Прежде так же считалось, что помимо способности передавать опыт внегенетическим путём (обучением), человека кардинально отличает от животных язык, использование орудий труда, владение искусствами (способностями рисовать, петь, танцевать, и т. д.). Говоря иначе понятийное мышление, речь, труд. Но использование орудий труда, языка, абстрактного мышления на самом деле не являются тем фактором, который кардинально отличает человека от животного. Постепенно выяснилось, что всё это животные в той или иной мере умеют делать. У некоторых из них весьма внушительный запас устойчивых звукосочетаний (слов). У лошадей порядка 100, у ворон — около 300, у дельфина порядка 800 слов. При том, что у некоторых людей бытовой актив — тысяча слов!
В той или иной мере развитый язык есть у всех социальных животных и насекомых. И это понятно: они вынуждены общаться, а для этого нужны средства коммуникации. У муравьёв и термитов есть язык жестов. Они, встречаясь, постукивают друг друга усиками, рассказывая, куда идти за добычей. У пчёл существует язык танцев, которым они передают сложную информацию. Частично их язык расшифрован. Этот язык помогает им решать очень сложные задачи по поиску корма. При этом они сообщают направление полёта, дальность, а муравьи ещё и информацию о количестве корма. Доказано, что при этом они могут решать весьма нестандартные задачи. А сколько у животных сигналов опасности, информирующих о том, кто, в каком направлении, на каком расстоянии находится, и какова степень опасности, исходящая от него.
Животные мыслят, обезьяны могут понимать слова, обладают умением работать с символами, сообщать с помощью компьютера о своих желаниях и с ними можно вести таким образом диалог. Да, у них не так развито абстрактное мышление (хотя даже попугаи им обладают), но ведь и у многих людей с ним проблемы. Животные не владеют словесной речью, но у них могут быть развиты другие формы речи, как у дельфинов. Мы их не понимаем просто потому, что мы не понимаем их речи, что отнюдь не является свидетельством высокого интеллекта человека. Но плюс к этому они умеют делать некоторые вещи, например, ориентироваться на огромных пространствах Земли, которые мы делать не умеем, и не в состоянии догадаться, как это делают они.
Конечно, животное проще, и операции, которые оно производит, соответственно менее сложны. Но ведь и люди отличаются по своей способности производить операции различной сложности. Кто то не может управлять автомобилем, у других проблемы с чтением, письмом, речью, внутренним равновесием. Не всякий может нарисовать зайца, тем более картину маслом. В помощь таким появилось современное искусство. Но, более того, есть жизненно необходимые вещи, которые какая то часть людей вообще делать не умеет. Они не в состоянии пользоваться простейшими орудиями труда, и всё, сделанное ими, будет криво и косо. А всё сказанное — невпопад.
При этом как раз животные хорошо приспособлены к добыванию пищи, обеспечению собственной безопасности, продолжению рода, созданию жилищ и укрытий (1). В качестве орудий используются ветки, колючки, камни. У шимпанзе есть индивидуальные «молот и наковальня» из камней, а нередко и клин, который используется для выравнивания наковальни. Свои орудия они прячут в укромных местах. Морская выдра остриём камня открывает раковины, птицы камнем разбивают страусиные яйца. Лисицы ловят ястребов на приманку — рыбью голову. Осы, вырыв норку, берут в челюсти камушек и, постукивая им, уплотняют грунт у входа в неё. Крыса, чтобы полакомиться мёдом на дне банки, до которого ей не дотянуться, использует в качестве орудия труда свой хвост. Вымазав его мёдом, она потом с удовольствием облизывает его. Но компьютеров у них, конечно, нет. При этом, если условия жизни их вынуждают, они могут строить довольно сложные жилища. Муравейники, термитники, бобровые хаты, ласточкины гнёзда, а некоторые птицы, чтобы обезопасить себя, подвешивают свои склеенные слюной жилища на своего рода шнурах к ветке. Но, конечно, им далеко до того замка, который построил М. Галкин в деревне Грязи.
Очень полезным для развития является любопытство. Именно оно заставляет лезть куда то в неизведанное и таящее в себе опасность, задаваться сложными вопросами. В конце концов именно любопытство — мать географических открытий и отец всей науки. Казалось бы сугубо человеческое качество. Но оно есть и у животных. И не только у высших: обезьян, дельфинов. Любопытство развито у крыс, что было доказано в опытах с лабиринтом. И это при том, что у многих из людей наблюдается явный дефицит любознательности. Животные неплохо соображают и могут выполнять весьма сложные задания (3). Обезьян и птиц можно научить считать. Попугая научили съедать из кормушки столько зёрен, сколько загорается лампочек. Потом лапочки погасили и вместо них раздалось три гудка. Озадаченный попугай после некоторого раздумья соображает что к чему, и берёт из кормушки три зерна. Потом кормушку убирают и ставят в ряд карточки с изображёнными там тёмными точками. Гудок звучит четыре раза. Попугай идёт мимо карточек и клюёт карточку с четырьмя точками. Его никто не учил, он сам дошёл своим умом до понимания соответствия между зажжёнными лампочками, гудками, зёрнами и точками. Это пример абстрактного мышления в чистом виде. Шимпанзе вынимает из коробки и даёт экспериментатору столько палочек, сколько тот просит. Когда в коробке осталось четыре палочки, экспериментатор просит дать ему пять. Шимпанзе, подумав, ломает одну палочку пополам и протягивает ему пять.
Под давлением этих фактов приходится согласиться с тем, что шимпанзе отнюдь не глупы. Но при этом у них в зародыше уже существует большая часть дурных наклонностей человека. Как нам давно известно, стремление доминировать и проявлять власть есть и у животных. Но, казалось бы, алчность — чисто человеческое качество. Ничего подобного. Шимпанзе научили пользоваться деньгами в виде разноцветных жетонов, и довольно скоро среди них обозначились трудоголики, лодыри, бандиты и накопители. Появились черты характера, которые ранее не были заметны, — жадность, подозрительность, жестокость и агрессивность в отстаивании своих денег.
И чем ниже уровень деятельности человека, тем больше общего у него со своими животными предками. Оказывается, обезьяны поют песни. Вообще шимпанзе любят производить шум, колотя дубиной, топая ногами, хлопая в ладоши. Порой эта промузыкальная активность превращается в весьма продолжительный концерт. Обезьяны принимаются топать, визжать, лупить по полым пням и стволам деревьев. Можно ли считать это искусством, как это делают в отношении подобных представлений человеческих особей «музыкальные критики», обслуживающие рок-музыку? Вряд ли.
По мере изучения обезьян выясняются всё новые факты, стирающие резкую грань между ними и человеком. В Уганде наблюдается резкий рост агрессивности шимпанзе: они крадут и поедают детей, насилуют женщин. Им это нетрудно делать, так как они существенно превосходят в силе человека, а женщины и, особенно, дети являются лёгкой добычей. Объясняется это не очень приятное для местных жителей увеличение разнообразия деятельности шимпанзе быстрым приростом населения, в связи с чем ареал обитания обезьян уменьшился, а контакты с людьми неизбежно увеличились. Происходит смена естественной среды обитания на более очеловеченную. Шимпанзе учатся у людей, и это обучение приносит свои плоды. Есть исследования, регистрирующее рост IQ у шимпанзе за последние пятьдесят лет на 12 единиц. Некоторые исследователи полагают, что шимпанзе уже достигли уровня австралопитека.
Нравится ли нам, что у нас столько общего с обезьянами? Скорее всего — нет! Но что поделаешь, с объективными данными трудно спорить. Резюме одного из посетителей зоопарка: «Тут все животные, ведут себя пристойно, кроме обезьян. Чувствуется, что это уже без пяти минут люди». И хотя в действительности мы ушли от обезьян довольно далеко, но не все в равной мере. Выразилось это в значительной разнице в уровнях. И в конце концов это привело к появлению границы между вторым и третьим миром. Лидирующая группа уходит в сильный отрыв и там начинает твориться нечто непостижимое для обычных мозгов. Зрелище потрясающее и ни в какое сравнение не идёт с тем, что мы видим на спортивных соревнованиях, например, на лыжных гонках: там у всех всё одинаковое, и палки в руках, и форма, да и мозги тоже. Практически одинаково и время, за которое участники заезда преодолевают дистанцию.
Результаты описанных опытов невозможно объяснить социальным устройством общества обезьян, его несправедливостью, эксплуатацией обезьяны обезьяной. Всего этого там нет просто потому, что они ещё не доросли до этого. Но, несмотря на их «незрелость», всё у них получалось как у людей. И приходили они к этому в сжатые сроки! Это позволяет сделать чрезвычайно важный вывод: все плохие качества человека потенциально существуют у высших млекопитающих, и совершенно независимо от социальных условий. Скверным известием для нас является то, что мораль там едва присутствует. Природа оставила работу по созданию морали человеку, а он, увы! не слишком в этом преуспел. Мы в значительной мере ещё остаёмся животными, но без эффективных запретов и тормозов. Поэтому плохое так легко возникает в человеке, стоит только поменяться условиям его жизни. Появились деньги, и он стал алчным. Точно так же, как это происходит с шимпанзе.
Кроме того, всё вышеизложенное является убедительным подтверждением эволюционного происхождения человека и того очень важного обстоятельства, что человек возник не враз и уже совершенно готовеньким, а этот процесс растянулся на период порядка миллиона лет, и до сих пор не закончился (как и у шимпанзе). В живом всё должно отличаться одно от другого, если этого нет, значит смерть уже наступила. Поэтому однородность видов кажущаяся, как следствие невнимательности нашего взгляда и примитивности нашего мышления, склонного всё упрощать и уравнивать. В наибольшей степени это относится к нашим представлениям о виде человек