– А, понятно. Вид у меня не очень. Тогда тоже был не ахти. Видите эту яркую штуковину поверх приглашений? Латунная рукоятка вагоновожатого на Маунт-Лоу. Моя: я был водителем трамвая на Маунт-Лоу! Господи Иисусе! Нет ли где поблизости пива? – внезапно спросил старик.
Я сглотнул слюну.
– Вы заявляете, что были первым мужем Раттиган, а потом просите пива?
– Я не говорил, что был ее первым мужем, просто одним из мужей. Ну, где же пиво? – Старик поджал губы.
Крамли вздохнул и пошарил в карманах.
– Вот пиво и «Малломары».
– «Малломары»! – Старик высунул кончик языка, и я положил на него печенье. Он подождал, пока печенье растает, словно это была церковная облатка. – «Малломары»! Женщины! Жить без них не могу!
Он привстал за пивом.
– Раттиган, – напомнил я.
– А, да. Свадьба. Она поднялась в гору на моем трамвае и взбесилась из-за погоды, думала, я ее состряпал, и сделала мне предложение, но как-то ночью, после медового месяца, видит, климат от меня не зависит, обросла сосульками, и только я ее и видел. Я никогда теперь не стану таким, как прежде. – Старик вздрогнул.
– Это все?
– То есть как это все?! Вам удавалось когда-нибудь обставить ее два раза из трех?
– Почти, – шепнул я.
Я достал из кармана телефонную книжку Раттиган.
– Мы узнали о вас вот отсюда.
Старик посмотрел на свою фамилию, обведенную красными чернилами.
– Кто мог вас ко мне послать? – Задумавшись, он сделал еще глоток. – Постойте! Вы вроде как писатель?
– Вроде как.
– Вот оно, ужучил! Как давно вы с ней знакомы?
– Несколько лет.
– Один год с Раттиган – это тысяча и одна ночь. В комнате смеха. Проклятье, сынок. Держу пари, она хочет, чтобы вы написали ее автобиографию, потому и обвела мою фамилию. Начать с меня, Старого Верного.
– Нет.
– Просила вас делать заметки?
– Никогда.
– Черт, а ведь было бы здорово? Кто еще напишет такую дикую книгу, как Констанция? А такую злобную? Бестселлер! Да на вас золотой дождь прольется. Живее вниз, сговорить издателя! Мне за информацию отчисления от прибыли! Идет?
– Отчисления.
– А теперь дайте мне еще «Малломаров» и пива. Мало наболтал, нужно еще?
Я кивнул.
– Там на другом столе… – (На ящике из-под апельсинов.) – Список гостей на бракосочетании.
Перебирая счета на ящике, я нашел листок хорошей бумаги и стал его разглядывать, старик тем временем заговорил:
– Задумывались когда-нибудь, откуда произошло название Калифорния?
– Что это…
– Помолчите. В тысяча пятьсот девятом году испанцы, выступая из Мексики на север, несли с собой книги. В одной, изданной в Испании, шла речь о царице амазонок, которая правила страной изобилия, текущей млеком и медом. Царица Калифия. Страна, где она царила, называлась Калифорнией. Испанцы заглянули в эту долину, увидели молоко, вкусили меда и назвали все это…
– Калифорнией?
– Ну вот, смотрите список гостей.
Я взглянул и прочел:
– Калифия! Бог мой! А мы сегодня пытались ей позвонить. Где она сейчас?
– То же самое хотела знать и Раттиган. Как раз Калифия предсказала, что нам предопределено вступить в брак, но о крушении умолчала. Вот Раттиган и взяла меня за жабры, устроила пир на весь мир с дрянным шампанским, и все из-за Калифии. Явилась сегодня и кричит в конец газетного туннеля: «Где, черт побери, она живет, ты должен знать!» «Я не виноват! – ору я в ее конец. – Давай, Констанция! Калифия погубила нас обоих. Иди убей ее раз, потом другой. Калифию!»
Выдохшись, мумия упала обратно, на подушку.
– Таковы были ваши слова, – напомнил я. – Сегодня в полдень?
– Около того, – вздохнул старик. – Я послал Раттиган по следу. Надеюсь, найдет проклятую астрологиню и… – Речь его стала невнятной. – А еще «Малломаров»?
Я положил печенье ему на язык. Оно растаяло. Старик зачастил:
– Глядя на меня, кому придет в голову, что у этого чуда-юда без костей лежит в банке полмиллиона. Можете убедиться. Вдыхал жизнь в уолл-стритовские ценные бумаги, которые не померли, а просто впали в спячку. С сорок первого года, через все Хиросимы, Эниветоки[15] и Никсонов. Прикуплю-ка, думаю, «Ай-би-эм», прикуплю-ка «Белл». И вот заработал себе на хоромы с видом на Лос-Анджелес, удобства, правда, на улице, и «Глендейл маркет» за немалые деньги гоняет ко мне наверх парнишку со «Спамом»[16], чили в жестянках и водой в бутылках! Жизнь Райли[17]! Ну что, ребята, достаточно порылись в моем прошлом?
– Почти.
– Раттиган, Раттиган, – продолжал старик. – Клики, шквал аплодисментов – бывало, бывало. В этих газетах ее время от времени поминали. Возьмите по газете в верхушке каждой стопки – четыре справа, шесть слева, все они разные. Наследила на дороге в Марракеш. Сегодня вернулась подчистить за собой.
– Вы в самом деле ее видели?
– Не было надобности. От этого крика Румпельштильцхен разорвался бы пополам[18], а потом склеился заново.
– Ей нужен был только адрес Калифии и больше ничего?
– И те газеты! Забирай себе и подавись. Это был долгий развод, без конца.
– Можно взять? – Я поднял приглашение.
– Хоть дюжину! Не пришел никто, кроме ее одноразовых приятелей. Она все комкала приглашения и разбрасывала. Говорила: «Всегда можно заказать еще». Забирайте карточки. Утаскивайте газеты. Как, вы сказали, вас зовут?
– Я не говорил.
– Слава богу! На выход! – заключил Кларенс Раттиган.
Мы с Крамли осторожно двинулись меж башен лабиринта, позаимствовали из восьми штабелей экземпляры восьми разных газет и уже собрались выйти в дверь, но тут дорогу нам преградил малыш, нагруженный коробкой.
– Что принес? – спросил я.
– Бакалею.
– В основном выпивку?
– Бакалею, – повторил мальчик. – Он там еще?
– Не возвращайтесь! – донесся из глубин газетного лабиринта голос фараона Тута. – Меня не будет дома!
– Ага, он там, – сделал вывод мальчик, заметно побледнев.
– Три пожара и одно землетрясение! Будет еще одно! Я его чую! – Голос мумии постепенно затих.
Малец поднял глаза на нас.
– Тебе разбираться. – Я отступил.
– Не двигаться, не дышать. – Мальчик перенес через порог одну ногу.
Мы с Крамли не двигались и не дышали.
И он скрылся.
Глава 11
Крамли умудрился развернуть свой драндулет и направить его вниз по склону, не свалившись при этом с обрыва. По дороге глаза у меня наполнились слезами.
– Молчи. – Крамли избегал на меня глядеть. – Не хочу это слышать.
Я сглотнул.
– Три пожара и одно землетрясение. И еще одно приближается!
– Ну хватит! – Крамли въехал по тормозам. – Оставь свои мысли при себе. Новое землетрясение точно на носу: Раттиган! От нас только клочья останутся! Выходи давай, и ножками!
– Я боюсь высоты.
– Ладно! Придержи язык!
Черт-те сколько лиг мы ехали молча. На улице, в окружении машин, я начал одну за другой просматривать газеты.
– Проклятье, – выругался я. – Не понимаю, почему он указал нам именно эти?
– Что ты видишь?
– Ничего. Голый нуль.
– Дай мне. – Крамли схватил газету и стал изучать ее одним глазом, другим следя за дорогой. Начал накрапывать дождь.
– «Эмили Старр, смерть в двадцать пять лет[19]», – прочитал он.
Машину стало сносить, и я крикнул:
– Осторожней!
Крамли просмотрел следующую газету:
– «Коринн Келли разводится с фон Штернбергом[20]».
Он забросил газету за спину.
– «Ребекка Стэндиш помещена в больницу. Быстро угасает».
Газета последовала за предыдущей.
– «Женевьев Карлос выходит замуж за сына Голдвина[21]». Да?
Под стук дождя я протянул ему еще три газеты. Все они полетели на заднее сиденье.
– А ведь он уверял, что не спятил. Как же?
Я перетасовал газеты.
– Мы что-то пропускаем. Не стал бы он за здорово живешь их держать.
– Разве? Яблочко к яблочку, свояк свояка, психи тоже кучкуются.
– С чего бы это Констанция… – Я замолчал. – Погоди.
– Гожу. – Крамли стиснул руль.
– Внутри, страница светской хроники. Большая фотография. Констанция, боже мой, моложе на двадцать лет, и мумия, наш давешний знакомец, но молодой, не иссохший и собой приятный, их венчание, с одной стороны Марти Кребс, помощник Луиса Б. Майера[22], а с другой – Карлотта Ц. Калифия, известный астролог!
– Которая сказала Констанции устроить свадьбу на Маунт-Лоу. Астролог предсказывает, Констанция берет под козырек. Найди страницу про похороны.
– Похо?..
– Найди! Что ты видишь?
– Святы-браты! Ежедневный гороскоп и имя – Царица Калифия!
– Что там за прогноз? Хороший? Безобидный? Подходящий день, чтобы разбить сад или оженить лоботряса? Читай!
– «Счастливая неделя, счастливый день. Принимайте все предложения, от крупных до мелких». Так, что дальше?
– Нам необходимо найти Калифию.
– Зачем?
– Не забывай, ее фамилия тоже обведена красным кружком. Нужно повидаться с Калифией, пока не произошло какое-нибудь несчастье. Красный крестик означает смерть и похороны. Да?
– Нет, – возразил Крамли. – Старый Тутанхамон на горе все еще трепыхается, а он помечен и кружком, и крестиком!
– Но он чует, что кто-то до него добирается.
– Кто – Констанция? Это чудо с пальчик?
– Ладно, старик цел. Но это не значит, что Калифия тоже жива. Старый Раттиган мало что нам поведал. Может, от Калифии будет больше толку. Все, что нам требуется, это адрес.
– И это все? Слушай. – Крамли внезапно свернул на обочину и вышел из автомобиля. – Большинству не приходит в голову, вот и Констанции не пришло и нам тоже. Кое-куда мы не заглянули. «Желтые страницы»! Ну не кретины? «Желтые страницы»!