Спрыгивая с террасы, Франсуаз высоко подняла над головой меч, и теперь единственное, что ей оставалось сделать, – это опустить его на голову огра.
Когда ты видишь, что девица спрыгивает на площадь с высокой террасы чайханы – всегда полезно уступить ей дорогу. Однако огру эта мысль как-то не пришло в голову; или же лезвие меча опередило ее, погрузившись в его мозг.
Голова мнимого торговца раскололась на две половинки. Если бы он на самом деле был прирожденным лавочником, то не преминул бы начать расхваливать ее, как самый спелый из арбузов.
Глядишь, кто-нибудь бы и купил.
В этот момент я как раз дотронулся до очередного круассана; но при виде мозгов, вываливающихся из располовиненного черепа, отказался от своего намерения.
Франсуаз с силой пнула ногой одного из помощников огра. Того отнесло в сторону шагов на десять. Гадая, что осталось у него от желудка, он наверняка пожалел, что на самом деле не стал торговцем фруктами.
От спелой хурмы не бывает таких неприятностей.
По крайней мере, обычно.
Пытаясь как-то научить меня пользоваться мечом – от чего я поспешно отказался – Франсуаз рассказывала, что противник всегда концентрирует внимание на том, кто лучше вооружен.
Тогда я воспринял это сообщение скептически; жизненный опыт научил меня, что больше всего достается слабым и невиновным.
Но Френки все же оказалась права.
Увидев, что я остаюсь сидеть за своим столиком и не предпринимаю никаких попыток ввязаться в драку, наемники некромантов не сочли меня опасным. По всей видимости, они приняли меня за одного из знакомых Алисы Шталь – человека вежливого, начитанного и богобоязненного.
Я порадовался, что хоть кто-то оценил меня по достоинству.
Люди в купеческих одеждах и мнимый писец развернулись и направились к деревянной лестнице. Первые мгновения они колебались, не зная, что предпринять, и не стоит ли захватить Алису в заложницы.
Но, видя, какую бурную деятельность развернула Франческа у подножия лестницы, они решили прийти на помощь своим товарищам.
Дух товарищества – что может вызвать большее уважение?
Второй помощник огра попытался произвести выпад. Без дальнейших отлагательств с ним было проведено занятие на тему: «Длина лезвия и его влияние на исход сражения».
Он еще пару секунд пытался фехтовать, прежде чем понял, что его отсеченная кисть валяется где-то в пыли.
Алиса осторожно приподнялась на своем стуле, словно боялась от резкого движения потерять невинность.
– Ты разве не собираешься ей помочь? – спросила она, заглядывая вниз.
– Ей? – я тоже посмотрел в ту сторону. – Да нет. Она обычно справляется.
Из профсоюза торговцев свежими фруктами в строю остался только один человек, и тот раздумывал, не сложить ли с себя полномочия.
Он посмотрел направо и увидел своего товарища, который пытался понять, чем его тошнит – все еще недавним завтраком или уже кусками внутренностей.
Тогда ассассин поглядел налево; там находился другой его камрад, который как раз прикидывал, какой кузнец по сходной цене сделает ему крюк вместо отрубленной кисти.
Боевого духа парню это не прибавило.
Люди в купеческих одеяниях и мнимый писец уже скатывались по деревянной лестнице. Но только в древних сагах кавалерия успевает прийти и сделать нечто большее, чем похоронить погибших.
Парень явно не знал, что предпочесть. Умереть на месте или дать повод Гильдии некромантов занести себя в черный список как труса и предателя.
Франсуаз улыбнулась.
Парень шагнул ей навстречу, и девушка снесла ему голову.
Отрубленная часть тела покатилась по земле, собирая окровавленной шеей городскую пыль.
Франсуаз развернулась вовремя, чтобы приветствовать переодетых купцов.
Я вынул из кармана золотой брегет и раскрыл его. Потасовка внизу начинала меня утомлять.
Ребята, которые спешили вниз на помощь своим товарищам, внезапно поняли, что помогать вроде как и некому. Когда несколько ассассинов, посланных Гильдией некромантов, видят перед собой только одного воина с мечом – они никогда не раздумывают, какое дело следующим записано у них в ежедневнике.
Иной вопрос, если вокруг уже лежат кусочки их товарищей.
Человек с бронзовым знаком писца спускался первым; внезапно он понял, что это ему не нравится.
Он остановился и сделал знак другим, чтобы они последовали его примеру, по всей видимости, убийца боялся, что толпящиеся сзади собьют его с ног, и он покатится по ступенькам, как муж-рогоносец в плохой комедии.
Алиса Шталь перегнулась через стол и, протянув ко мне руку, произнесла шепотом – таким страшным, что, будь на небе звезды, наверняка посыпались бы вниз.
– Разве ей не нужно помочь? – спросила философиня. – Все-таки их четверо против нее.
Я отмахнулся.
– Оставь, – ответил я. – В начале их было восемь, так что теперь и говорить не о чем.
Меня в этот момент заботила совершенно иная мысль. Я очень надеялся, что владелец чайханы убежал, испуганный начавшейся потасовкой.
Тогда мне не придется платить по счету.
А если учесть, сколько пирожков с вареньем наела Френки.
Франсуаз провернула лезвие меча перед своим лицом. Алые брызги крови сорвались с клинка и заиграли в воздухе веселой радугой.
Первый ассассин перескочил через перила лестницы и бросился бежать.
Говорят, что Гильдия некромантов жестоко карает тех, кто служит ей недостаточно усердно. Но парень, со всех ног улепетывавший через городскую площадь, по всей видимости, смог убедить себя, что все это сплетни.
Демонесса сделала шаг вперед.
Человек в одежде купца, самый рослый и широкий в плечах, тоже попробовал перемахнуть через перила. Но его толстое, ниспадающее до пят одеяние не позволило бы ему даже перешагнуть черепаху.
С громким хрустом ассассин обвалился на булыжники мостовой, унося с собой обломки перил.
Как гласит пословица – одному гроб, остальным ступенька.
Его товарищи ринулись в образовавшийся проем, словно рабы, продолбившие насквозь гору рудника. Они приземлялись на своего товарища и были очень благодарны ему за то, что он облегчил им переговоры с серым булыжником.
Что думал при этом тот, на кого падали, осталось тайной; стоило ему поднять голову и раскрыть рот, как кто-нибудь вновь припечатывал его челюсть к мостовой.
Не прошло и секунды, как никого из наемных убийц не осталось на городской площади. Франсуаз окинула взглядом окровавленные тела, хмыкнула и вернула меч в ножны.
Когда я поднимался ей навстречу, то весь сиял.
Владелец чайханы так и не появился.
Не имело смысла оставлять деньги на столике – все равно кто-нибудь их украдет.
– Полагаю, Гильдия некромантов не будет довольна своими посланниками, – заметил я.
– Эти ребята придумают, что сочинить, – ответила девушка.
Взгляд ее холодных серых глаз переместился на Алису Шталь.
– Ладно, – произнесла демонесса. – Какого черта здесь происходит?
Алиса стояла перед ней во весь рост; и роста этого было так мало, что философиня перепугалась еще сильнее. Ее белые пальцы были сцеплены перед грудью, она не решалась ни полностью поднять лицо, ни не смотреть в глаза демонессе.
– Думаю, вам надо поговорить с моим учителем, – произнесла она. – Эти люди охотились не за мной, а за великим мудрецом Иль-Закиром.
Франсуаз пробормотала нечто о том, что слово «мудрец» происходит от некоего другого термина, также начинающегося на этот слог.
– Иль-Закир, мой учитель, находится в опасности, – произнесла Алиса.
Она говорила негромко, словно боялась, что, повысив голос, тем самым еще больше увеличит нависшую над ее учителем угрозу.
– Вы сами видели, насколько она велика. Хуже всего, что он сам этого не понимает.
Я согласно кивнул.
Любой человек, дерзнувший взять себе учеников, находится в большой опасности. В лучшем случае, они прирежут его во сне, из-за серебряных канделябров. В худшем – извратят его учение и сделают в таком виде достоянием всех.
К тому же Алиса Шталь представляла опасности сама по себе, притягивая все возможные бедствия.
Девушка продолжала:
– За площадью, в переулке, нас ждет пролетка.
Мгновение назад она обращалась к нам обоим; теперь повернулась ко мне.
– Майкл, если у тебя есть несколько минут, я бы хотела, чтобы ты увидел Иль-Закира и поговорил с ним.
Я уже почти поднял руку, чтобы вынуть из кармана золотой брегет. Тогда я смог бы раскрыть его, взглянуть на стрелки часов и, с озабоченным видом покачав головой, посетовать, что пары минут у меня как раз и нет.
После чего оставить Алису объясняться с чайханщиком.
Это было самое меньшее из того, что она заслужила. А если учесть, каков аппетит Франсуаз к пирожкам с вареньем, у чайханщика имелось масса тем для разговора.
И все же я этого не сделал.
Не потому, что я отношусь к числу рыцарей, что ловят солнечные лучи сверкающими доспехами.
Тот, кто не сталкивался с доспехами лично, вряд ли сможет полностью это оценить, но я хорошо знаю – они тяжелые, неудобные, в них жарко и они везде натирают.
А если в доспехах упадешь с коня – то если тебя кто-то и поднимет, то разве что ангел смерти.
Вот почему я никогда не бросаюсь на помощь расстроенным девицам, ищущим помощи от драконов. Во-первых, если некоторое время не обращать на их крики внимания, то они замолчат – и, самое главное, навсегда. А спасешь этакую однажды – потом придется извлекать из неприятностей с удручающей регулярностью.
Во-вторых, драконы тоже должны чем-то питаться.
Однако я испытываю стойкую неприязнь к шпионам эмира. Это нечто вроде чувства, которое охватывает опрятного человека при виде грязи и отбросов. Если соглядатаи, состоящие на службе у правителя этого городка, повисли на хвосте у Алисы Шталь, мне будет приятно вернуть их в мусорную корзину. Вот почему я ограничился лишь тем, что напомнил – как не люблю пролетки.