Это «должна» обусловлено не только несовпадением явления и сущности, самой спецификой социального знания, в основе которого лежит несовпадение — принципиальное несовпадение истины и интереса, на порядок усиливающее в этой области знания несовпадение явления и сущности. Эйнштейн говорил, что природа как объект исследования коварна, но не злонамеренна, т. е. не лжет сознательно, «отвечая» на вопрос исследователя; человек же в качестве объекта исследования часто лжет — либо бессознательно, либо намеренно, скрывая или искажая реальность в личных, групповых, системных интересах. Или будучи в плену ложного сознания, а то и просто от незнания, порой — ученого. Более того, в социальных системах целые группы специализируются на создании знания в интересах определенных слоев, т. е. в продуцировании ложного знания. Так, в капсистеме социальные науки и их кадры выполняют определенную функцию — анализ социальных процессов в интересах господствующих групп и с точки зрения их интересов, в конечном счете — в целом (интересах) сохранения существующей системы с ее иерархией. В результате социальный интерес верхов становится социальным и профессиональным интересом того или иного научного сообщества как корпорации специалистов, которая, по крайней мере ее верхняя половина, становится идейно-властными кадрами системы, особой фракцией господствующих групп, привилегированной обслугой.
В этом нет ничего необычного, напротив — проза жизни, в основе которой лежит двойное несовпадение: сущности и явления, истины и интереса. Постижение кем-то сущности социальной системы или властной организации, их истины и меры, как правило, не в интересах господствующих групп, они всячески препятствуют этому, ограничивая (в том числе институционально и дисциплинарно) реальные исследования уровнем явлений, причем трактуемых в интересах верхов. В результате социальный, классовый интерес верхов становится интересом обслуживающего их профессионального интеллектуального сообщества как корпорации и в известном смысле — его истиной в специфическом смысле слова.
Этот интерес автоматически встраивается в исследования научного сообщества, регулируя не только решения проблем, не только способы их постановки, но и то, что считать научными проблемами, а что нет. Отсюда — табу на целый ряд проблем, их практическая необсуждаемость. В периоды кризисов реальность мстит этой табуизации, приводя верхи к классовой и геополитической слепоте, а обслуживающих их «спецов» к полной интеллектуальной импотенции. Список этих проблем в современной социально-исторической науке довольно длинный — от конспирологической проблематики до расовой и холокоста. Любой анализ знания с учетом искажающих его социальных интересов, вскрытие самих этих интересов, анализ реальности с точки зрения не тех или иных групп/интересов, а системы в целом так или иначе соотносится с конспирологией — эпистемологически, по повороту мозгов. Здесь выявляется двойной скрытый смысл: самой реальности (прежде всего властной, социально-энергетической) и знания о ней (информационной).
Конспирология как научная программа — это, помимо прочего, всегда раскрытие секретов власть имущих, того, как реально функционирует власть, как распределяются ресурсы и циркулирует информация. А поскольку истинная власть — это, как правило, тайная власть или явная власть в ее тайных действиях, в тайном измерении, то ее анализ по определению имеет конспирологический аспект. К сожалению, у современного обществоведения нет ни понятийного аппарата, ни возможности, а часто и желания заниматься скрытыми механизмами социальных процессов, тем, что лежит не на поверхности, теневой стороной реальности. В этом плане современное обществоведение является ущербным, половинчатым: в основном оно занимается явлениями, а не сущностью, функциями, а не субстанцией, таким образом, упуская главное. Конспирология как научная программа — мера половинчатости, неполноценности современной науки об обществе. Когда будет создана полноценная, «свето-теневая», наука об обществе, нужда в конспирологии, в криптоматике отпадет — это будет просто анализ закрытых сторон реальности, вскрывающий секреты, интересы и мотивы властей предержащих.
Иными словами, разработка конспирологии как научной программы — это работа на превращение социальных наук из одномерных в многомерные, полноценные и занимающие произвольную позицию по отношению к интересам тех, у кого в руках власть, собственность и информация, т. е. конспирология выполняет функцию эмансипации и самокоррекции нынешней науки об обществе.
2. Конспирология: за и против (несколько выборочных примеров)
Помимо рынка конспирологической литературы существует и рынок антиконспирологических работ, эффект которых нередко столь же контрпродуктивен, как и некоторых конспирологических: если эти последние нередко компрометируют анализ закрытых сторон реальности как таковой, то их антиподы своей слабостью или ангажированностью, стремлениям доказать, что никаких заговоров в природе нет, что, например, Линкольна и Кеннеди убили одиночки и т. п., добиваются обратного эффекта. К таким работам, в частности, относится книга Д. Пайпса «Заговор. Мания преследования в умах политиков»[5]. Уже из названия видно, что автор, сын известного русофоба Р. Пайпса, приравнивает ТЗ к паранойе. О работе Д. Пайпса, как и о ее авторе, на котором природа явно отдохнула (достаточно почитать его рассуждения), самих по себе не стоило бы говорить. Однако эта работа доводит до логического конца типичную антиконспирологическую аргументацию, активно замешанную на тупом антикоммунизме, и тем показательна, а потому взглянем на нее поближе.
Пайпс высмеивает «конспирологические» теории убийства Кеннеди (он согласен с официальной версией!), создания Федеральной Резервной Системы (ФРС), Французской революции. «Сплясал» он и по поводу «Протоколов Сионских мудрецов», напирая на роль этого документа в «конспирацизме». В реальности в послевоенный период «Протоколы…» не играют практически никакой роли в конспирологической литературе. Но дело даже не в этом. Четкий ответ по поводу протоколов дал Герберт Уэллс — писатель, разведчик, человек из «закулисы», причем намного более информированный, чем оба Пайпса вместе взятые. На вопрос, фальшивка «Протоколы…» или нет, автор «Машины времени» ответил, что этот вопрос иррелевантен, т. е. не имеет значения, поскольку в мире все произошло так, как расписано в «Протоколах…». Повторю: Уэллс «работал» на таком уровне, куда пайпсов и близко не подпустят.
Все ТЗ Пайпс-младший, примитивизируя и оглупляя их, сводит к схемам поисков каверз масонов и евреев, автоматически навешивая на конспирологов ярлык «антисемитизма». Д. Пайпс — не единственный «критик конспирологии», прибегающий к этому дешевому жульническому трюку. Нередко исследователей, ищущих скрытые механизмы истории и политики, обвиняют в поисках «мирового правительства», «жидомасонского заговора», ну а от «жидомасонского заговора» один шаг не только до «масонов», но и до «жидов» и, следовательно, до обвинения в антисемитизме. Пайпс вешает антисемитизм на левых, но ведь исторически антисемитизм — это, как правило, «забава» правых, и сам же Пайпс связывает конспирологию и с правыми. Где логика? Он даже утверждает, что в 1989 г. с исчезновением советского блока исчезла и самая мощная в истории фабрика ТЗ. Бедный-бедный Пайпс. Он, по-видимому, не знаком с основами марксизма, исторического материализма, которые в том виде, в каком они развивались в СССР, исключали ТЗ по определению, поскольку акцентировали роль «объективных массовых процессов» и «законов истории». Ярлык «советского конспирацизма» Пайпс пытается навесить на любое противодействие СССР агрессивным акциям США во внешнеполитической и идеологической сферах.
«Советским конспирацизмом» Пайпс называет «непомерный страх коммунистических режимов перед заговорами» в результате того, что они, как пишет Пайпс, сами же поверили в созданный ими образ врага[6]. По Пайпсу выходит, что у СССР и соцстран не было врагов — они их выдумали; т. е. выходит, не было директив Совета Национальной Безопасности США об атомной бомбардировке советских городов. Практически любую критику в адрес США Пайпс квалифицирует как проявление ТЗ. Можно порекомендовать ему почитать Зб. Бжезинского, Г. Киссинджера, Дж. Фридмена и др., которые откровенно говорили и говорят о тех агрессивных планах США, которые Д. Пайпс квалифицирует как «конспирологические выдумки». Пайпс, по-видимому, идиот в исходном, греческом смысле слова: идиот — человек, который живет так, будто окружающего мира не существует.
Что тут скажешь? Только одно: больше читать надо, шлемазл, и не позорить свой народ.
А уж если взялся выполнять политический заказ, делать это надо не тупо и кондово, а изящно. Впрочем, о чем это я? Показательно, что Пайпс не осмелился назвать свою работу научным исследованием — она не выдерживает минимальной проверки на научность. Ее цель в другом — опорочить в глазах широкой публики любые попытки анализа реальных тайных пружин политики и особенно американской политики.
У работы Пайпса есть антиподы — ультраконспирологические схемы, авторы которых видят заговоры везде. Это крайности, посередине — скучноватый мейнстрим, в котором не столько анализируются (для этого много что надо знать и немало продумать), сколько излагаются и каталогизируются ТЗ (классика — работа Й.Р. фон Биберштайна[7]) или дается попытка их культурологической интерпретации (например, П. Найтом[8]).
Хотя обе эти книги более спокойны по тональности, чем многие другие опусы подобного рода, у них есть заданная направленность, которая видна в подзаголовках. Для Найта «культура заговора» это одновременно и реальное, до сих пор нераскрытое убийство Кеннеди с практически доказанным реально существовавшим заговором, и популярный сериал. Так сознательно стирается грань между реальностью и вымыслом и возникает некая зыбкая «культура заговора», где социальное содержание событий исчезает, растворяется в фантастике. А самое главное — снимается необходимость поиска причинно-следственных связей, который может поставить ряд неприятных или просто неприемлемых для истеблишмента вопросов.