– Ксюша… – голос мужа заставил её замереть на пороге. – Прости.
Не обернувшись и ничего не ответив, она вышла из комнаты. Мягкость Сашки добивала. Когда его рука сжала грудь, внизу живота плеснулась подзабытая волна желания, но он тут же всё испортил своим виноватым видом.
А когда-то они не вылезали из постели-сексодрома, по очереди и одновременно взлетая дальше космоса. Первый год прошёл в угаре, не было ни дня, ни ночи – один сплошной оргазм. Детей сразу не планировали, хотелось есть эту жизнь жадными пригоршнями, толстыми ломтями, большими ложками, упиваясь её сокровенным соком. Так и было. Когда они решили обзавестись маленьким рыжиком, ещё смеялись, что контрацептивы можно пожертвовать страждущим. В итоге закинули их в мусорное ведро, обливаясь шампанским и празднуя новую веху с подгузниками и погремушками.
Казалось, беременность наступит сию секунду. Оксана чувствовала себя плодородной почвой, которая жадно примет семя и тут же прорастёт крепким росточком. Проходили недели, месяцы, годы, но двух заветных полосок тест так и не показывал. Как там Толстой писал? «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Ошибался классик. Каждая бездетная семья несчастлива всё-таки одинаково.
Оксана видела лица таких же, как она, в очередях к гинекологу или на анализы. Потухшие глаза, на дне которых мерцала пугливая надежда. Но и её надо скрыть, затаить, обмануть судьбу. Иначе та, вздорная баба, решит по-своему: «Ах, ты ещё на что-то смеешь надеяться? Нá вот тебе, получи!» И с размаху – очередной неудачей. На выходе из поликлиники пытаешься проморгаться, потому что пейзаж размыт – белый, зелёный или золотистый в зависимости от времени года. И именно в этот момент в тебя с разбегу врезается чей-то пупс в шапке с помпоном или панаме со смешными слонятами, и ты цепляешься за него, теряя последние крохи разума.
Теперь большими ломтями Оксана ела торты с ядовито-красными розами, пристрастилась к ним, заедая приход очередных критических дней и, как следствие, отсутствие беременности. Она никогда не была худой, а от такой «диеты» расползлась ещё больше. Следить за собой? А зачем? Заботиться стоит только о плодородной почве, живой и дающей жизнь, а не за пустым сосудом, брякающим своей никчёмностью. Переломным моментом стал день, когда она пришла в магазин и не обнаружила там торта.
– Перестали мы работать с этим поставщиком. Всё равно, кроме вас, никто их не берёт. – Добродушная продавщица не замечала, как меняется в лице покупательница. – Возьмите турецкие крекеры, они менее калорийные.
Вместо крекеров звенящим голосом Оксана попросила банку маринованных огурцов. Продавщица подала, назвала цену и застыла в ожидании денег. Оксана взяла банку, внимательно изучила этикетку, прочитав даже то, что никому не удаётся из-за мелкого шрифта. Через секунду размахнулась и швырнула снаряд с огурцами прямиком в стеллажи.
Отмокая потом в горячей ванне, заикаясь и размазывая по лицу слёзы и сопли, рассказывала мужу, как над ней насмехались.
– Да никто над тобой не смеялся. – Перепуганный Сашка водил струёй из душа по её спине. Ему удалось быстро примчаться и кое-как утрясти скандал без вызова полиции. – Найду я тебе этот торт, в других магазинах точно есть.
Оксана замолчала. Надолго. Разглядывала истекающую каплями кафельную стену, о чём-то размышляла.
– Не молчи, Ксюша.
– Дай полотенце. И отвернись. Я жирная, на меня смотреть тошно.
Он принялся что-то лепетать, но она вытолкала его из ванной. И потом из постели тоже.
Мама рассказывала, что в детстве, где бы они ни появлялись, всё умилялись дочкиным пухлым щёчкам. С возрастом восторги иссякли. В какой момент её саму это начало беспокоить? Да уже в третьем классе, когда рыжий и круглый, как непропечённый блин, Лёшка Пащенко предложил ей дружбу.
Одноклассники гурьбой возвращались из школы, все жили в соседних дворах. Мальчишки затеяли возню и отобрали у Оксаны рюкзак. Ничего другого не оставалось, только обидеться и крикнуть дуракам, чтобы сами принесли его домой. Минут через десять раздался звонок в дверь. Кто-то сунул удивлённой маме рюкзак и убежал. Внутри обнаружилась скомканная записка: «Ты мне очинь нравишься, давай с табой дружить». Инициалы П. А. Пащенко Алёша. Оксана не поленилась, отыскала ручку с красной пастой, исправила ошибки и добавила ниже ответ: «Сначала научись писать грамотно, а потом дружбу предлагай».
На самом деле существовали ещё два неоспоримых аргумента, чтобы отклонить это предложение. Первый – и Оксана, и Лёшка были пухляшами, и их точно начали бы дразнить парой колобков. Второй – класс как раз захлестнула странная волна, все самозабвенно складывали инициалы друг друга, глядя, что из этого получается. Иногда выходили забавные варианты. Например, имена и фамилии двух подружек Аксёновой Натальи и Кусаиновой Альфии сложились в милое «АНКА». Увы, инициалы Жарковой Оксаны и Пащенко Алексея складывались только в слово «ЖОПА», так что шансы у рыжего ухажёра были нулевые.
Лёшка, конечно, расстроился. На этом свои поползновения прекратил, хотя до окончания школы продолжал смотреть собачьими глазами.
К выпускному, как ни странно, оба похудели. Оксана – потому что истязала себя голоданием, дыхательной гимнастикой и обручем. Лёшка – неизвестно отчего, но стал тощим и длинным, как гороховый стручок. Ничего не изменилось – ни толстым, ни худым он её не волновал.
Жизнь подкинула ей другого рыжего, который сейчас вздыхал за стенкой. Оксана натянула одеяло на голову. Прикольно было сегодня кататься на самокатах. Как так получилось, что они такие разные и так быстро сошлись? И вроде люди неплохие. Бахтияр Каримович мудрый, Руслан весёлый. А Роза… Роза как мама. Видно, что и строгой может быть, и ласковой, но всегда любящей.
Мама… На выпускном вечере в школе даже старшеклассники приглашали её на танец, думая, что это разбитная ученица. Оксана не хотела её присутствия, даже просила не приходить. То, чего боялась, всё-таки произошло – мама и там успела выпить.
Сколько себя помнила Оксана, мама всегда была навеселе. Подвыпившая, а значит, неестественно смешливая. Кто уж ей налил на выпускном, в том хаосе не разберёшь, да и не важно. Чтобы не разразился скандал, Оксана с помощью крутившегося рядом Пащенко увела её домой. Там, конечно, многие бродили подшофе – и родители, и ученики, и даже учителя, – но мама могла отличиться безудержным танцем, да ещё и со стриптизом.
Уложив родительницу на диван, Оксана вышла в тёмный коридор проводить Лёшку. Там он втиснул её в груду верхней одежды, которая болталась на вешалке, поелозил губами где-то в районе шеи и чуть не слетел с катушек от долгожданного счастья. Оксане же в тот момент просто хотелось прильнуть к чьему-то плечу, но Лёшкино оказалось совсем неинтересным.
Она и замуж выскочила, чтобы упорхнуть подальше от матери. Надеялась, что без опеки дочери та возьмётся за ум, а когда появятся внуки, уж точно переключится с водки на них. Но нет. Ничего не вышло. Внуков не было, мама жила как жила, периодически уходя в запой. Оксана умела его предугадать по голосу, когда звонила, но предотвратить не могла. Заставляла себя идти к ней, но по дороге оттягивала момент. Оттягивала момент… Будто, пока она ела вторую порцию мороженого и сидела у фонтана, что-то изменится.
Однажды так и случилось.
Глава 11Живите как хотите. Без меня
Руслан крутился по городу, присматривался и принюхивался, как волчонок, к его дыханию, движению, ритму. Он чувствовал, что Алматы тоже примеривался к нему. Стóит ли человек того, чтобы распахнуть объятия, или всё-таки выдавить его вон, подсовывая гнилых людей и скользкие обстоятельства.
Всё шло хорошо. С работой, правда, было пока неясно, но Руслан знал, что не пропадёт. Чего-чего, а работы он не боялся. Из раздатчика листовок быстро переквалифицировался в официанта. Дела, можно сказать, пошли в гору, потому что устроился он не в своей донерной, а в другом кафе, рангом повыше. Клиенты попадались в основном нежадные и без претензий. Один, например, попросил сгонять за сигаретами, дал пять тысяч тенге, сдачу разрешил оставить себе, «на ход ноги».
Руслан улыбался, шутил, ловко управлялся с подносами – в общем, как мог стимулировал посетителей на щедрые чаевые. Среди официантов ходили байки о крутых заведениях, где на чай запросто могли прилететь сто баксов. Руслан слушал, посмеивался, но себе в голову записывал всю информацию. Пределом его мечтаний были не сто баксов чаевых, нет. Он сам хотел стать тем, кто запросто осчастливит такими деньгами какого-нибудь парнишку, который принесёт ему чашку кофе.
– Где этот Капкара́шка[8]? Я его убью! – Администратор кафе носилась по кухне, разыскивая Айбека по прозвищу Чёрный, напарника Руслана. Тот прятался в подсобке и торопливо доедал хачапури. Руслан давился от смеха, но разводил руками перед злющей тёткой – не знаю, не видел, куда же он мог запропаститься.
Дело было так. Смуглый и круглый, как шарик копчёного курта, Айбек притащил в кухню еду, которую не доели гости.
– Рус, давай заточим. Смотри, и шаш ещё остался. Баранина.
– Иди в баню, не буду я объедки доедать.
– Дурак, это не объедки, они же ножом отрезали. – Айбек уже схватил половинку хачапури по-аджарски и откусил.
Руслан смотрел с сомнением – и хочется, и стремно как-то. Вот тут-то и прогремел голос администраторши:
– Кто обслуживал седьмой столик? Клиенты просят упаковать остатки хачапури и шашлыка.
Айбек округлил глаза и обречённо откусил ещё раз – всё равно хачапури уже не вернуть.
– Я же не знал, что забрать хотят, – ныряя на всякий случай в подсобку, бормотал он с набитым ртом Руслану.
– Где этот гад? Убью, точно убью! – продолжала бушевать администраторша, уже понимая, что отдуваться перед гостями придётся ей.
Чат «Дата С» всю неделю пиликал сообщениями. Роза каждый день скидывала картинки с цитатами. Больше всего Руслану понравилась со словами: «Жизнь – как коробка шоколадных конфет. Никогда не знаешь, что попадётся». Он даже щегольнул этой фразой на работе и сразу поднялся на пару пунктов в интеллектуальном рейтинге коллег. Бахтияр Каримович каждое утро исправно желал всем отличного настроения, в конце дня – спокойной ночи. Оксана спрашивала, как дела и что нового. Руслан, чтобы внести свою лепту в поддержание беседы, закидывал в чат прикольные фотографии.