— М-м-му-у-у!
— Б-е-е-е!
— М-е-е-е!
То ли они поддерживают всеобщий ярмарочный гул, то ли не хотят к другому хозяину переходить. Или, может быть, еще какая-нибудь причина?
А овцы…
Такое маленькое существо, а как "мекнет", так словно внутри у него радио сидит… И резко так, пронзительно…
— М-е-е!
Как выстрелит…
Одно только "ме-е-е!"
И рыжие, и рябые, и гнедые, и серые, и черные, и мышиной масти, и лысые, и круторогие, и безрогие…
И быки, и волы, и бычки, и годовалые телята, и коровы, и яловицы, и телки, и телочки, и молочные телята…
И у возов, и у ярем, и на руках у хозяев, и у шестов…
Просто так: в земле кол, у кола корова, а возле коровы привязанный к хвосту теленок…
И хозяина не видно… "Соло"-корова…
Вот только когда кто-нибудь подойдет, ткнет палкой в корову:
— А эта сколько просит?
Тогда неизвестно откуда вылезает шляпа или картуз и кидает куда-то в поле или на Псел:
— Пятьдесят!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А волы-то какие!
Ну разве чуть поменьше моста через Лопань [5]!
Стоит возле воза, жует жвачку и свою воловью думу думает…
О чем он думает, серый с такими огромными рогами?
А ведь думает о чем-то!
Может быть, и у него есть свое, воловье:
"Европа или "просвита" [6].
Может быть, и он видел где-нибудь в Кременчуге трактор и теперь меланхолически смотрит куда-то вперед, и по бороздам его мозга ползет мысль:
"Так ведь это я скоро уже совсем не нужен буду?"
И обиженно:
— Му-у-у!
Думает серый вол серую думу воловью.
Думает, пока придет некто незнакомый ему, стегнет его кнутиком и к хозяину:
— А что за эту пару индюков?
— Прошу триста!
— Триста, говоришь?
— Говорю, триста!
— Долго считать надо!
— Скажите, сколько, чтоб меньше считать пришлось…
И начинается…
Дергают серого за язык, раскрывают ему рот, берут за рога, сжимают горло, меряют кнутиком от копыт до холки, тянут за хвост, щупают под хвостом…
— Триста, говоришь?
— То, что слышишь…
— А ну, поводи!
— Можно и поводить….
Серого отвязывают от воза:
— Гей!
— Тихо-тихо веди! Не гони!
— Да хоть и не смотри! Идут, как часы…
— Такими "часами" моя бабушка к могиле шла.
— Поговори!..
— А сколько, ежели делом?
— Я и говорю делом!
— Нет, ты делом говори!
— Говорю ж, триста!
— А за сто восемьдесят ты их не отдашь?
— Походи еще!
— И похожу!
— И походи!
— Да ты не отворачивайся! Деньги даю…
— Знамо дело, не черепки!
— Хорошие деньги даю! Ты и не думай!
— Я и не думаю.
— Так сколько же? Двести берешь?
— Нет! Если уж хочешь, так вот двести восемьдесят! Вот…
— Да что ты "двести восемьдесят"… Помолись богу!..
— Помолимся!
— Двести берешь? (Бац!) [7].
— Двести восемьдесят! (Бац!)
— Берешь, говорю, двести? (Бац!)
— Да ты делом давай! (Бац!)
— Да ты делом и проси! (Бац!)
— Да ты на волов посмотри! Караси, а не волы! В ярме, как дети! Конфетки! Бери за что хочешь, подлезь под них, как сестра родная! Ребенка не тронут, а ты "двести"?!
И опять тянут серого за хвост, раскрывают серому рот, сжимают горло, щупают под хвостом, берут за холку, гладят по шее.
Ходят вокруг него, осматривают…
— Богу помолись! Двести двадцать! (Бац!)
— Меньше семидесяти пяти не будет! (Бац!)
— Не будет? (Бац!)
— Не будет! (Бац!)
— Пускай стоят!..
— Пускай стоят!..
И отошел от серого незнакомец… Отошел и из-за четвертого или пятого воза кричит:
— Берешь двести двадцать?
— Нет, не беру!
— Бери, а то за печенку тебя возьмет!
— Пускай берет!..
И опять стоит серый возле воза, думает думу воловью, пока опять:
— Сколько за этих телят?
— Триста!
И т. д. и т. д.
Может быть, поедет серый домой, может быть, на другой хутор поедет или в другое село…
А может быть, попадет серый к тому "панку" с тоненькой длинной палочкой в руке, в пиджаке и с золотым кольцом на пальце, и получится тогда из серого в Тиволи "беф-строганов".
Стоит серый, жует…
И коровы стоят… Стоят те именно коровы, которые "заливают молоком"…
— Сколько за эту "немку"?..
("Немка" серая, вымя мешочком и в помете.)
— Шестьдесят!
— Тьфу!
— Собаке под хвост!
Не сошлись, значит! Коротко, но решительно… . . . . . . . . . . . . . . . . .
— А за эту "мадам" сколько б вы хотели?
— Восемьдесят!
— Немного и хотите.
— Так вы ж посмотрите: картина — не корова.
— Так-то оно так! Только иная девка, как посмотришь в лицо, так хороша, что хоть воду с лица пей, а там, поглядишь, она и твердовата!
— Да, это уж, как знаете…
— Да-а-а! Надо бы меньше просить!
— Да-а-а!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Сколько за ребенка?
"Ребенок" — черненький, кругленький, годовалый теленок с малюсенькими рожками…
— Двадцать семь!
— Пускай дите подрастет!
— Пускай растет!.. . . . . . . . . . . . . . . . . .
И молятся, и крестятся, и хлопают по рукам, и водят перед покупателем, и божатся, и доят…
Покупают — продают… Продают — покупают… меняют…
А кругом:
— М-м-м-у-у!
— Бе-е-е!
— М-е-е!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Балаганы… Улица из балаганов…
Балаганы с мануфактурой, с сапогами, с квасом, с конфетами, с пряниками, с таранью, с сельдями, с ремнями, с железом.
Трепещет красной вывеской "Ларек"…
Развеваются красные флаги над маленькими вывесками:
"Остаповское единое потребительское общество".
"Поповское ЕПО".
"Федоровское ЕПО"…
Меж балаганов живой поток — не протолкнуться…
— На брюки, на юбки, на сорочки!..
— А это крепкое?
— Зубами не разорвешь.
— А почем?
— Тридцать пять!
— Ну и дорого ж!
И тянут этот самый ситец и на зуб пробуют, советуются, советуются, советуются…
Тут больше платков, кофточек, безрукавок…
"Бабье" царство…
— И вы здесь? Здравствуйте!
— Здорово!
— На юбку?
— Нет, это я Федьке на сорочку…
— Почем?
— Тридцать пять…
— А я вот гостинца детям…
"Гостинцы" завернуты в цветные бумажки, с хвостиками на обоих концах и так и тянут к себе, так и тянут…
— Почем?
— Три копейки штука…
— Э-э-э!
— Есть и по две на копейку! А эти по пяти на копейку…
— А вот по двадцати! Берите эти: сладкие и хорошие!
— Давайте!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Звенят котелки, звенят косы, дребезжат гребенки…
— А сколько за эту гребенку?
— И вы, кума, гребенку покупаете?
— Покупаю!
— Бери, тетя, вот эту гребенку!
— Маловата она… Мне бы такую, чтоб и вошь убить и прясть…
— Бери эту! Этой и тигра убить можно!
— И еще чтобы гладенькая была!..
— Эта сорок!
— Да ну вас!
— Бери меньшую, дешевле будет!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Возле кос старики… Позванивают, позванивают, позванивают…
Строгают одну о другую…
— Что-то они все не такие…
— А вам какие нужны?
И опять!
— Дзень! Дзень! Дзень!
Полдня косу выбирают…
— Дзень! Дзень! Дзень!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Вот яйца! Сюда яйца! Вот тут яйца!
— Ветошь! Ветошь! Бабы, ветошь!
— Неси курицу! Сюда курицу!
— Квасу! Вот квас! Только в Москве и у нас!
— Рубль поставишь — два возьмешь!
— Добирайте тарань! Тарань добирайте!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дайте мылостыночку, мий батечку,
Дайте нам Христа ради!
Дайте, божой та праведной души, християни…
Хрипит орган. Визжит скрипка…
А генеральный бас профундо с тоненьким беспечным сопрано рассказывают православным:. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Птыця воздух наполняла.
Беспрестанно все летала
И крылами трепетала,
Хвалу богу воздавала… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ярмарка!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Бе-ррр-е-ги-и-сь! Поберегись! Поберегись!
— Н-н-но! Н-н-о!
…Щелк! Щелк!
— Эх, арабская!..
— Н-но! Поберегись! По-о-берегись!
— Да не бей, не бей! Шагом ее, шагом!
— Не дергай!
— Пррробеги!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лошади… Кобылицы… Стригуны… Жеребята… Ад…
Ни одного человека без кнута…
Сперва кнут, а потом человек…
Свист кнутов, щелканье, крик…
Только и слышишь:
— И-ги-ги-ги!
— И-и-и-и-и!..
— Тррр! Тррр!
И щелк, щелк, щелк!
Водят, гоняют, запрягают, проезжают…
Это "Молись богу", "Крестись!" — нервное какое-то, резкое, бешеное…
— Говори!
— Г-о-о-о-во-ри!
Это "говори" — не простое слово "говори", а сумасшедший крик…
— Говори! Го-во-о-ри!
Бешено бьют по рукам, с надрывом, широко размахиваясь, так что боишься — вот-вот оторвется рука и покатится под колесо.
— Го-во-ри! Да го-во-ри же!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Что ты в зубы смотришь? Ты на нее посмотри! Ты смотри, что она ест?! Хворост!.. Хворост!.. Трет зубами!.. Как камнем перетирает!..
— Да…
— Да что ты "дакаешь"? Что ты "дакаешь"?.. Чтоб меня черви ели, если она у меня что-нибудь, кроме соломы, ест!.. А ты "дакаешь"!..
— Ты посмотри на нее!.. Ты смотри, как идет! Идет как?! Ты на пятки смотри! Все четыре пятки показывает!.. Вон куда смотри, а то в зубы смотришь!..
— Ну и худа ж она!
— Слова нет, лошадь отощала. А ты думал, сладкая у нее жизнь! Если б тебя погонять верст двадцать и потом на солому поставить, ты бы подпрыгивал?!
— Да…
— Да ты ее хоть на куски руби! Клади пятьдесят пудов и не дрогнет! А ты в зубы!.. Ну?!