Карвер зашёл внутрь хижины, где встречать его привычными объятиями никто не собирался.
«Спят, наверное», – подумал он, хотя Велари раньше никогда не ложилась в постель, не дождавшись мужа.
Чтобы никого не тревожить, Карвер аккуратно положил монеты на полку, взял огниво и зажёг с его помощью свечку. Свет мигом распространился по комнате, и Карвер увидел разлитую по полу воду и следы крови, ведущие в спальню.
– Вэл? – настороженно окликнул он.
Никто не отозвался.
Карвер как был в грязных сапогах тут же ринулся в комнату и пришёл в ужас от увиденного.
Велари лежала на окровавленных простынях и смотрела в потолок. В руках она держала младенца. Он не шевелился и не издавал ни звука.
– Что случилось? – спросил Карвер, подойдя к жене. Она продолжала молчать, как будто ничего не слышала. Тогда он взял на руки неподвижное тело ребёнка. Тело новорождённой девочки. Она была мертва.
– О Боги! – воскликнул Карвер, разрыдавшись. Он прижимал девочку к себе, целовал её, пытался согреть, а она так и лежала в его руках, холодная и спокойная, уснув навсегда.
Мечты о крупной ферме рухнули в одночасье, покинув их дом вместе со счастьем.
Первое время Велари ни с кем не разговаривала. Она не проронила ни слезинки после родов. Всё время ходила отрешённая. Мало ела, мало спала. Даже к кроватке Эйдена боялась подойти.
Карверу пришлось несладко. Он не мог уже с прежним усердием заниматься хозяйством, беспокоясь о здоровье сына и жены. Ему приходилось следить за Велари днями и ночами, чтобы она не натворила глупостей. Он пытался вернуть её в прежнее состояние, убедить, что на этом их жизнь не закончилась, что они должны смириться со случившимся. И у него получилось.
Когда у них снова стало всё налаживаться, Карвер уговорил Велари попробовать завести ещё одного ребёнка. В этот раз он не оставлял жену надолго одну, а та прикладывала все усилия, чтобы обезопасить плод от любых угроз.
Велари хорошо питалась, пила много воды, часто гуляла на свежем воздухе. Карвер не позволял жене поднимать тяжести, следил, чтобы Велари не совершала резких движений и разворотов. Она его во всём слушалась.
Наконец настало время родов. Велари сильно боялась, что что-то пойдёт не так. Волновался и Карвер. Казалось бы, ничто не предвещало беды, но она всё равно пришла – ребёнок родился мёртвым.
Карвер держал девочку в руках и не решался сказать жене о том, что она не дышит. Велари просила дать ей подержать ребёнка, потом стала переживать, что её дочь не плачет, и, поняв, в чём дело, сама начала истошно орать и заливаться слезами.
Девочку похоронили рядом с её сестрой на поросшем ромашками холме за домом.
Теперь Карвер с женой поменялись местами. Она легко перенесла утрату и одаривала мужа всей заботой, которую могла ему дать, помогала в хозяйстве, всячески его подбадривала. Он же ушёл в себя.
Карвер не имел ни братьев, ни сестёр, да и родители его рано умерли, поэтому ему хотелось обзавестись семьёй, которой он сам никогда не имел. Чтобы дети росли во взаимной поддержке друг друга и чтобы не остались одни, если вдруг их с Велари не станет.
Известию о четвёртой беременности жены Карвер не обрадовался. Ему не хотелось опять испытывать те чувства, когда он держал в руках своих мёртвых детей, копал им могилки и предавал их земле.
Его настроение передавалось и Велари, но она продолжала верить и ежедневно молилась Вите о милости. Случившийся выкидыш пошатнул её веру и чуть навсегда не отдалил от мужа. Она понимала, что больше не в состоянии дать ему ту семью, которую он хочет, и боялась, что Карвер бросит её с сыном, уйдя к другой женщине.
Однажды, когда муж уехал в столицу торговать на рынке, Велари собрала вещи и чуть было не сбежала вместе с маленьким Эйденом. Да только Карвер вернулся раньше запланированного и успел остановить жену. Он дал ей понять, что никакие мечты о более сладкой жизни никогда не станут выше его любви к ней. Всё, что ему так необходимо для счастья, жизнь ему уже подарила – любимую жену и сына, а о большем он и не смеет просить.
Заводить детей они в дальнейшем не пытались, сосредоточив внимание на подрастающем Эйдене. Так как это был их единственный ребёнок, они старались оберегать его от любых угроз. Одного никуда не отпускали, к коровам подходить запрещали, пользоваться инструментами не давали, сами его купали, кормили и одевали.
Велари и Карвер давали сыну так много любви, что тот вскоре перестал её ценить, думая, что иначе и быть не может. Если ему что-то не нравилось, родители без промедления это исправляли, удовлетворяя все его капризы. И чем он становился старше, тем было хуже. В конце концов, что посеяли, то и взросло.
Сейчас же Эйден проклинал сегодняшний день и все последующие, потому что перемен в ближайшем будущем ожидать ему не приходилось.
Юноша выкапывал третью грядку подряд, периодически разрубая свёклу пополам. Почувствовав боль в ладонях, он, к своему ужасу, осознал, что натёр несколько мозолей, и с досадой отшвырнул от себя лопату.
– Солнышко, ты здесь? – послышался голос Велари.
Она всегда называла сына так за цвет его волос, которыми никак не могла налюбоваться.
– Ну что тебе опять надо? – ответил Эйден.
– Пойдём домой, я приготовила покушать. Хватит работать, иди отдохни.
Эйден, не раздумывая, поплёлся в хижину, закинув по пути лопату куда подальше. Не став разуваться, он зашёл внутрь и сел за стол.
Увидев следы разлетевшейся по полу грязи, Велари лишь слегка вздохнула.
– Ты не забыл помыть руки? – напомнила она сыну.
Эйден закатил глаза и неохотно вышел на улицу. Прополоскав руки три раза в бочке с водой, он поспешил вернуться в дом. Мать к этому времени разлила по чашкам овощную похлёбку.
– Ты, наверное, устал? – поинтересовалась Велари, усаживая сына.
– Ещё бы. Видела бы ты, сколько я выкопал сегодня, – стал хвастаться Эйден.
– Рэм милостивый, да у тебя мозоли? – ужаснулась Велари. – Надо поскорее приложить к ним картофельную кашицу и перевязать.
– Так чего ты медлишь? Ждёшь, когда я совсем без рук останусь?
– Хорошо, сразу же займусь этим после обеда. Карвер, дорогой, пора за стол, – позвала она мужа.
Тот еле встал с кровати и, держась за спину, вышел из комнаты. Велари подбежала к нему, довела до стола и усадила его справа от сына, затем сама расположилась напротив мужа.
– Как успехи? – спросил беспокоившийся о ферме Карвер.
– Всё просто замечательно. Эйден уже выкопал две грядки со свёклой и почти закончил с третьей.
– Да? Ничего себе. Молодец, сын. И какая она, крупная?
– Не особо, – ответил Эйден.
– Похоже, плохо удобряли в этом году. Надо было больше золы сыпать.
– Какая разница, какого размера свёкла, – возмутился Эйден, – если мы всё равно чуть ли не весь урожай отдаём королевству за просто так?
– Мы не отдаём, а приносим в дар. Это разные вещи, – вмешалась Велари.
– И что толку?
– Морабатур заботится обо всех своих подданных. Король с королевой не оставляют нас в беде. Мы благодарим их за это. Сколько раз они спасали уже нас от набегов мерценаров.
– Да им плевать на нас. Они живут у себя в хоромах и смеются над такими, как мы. О какой заботе идёт речь, если мы так и живём в этой лачуге кучу лет? Почему они не позволят нам жить в своём замке?
– Потому что это неправильно, – сказал Карвер. – Мы не благородных кровей и не образованы. Но даже так мы стараемся принести им хоть какую-то пользу.
– В том-то и дело, что не благородных. Жаль, что я родился не в семье купцов, а у бесполезных фермеров.
Карвер хотел отчитать сына, но Велари взглядом приказала ему не делать этого.
– Мы не можем ничего изменить, – начала Велари. – Нужно радоваться тому, что есть. Нам Боги даруют только то, чего мы достойны. Они дают нам те препятствия, которые мы в силах преодолеть.
– Мы могли бы больше выращенного продавать на рынке, а не раздавать огромную часть кому попало. За вырученные деньги мы бы смогли купить свиней, и тогда наши доходы намного увеличатся. От коров толку мало. Их мясо только для бедняков. Были бы свиньи…
– Но у нас нет свиней, – перебил Карвер сына. – А если бы были, кто ухаживал бы за ними? Мы с твоей матерью уже не в том возрасте, чтобы работать с былым усердием. Да и втроём мы не потянем.
– Кто виноват, что у вас больше нет детей? Не надо было мёртвых рожать.
Поняв, что сказанул лишнего, Эйден поспешил извиниться:
– Простите, я не хотел.
– Ничего, всё в порядке, – сказала Велари, пытаясь улыбнуться.
Карвер поспешил сменить тему разговора.
– Я думаю, сегодня ты успеешь ещё продать на рынке выкопанное.
– Если выйду не позднее часа, успею.
– Остальное мы как-нибудь потом докопаем и оставим себе. Кстати, очень вкусно, – сказал Карвер, завершив обед. – Спасибо.
Велари помогла ему встать из-за стола, отвела его в комнату, а после вернулась к сыну.
– Почему ты так мало поел, неужели не понравилось?
– Мне надело есть одно и то же.
– Хорошо, я на ужин приготовлю что-нибудь вкусное. Может, тебе помочь отмыть свёклу от земли?
– Ты ещё спрашиваешь? Конечно!
Быстро натерев картофель и мелкую луковицу, Велари всё смешала, приложила полученную смесь к мозолям сына и перевязала их чистой тряпицей. После чего они вдвоём пошли в огород. Эйден таскал матери свёклу, а та ополаскивала её в ведре с водой.
Закончив, Эйден отправился запрягать старого мула. Потом Велари загрузила с сыном два полных мешка с отмытыми овощами в телегу, пожелала ему удачи, и он поехал в Морабатур.
Если особо не торопиться, доехать дотуда можно было за час. Дорога шла через всю деревню, что постоянно вызывало у Эйдена отвращение. Ему были противны все местные жители, снующие туда-сюда в своих старых лохмотьях, и их полуразвалившиеся хижины. Более того, он прекрасно понимал, что сам такой же, и от этого злился ещё сильнее.
Большинство деревенских вели себя приветливо. Несмотря на своё положение, они постоянно веселились и улыбались. Эйден смотрел на них, как на дураков, и думал про себя: «Неужели им такая жизнь нравится?»