Вновь взглянув на Клемана, я замечаю, что он сдерживает смех. Неожиданно, но он больше не похож на того смущающегося парня, который не знал, как ко мне подойти. Теперь он кажется более спокойным и уверенным в себе. Мне это нравится.
– Мне уже не терпится вновь с тобой увидеться, – говорит он наконец.
Я наблюдаю, как он уходит, и с облегчением расслабляю плечи. В какой-то момент он вдруг останавливается, мгновение колеблется и возвращается ко мне. Я вопросительно смотрю на него. Он протягивает мне свой зонт:
– Думаю, он тебе понадобится.
Я машинально беру его, хоть и собираюсь отказаться.
– Я…
– Возьми его. Так ты точно будешь вынуждена снова встретиться.
Я улыбаюсь и охотно уступаю ему.
– Да, ну или я его украду и ты больше никогда его не увидишь.
Он отступает назад и пожимает плечами:
– Если это худший из вариантов, то все не так уж и плохо. Это далеко не самая моя любимая вещь.
Вернувшись домой, я улыбаюсь от уха до уха. После ухода Клемана я еще ненадолго задержалась в ресторане, чтобы съесть десерт. Не знаю, к чему это все меня приведет, но…
– Ты что, издеваешься надо мной? Я тебе сто раз звонила!
Из состояния задумчивости меня выводят язвительные упреки Зои, сидящей на том же месте. Она прожигает взглядом телефон в моих руках. Я не знаю почему, но у меня ощущение, будто меня поймали на месте преступления, и меня это раздражает.
– Я ела, общалась кое с кем и не обращала внимания на…
– Видела, спасибо. Я хотела, чтобы ты купила мне что-нибудь.
В этот раз я не выдерживаю. Я кладу телефон на журнальный столик в гостиной громче, чем следует, и упираю руки в бедра.
– Так, теперь ты меня уже бесишь, Зои. У нас у всех раз в месяц бывают месячные, но мы продолжаем жить, не мучая всех вокруг и не набирая при этом два лишних килограмма. Так что твой единственный выход – побыстрее свыкнуться!
Я говорю холодно, и Зои чувствует, что чаша моего терпения переполнилась. Господи, как же хорошо! Моя лучшая подруга злобно на меня смотрит, но не отвечает. Она знает, что я милашка, но этим нельзя злоупотреблять. В общем, пока мы молчим, она ведет себя как последняя стерва, и это откровенно раздражает.
В конце концов она недовольно бормочет:
– Но ты съела последний сникерс.
Я закатываю глаза и присаживаюсь на край дивана, чтобы взять ее за руки. Когда Зои болеет, она похожа на меня, когда я выпью… Я смотрю на нее. И тут я замечаю: что-то не так. Кажется, она на пределе. Я тут же предполагаю, что, должно быть, ей звонил брат и просил денег. Снова.
– Тебе стоило бы поблагодарить меня за то, что я его съела, – говорю я мягко. – Твоя задница, например, уже мне благодарна.
Она сморкается в носовой платок, головой прижимаясь к моему животу, и тихо кивает.
– Но не твоя.
Я принимаю этот удар, одновременно искоса поглядывая на свой зад. Этой проблемой я займусь позже.
– Ну а что ты хочешь, в этом и заключается дружба. Приходится идти на жертвы.
Она обнимает меня еще крепче.
И только произнеся эти слова вслух, я понимаю, насколько же я права.
2. Наши дниВиолетта
Клеман: Что делаешь?
Я: Работаю.
Клеман: О, класс! Это платья?
Я: Сделаю вид, что не видела это несколько сексистское высказывание, окей?;) Нет, это не платья.
Клеман: Ай! Я ничего такого не имел в виду. Тогда штаны?
Я: Хорошая попытка. Нет. Женское нижнее белье.
Клеман: Афкдйколкфен?дйк!лмедфц!!!!! ХОЧУ это увидеть.
Я смеюсь, читая его сообщение. Вот уже пять дней, как мы почти каждый день вместе обедаем, и мне стоило рассказать ему правду. Он ведь до сих пор считает, что я живу с двумя девушками, и совсем скоро мне придется прояснить ситуацию, потому что он мне нравится. Очень. Он не стал из-за тупого мужского принципа ждать три дня с нашей первой встречи в ресторане, а написал мне через час. Через час! И мне пришлось рассказывать Зои о произошедшем.
Она задала мне уйму вопросов, в том числе и бесполезных, и в конце даже дала парочку советов о том, как флиртовать, хоть я ее и не просила. Короче: суть в том, что за пять дней можно многое узнать о человеке.
Например, я знаю, что он получает степень бакалавра в Высшем институте коммерции в Париже, он тоже живет с друзьями (нидерландцем и немцем), на него очень давит отец, и он обожает спорт: у него даже есть разряд в теннисе. О, и что он очень милый! Это все же самое важное.
Эту субботу я провожу в затворничестве в своей комнате. Пока Зои готовит ужин, я заканчиваю работать над красным шелковым топом, который не так давно начала.
– Черт, – ворчу я, уколовшись об иголку.
Я слизываю капельку крови, выступившую на коже, и раскладываю конечный результат на кровати. Гордясь собой, я улыбаюсь. Все ровно так, как я и представляла. Это настолько дерзко и просто дьявольски сексуально, что я почти хочу оставить его себе.
Со всей осторожностью, на которую я в принципе способна, я вешаю наряд на вешалку в шкафу, рядом с двумя боди, комплектом с подвязками и чулками, пеньюаром и кимоно. Чтобы добиться желаемого, мне еще работать и работать: я хочу попасть на стажировку в бренд нижнего белья «Миллезия». Это моя главная цель, и для ее достижения я тружусь как проклятая.
Зевая, я переодеваюсь в хлопковые шорты и уродливую майку, которые служат мне пижамой. Едва я успеваю завязать волосы в небрежный пучок, как вдруг мой тонкий слух улавливает звук проворачивающегося в замочной скважине ключа. Я замираю и прислушиваюсь: входная дверь хлопает. Лоан!
Я босиком выбегаю из комнаты в коридор. Увидев его, я улыбаюсь во все тридцать два зуба: он стоит в футболке, с мокрыми волосами, огромный рюкзак перекинут через плечо, Джейсон с ним, рядом, жалуется на погоду.
– Я же говорил, что нам стоило остаться там.
Как будто почувствовав мое присутствие, Лоан инстинктивно поднимает голову и поворачивается ко мне. Он успевает лишь еле-еле улыбнуться и сбросить рюкзак на пол, а затем ловит меня, когда я прыгаю на него. Он прижимает меня к себе и зарывается в мои волосы. Лишь сейчас, увидев его снова, я понимаю, насколько же на меня давило его отсутствие.
– Ты прав, тебе стоило бы остаться там, – отвечает Зои Джейсону.
Мы обнимаемся еще несколько секунд. Руками я обвиваю шею Лоана, ногами – талию, как маленькая обезьянка.
– Я скучала, – выдыхаю я.
– И я скучал, Виолетта-аромат-фиалок-лета.
Закрыв глаза, я улыбаюсь ему в шею.
– О, Зои… Я тебя не заметил, – издевается Джейсон, усаживаясь на диван. – Все так же у холодильника, как я могу заметить.
Я закатываю глаза. Начинается! Вам нужно знать: эти двое просто не выносят друг друга. Вообще. Джейсон лучший друг Лоана, они знакомы с лицея. И когда Лоан нас друг другу представил, Зои и Джейсон без всякой причины возненавидели друг друга.
– Отпустишь меня? – шепчет Лоан мне на ухо.
Я качаю головой, как маленький ребенок, вдыхая запах его футболки. Он пахнет дождем. Я обожаю запах дождя.
– Ну хорошо.
Но я не ослабляю своей хватки: мне так много нужно ему сказать! Без него моя жизнь действительно хуже. Ладно, Зои права, все это действительно кажется очень подозрительным на первый взгляд. Так, например, я уверена, что мой отец не понял бы нас, если бы увидел, как мы ведем себя друг с другом. Но он принадлежит к другому поколению! Для людей нашего возраста характерны совсем другие отношения мужчины и женщины, более близкие в сравнении с теми, что было раньше. Это наш с Лоаном случай. Мы очень крепко дружим, но это ничего не значит.
Лоан наклоняется, поднимает сумку и вместе со мной направляется в сторону комнаты. Из коридора я слышу гораздо менее агрессивный голос Джейсона:
– Ладно-ладно, было не очень умно с моей стороны говорить так. Прости, пожалуйста! А сейчас положи нож на место… Вот так…
Мой лучший друг легонько толкает ногой дверь комнаты и, зайдя, кидает меня на кровать, как мешок с картошкой. Я разжимаю руки и приземляюсь на мягкое серое одеяло.
– Очень по-джентельменски, спасибо.
Он иронично кланяется, вызывая у меня улыбку. Затем он начинает разбирать сумку. Я сажусь, скрестив ноги, а в дверном проеме вдруг появляется маленький комочек белой шерсти.
– Кто это у нас тут? – восклицает Лоан, протягивая руку.
Мистангет подбегает к нему, шевеля носиком, как она любит делать. Подлизывается! Я закатываю глаза, когда Лоан одной рукой поднимает ее и прижимает к груди, чтобы приласкать. Я наблюдаю за ними одновременно и с нежностью, и с раздражением.
– Ну вот, теперь, когда ты вернулся, она снова начнет от меня убегать.
Так обычно и бывает. У нее все просто, у этой Мистангет. Когда Лоан рядом, меня просто не существует. Но как только он уходит, я снова становлюсь богом.
Он гордо подмигивает мне, не улыбаясь. Нужно понимать, что Лоан очень редко улыбается, а еще он всегда очень тихо разговаривает. Это довольно странная особенность: из-за нее тяжело сразу понять, что он за человек. В начале нашей дружбы это было для меня той еще проблемой, потому что я не понимала, о чем он думает и нравлюсь ли я ему вообще. Но то, что его лицо редко выдает эмоции, это факт. Зато, чтобы узнать, о чем он думает, достаточно заглянуть ему в глаза.
– Все дамы любят мои объятия, ничего не могу с этим поделать.
Я улыбаюсь и наконец спрашиваю, как прошел его отпуск. Он пожимает плечами, продолжая гладить Мистангет.
– Расслабляюще. По крайней мере, когда Джейсон не пытался затащить меня в стриптиз-клубы.
– Было очевидно, что без этого не обойдется.
– Я сопротивлялся изо всех сил, – защищается он.
– Ну разумеется! Ты хотя бы удостоверился, что от него никто не забеременел?
Он смеется – я до сих пор удивляюсь его смеху, хотя прошел уже год. Настолько, что каждый раз это кажется чудом. Чем бы это ни было на самом деле, но мое сердце каждый раз исправно этому радуется.