Россия была распята за человечество. Но где те представители человечества, которые это понимают?
Коммунизм пока нигде не удалось построить, но последователи Маркса не считают эту концепцию утопией. Они верят, что она будет реализована, когда созреют необходимые материальные предпосылки для её реализации. Им не приходит в голову, что необходимы ещё человеческие предпосылки (то есть определённый уровень совершенства человека), который надо достичь прежде, чем приступать к кардинальным социальным преобразованиям. В «Манифесте коммунистической партии» была фраза ставшая крылатой у деятелей «без царя в голове»: «Призрак коммунизма бродит по Европе». Она невероятно возбудила мозги дураков и разрушителей. И наделала много бед. Но бродил он не по Европе, откуда ему там было взяться! а в голове Маркса, набитой бредовыми фантазиями. А в России он породил призрак социального безумия, который быстро стал реальностью.
Да, теории Маркса сыграли значительную роль в тех колоссальных переменах, которые произошли в мире в ХХ столетии, но не потому, что были верны, а потому что были в высшей степени разрушительны. Позитивная идея мобилизации рабочего класса на борьбу за свои права принесла плоды в тех странах, которые пошли другим путём, а на пути, задуманном Марксом, она обернулась обманом, став прикрытием для кучки маргиналов, обрушивших Россию.
Теперь, как надеется автор, стало вполне очевидно, что всё дело не в классах, а в разрушителях. На какие бы классы, или что то другое, ни делилось общество, неизменной и определяющей останется конкуренция разрушения и созидания, двух процессов, персонифицированных в разрушителях и созидателях. Борются не классы, а разрушители и созидатели, распределившиеся в разных пропорциях между различными классами. Суть в том, что при любом классовом делении разрушители стремятся стать властвующей силой. Всё в человеческом мире определяется исходом борьбы между созидателями и разрушителями.
Всё, что осталось от классовых теорий, от огромного количества испорченной сочинениями на эту тему бумаги, докторских диссертаций и тёплых мест в отделении общественных наук АН СССР — это пустырь, на котором никогда ничего не вырастет. Кроме, может быть, нового ростка, диковинным образом трансформирующего главный лозунг марксизма об объединении пролетариев всех стран. Этот призыв автором уже был приведен выше: «Созидатели всех классов, объединяйтесь». Максимум, что можно к нему добавить — это ещё четыре слова: «Созидатели всех классов, объединяйтесь против разрушителей всех мастей».
Классовая теория Маркса потерпела фиаско, потому что этот критик капитализма не смог понять, что движет людьми. В отличие от него американский экономист Т. Веблен, опираясь на стихийные уровневые представления, сумел объяснить некоторые загадки социальности. Его книга «Теория праздного класса», вышедшая в 1899 году, произвела фурор. Заслуга Веблена в том, что он перевернул существовавшие благостные представления о мотивах деятельности человека, якобы руководимом здравым смыслом и благоразумием. Конечно, не очень удачно наименованы те, в чьих руках финансовая и, в конечном счёте, политическая власть. Не все представители «праздного класса» были отъявленными бездельниками, гораздо важнее то, что в основе деятельности этого класса лежал захват и присвоение себе произведенного другими. Нам понятно, что речь идёт об одной из разновидностей разрушителей. В её возникновении Веблен винил природу человека, который с незапамятных времён так и остался дикарём, а хищнический дух нового времени только усугубил дремавшее в нём варварство.
Как понял Веблен, пристрастие одних к силовому присвоению продуктов чужого труда, как это ни странно, воспринимался другими как вполне оправданное, а сила их личности вызывала восхищение. Те, кто взобрался на «вершину праздности», не только не вызывают обвинений в расточительстве, но и считаются образцами силы и целеустремлённости. В глазах общества члены праздного класса были похожи на древних героев, поэтому вполне естественно, что другие слепо копировали повадки «лучших представителей» своего народа. Самое скверное во всём этом то, что общество, где в почёте хищническая сила, не способно по достоинству оценить пот и прилежание, и это делает его ущербным. В людях закреплялось в виде своего рода «инстинкта» пренебрежение к труду и, в целом, ко всем мирным способам зарабатывания на жизнь. Это вызвало кардинальный сдвиг в отношении к труду как таковому. Путь получения богатства и положения в обществе через разрушение оказался короче, а моральные сдержки у какой-то части общества оказались недостаточно развитыми. Для этих деятелей было неважно, каким путём добыт успех и преуспевание в жизни. Веблен не выделяет их в отдельную категорию деятелей по критерию результата их деятельности, а, как тогда было принято, полагает их классом.
Веблен дал ответ, почему несмотря на противоречия между капиталистами и пролетариями, революция не происходит. Дело в том, что низшие и высшие слои общества не так враждебны друг другу, как это представлялось революционными теориями. Более того, они связаны общими взглядами на жизнь. На самом деле рабочие желают не сбросить своих хозяев, а присоединиться к ним и стать такими же, как те. К этому надо добавить, что занять место властвующих силой хотят не пролетарии, а представители более близких по имущественному положению и образовательному цензу слоёв населения, которые почувствовав свою силу и открывшиеся возможности, активизируются и начинают борьбу за место под солнцем. Таким образом, противостояние в борьбе за власть классов эксплуататоров и эксплуатируемых оказалось по большей части вымыслом.
Веблен, оказавшийся к истине ближе остальных социологов, всё же до конца не понял, что из себя представляют те, кто своей алчностью и жаждой власти разлагает систему, и кого он не очень удачно назвал праздным классом. Это разрушительная часть истеблишмента. Но не меньшую угрозу обществу представляют бездельники, подавшиеся в «революционеры». Но они не попали в поле зрения Веблена.
Классовая принадлежность оставляет в человеке менее глубокий след, чем генетическая предрасположенность, плодом которой являются сильные разрушители. В истории мы находим множество примеров, когда дети представителей высших слоёв общества не идут по стопам своего отца, а становятся учёными, врачами, художниками, писателями. Порой случалось так, что из десяти сыновей только один становился продолжателем дела отца, как это произошло в семье Абрикосовых. Их генетическая заданность одержала верх над социальной принадлежностью, более того — над принадлежностью к привилегированному классу и над праздностью. Для многих людей такое пренебрежение к благам, которые сами валятся в руки, вообще непостижимо. Но что делать, высокие — они такие! Они непонятны низким, увы!
Из состоятельных семей финансистов вышли, например, художники А. Матисс и Э. Дега. Это следствие того, что генетика сильнее социальности. Умные родители понимают, как важно для счастья их ребёнка определить его склонности и как можно раньше направить его по той стезе, где он сможет найти применение своему таланту. Неумные хотят, чтобы их ребёнок во всём был похож на них, не понимая, что генетически он другой, и достаточно того, что он родился не разрушителем, чему радоваться надо, как большой удаче. Так и «умное» общество должно уметь выявлять высоких и разрушителей независимо от их классовой принадлежности и применять к ним соответствующие меры.
Существует ошибочное представление, что теория праздного класса содержит объяснение феномена социальной стабильности. Как утверждает автор теории, в основе стабильности лежит свойственная человеку склонность к подражанию. На самом деле стабильность системе сообщает созидательность, угрожает ей разрушительность. Да, свою роль при этом играет подражание, но стабильности способствует подражание созидателям, а не разрушителям. Веблен же в своей теории доказывает, что высокое положение в обществе, административной или политической иерархии не только не является, говоря нашими словами, гарантией созидательности, но совсем наоборот. И, действительно, в СССР привилегированным классом были члены КПСС, а высшим — её номенклатура. Бездарные и беспринципные валом валили в партию с дальним прицелом на высокие посты. Стремясь поймать карьерный ветер в свои паруса, они усердно подражали тем, кто занимал высокие посты, но стабильности системе это отнюдь не прибавляло. Когда масса пустых и недалёких умом вверху превысила критическую, система рухнула. Другим образцам надо было подражать.
Общественные науки лишены понимания тонкости «человеческой материи» и того, каковы могут быть последствия этого. Порвал самые тонкие связи — распростись с совершенным обществом на столетия. Человек не может вести приличное существование без чувства собственного достоинства, а человеческая система не может быть жизнеспособной без сознания своей самоценности. С последним проблемы у России. Эти и ещё целый ряд жизненно необходимых качеств являются результатом формирования ткани тонких взаимодействий. Есть понимание, что на этот процесс оказывают существенное влияние привычки, обычаи, традиции, нормы, одежда, способы и приёмы труда, характер жилищ, форма административного управления, которые формируют определённый уклад жизни (ошибочно называемый культурой). Но каким образом всё это влияет на формирование нужных связей — этого мы не знаем. Чем сложнее система, тем в большей степени эволюционные преобразования должны превалировать над революционными. Это необходимо, чтобы избежать разрушения уже сформировавшихся тонких связей, обеспечивающих созидательный вектор деятельности.
В Японии большую роль в общественной жизни играет почитание старших, передача традиций. Есть профессиональные династии, которые сохранились на протяжении нескольких веков, в магазине, который существует более трёхсот лет, могут работать прямые наследники основателя. В России всё традиционное, укоренённое в русском народном сознании, оккупационная власть уничтожила, как якобы реакционное, так как видела в нём опасность для своего режима. Сожжено, разграблено, вывезено, разрушен уклад и в сознании людей перегажено столько, что, видимо, бесповоротно оказалась разорвана историческая связность русского бытия. У страны отрублено её прошлое, а это как у живого отрубить половину тела.