы и цели для разрешения сложившегося кризиса. Только после наших клятв Тайный Император открыл свое истинное лицо. Как же мы обрадовались! В тот миг дело казалось наполовину выигранным. С тех пор наша троица неразлучна. Тайный Император — старший брат, Гениальный Стратег — средний, а я — младший. Вот почему наша дружба и наша решимость незыблемы.
— Эту историю я уже где-то слышала, — задумалась Огненная Орхидея.
— Еще бы, — проказливо улыбнулся Довесок. — Я позаимствовал ее у одного из классиков китайской литературы[39].
— Понятно. А что насчет байки, будто ты и Гениальный Стратег — бессмертные, столетиями изучавшие военное искусство в пустынях Монголии? Сказать родичам, чтобы перестали болтать об этом на каждом углу?
— Нет, пусть продолжают в том же духе. Но историю с клятвами им все равно подкинь.
— Они противоречат друг другу.
— Разве? Ну и ладно. Как и все великие, я вмещаю в себе множество разных людей[40]. Только проследи, чтобы никто не рассказывал обе истории зараз.
Довесок выпустил плечо Огненной Орхидеи и взял ее за руку. В дружеском молчании они бок о бок двинулись вдоль стены.
— Зачем ты меня искала? — спросил он немного погодя.
— Я только что из городского архива, встретила там Белую Бурю. Она очень интересная женщина.
— Ни капли не сомневаюсь. О чем вы говорили?
— Да о всяких женских глупостях. Археология. Машины. Политика. Я упомянула, что для горожан Мира ты как бог. А она ответила, что старше тебя по званию и в любом случае уже прибрала город к рукам. Я заметила, что, если она схлестнется за власть с прославленным Воинствующим Псом, знатные чиновники истолкуют это как знак вернуть город себе. Она очень занятая женщина, и, на мой взгляд, ей не стоит волноваться о таких пустяках. Когда я ей это сказала, она спросила, что бы я посоветовала. Я ответила, что, если ее люди сделают вид, будто их указы исходят от тебя, ты пообещаешь не издавать собственных указов. И еще за нами останутся наши покои. Она не слишком обрадовалась такому раскладу, но благоразумие победило.
Довесок резко разжал пальцы Огненной Орхидеи, словно те вспыхнули пламенем.
— Ты шантажировала главарха Белую Бурю? Второго человека в армии Тайного Царя? Не посоветовавшись сперва со мной?
— Да. А что, нужно было?
— Разумеется, нет. С нее сталось бы нас казнить.
— Но ведь пронесло. Так что все счастливы.
— Нет, Огненная Орхидея, не все. Я, вообще-то, ужасно на тебя разозлился.
— О, но ты не можешь на меня злиться.
— Это еще почему?
— Потому что я очень красивая.
— Красивая?! Брак не сводится к красоте, ты, огненноволосая кретинка! В браке... — Довесок взял себя в руки. — Ну вот, теперь я запутался в твоих фантазиях. Давай еще раз, спокойно: мы не женаты. Мы никогда не поженимся. А если ты снова выкинешь что-нибудь в этом духе, я отдам тебя и весь твой бессовестный клан под трибунал и отправлю в ссылку в такую даль, у которой даже названия нет! Ясно?
Огненная Орхидея снисходительно потрепала Довеска по щеке.
— Ты всегда такой самоуверенный. По-моему, это мило.
Пока они ссорились, ее волосы сделались ярче, как это происходило каждый раз, когда она была особенно довольна собой. Теперь же Огненная Орхидея погрузилась в задумчивость, и локоны потемнели до густо-рыжего, почти черного.
— Ты спрашивал у Белой Бури, что конкретно она ищет?
— Нет.
— Очень советую спросить.
Как оказалось, Белая Буря уже нашла то, что искала.
Городской архив представлял собой бесконечную, уходящую глубоко под Дом Правительства сеть узких каменных комнатушек, больше похожих на коридоры. Полки от пола до потолка были заставлены ящиками, свитками или пачками листов — в зависимости от эпохи, в которую их здесь погребли. Довесок заглядывал в архив во время официального тура по муниципальным объектам и после того, как ему сказали, на сколько сотен миль протянулись полки, очень удивился, что здесь вообще можно отыскать хоть что-то. Когда он подошел к архиву, вверх-вниз по ступеням, совсем как муравьи, сновали археологи. Охапка за охапкой они выносили из архива папки, книги и прочие печатные материалы.
Белая Буря невозмутимо наблюдала за работой у главного входа в Дом Правительства, переругиваясь с протестующими архивариусами в серой форме.
— Вы не можете так поступить! — причитал один.
— Раскрой глаза. Дело сделано.
— Изъятие этих записей — преступление против истории, — пенял другой.
— Серьезно? Не улавливаю связи. Согласно вашей собственной системе учета — полагаю, безупречной, — никто не заходил в сектор, где хранятся эти справочники и технические документы, с тех самых пор, как их туда поместили, — уже несколько веков. От записей, к которым никогда не обращаются, нет пользы.
— Позвольте нам хотя бы снять копии, — взмолилась сухопарая женщина. Ее одеяние было так обильно расшито золотом, что она могла быть только главным архивариусом. — Наши переписчики работают быстро. Потребуется всего несколько месяцев.
— Этим записям здесь вообще не место, — безжалостно проговорила Белая Буря. — Это засекреченные военные документы. Видимо, после краха Утопии кто-то из городских чиновников принес их сюда, чтобы спасти. Весьма похвально. С другой стороны, он грубо нарушил все правила безопасности, и всех, кто принимал или принимает в этом участие, нужно строго наказать. — Ее взгляд штыком пронзил архивариусов. — Похоже, вы к этим документам никогда не прикасались. Вам повезло: нет нужды вас убивать.
Ее слова осадили бы любых обычных чиновников. Но не этих. Архивариусы загомонили все разом.
Пока дело не приняло дурной оборот, Довесок шагнул вперед.
— Библиотекари! — гаркнул он.
Резко наступила тишина. К нему повернулись изумленные лица.
— Благодарю за преданность вашему святому делу. Для других вы мелкие сошки, безликие работяги и мягкотелые буквоеды. Но я-то знаю, что передо мной герои. Вы стражи китайской культуры. Вы посвятили жизнь и честь защите древних знаний, причем не просто упрятали их подальше и забыли, как полагают многие, а заботились о них так же, как оружейник холит и лелеет меч или пушку: чтобы к ним можно было прибегнуть в час крайней нужды. Время настало! Вы отомкнули сокровищницу знаний, дабы положить быстрый конец этой войне. Все, кто служит Тайному Императору, в долгу перед вами. — Довесок отвесил изящный поклон. — Но чем же вам отплатить? Генералов награждают медалями, политикам возводят памятники. Неужели их вклад больше вашего? Клянусь вам, нет. В мирные времена вас осыпали бы золотом и землями. Во времена войны все средства должны идти на защиту государства. Стало быть, ни Тайный Император, ни я не можем почтить вас как подобает. Но, хорошо зная его волю, я не сомневаюсь, что он разрешит мне одарить каждого из вас почетной грамотой за его подписью с выражением личной благодарности, а значит, и благодарности всех его подданных.