Фрейд, понявший человека как сгусток эмоций, влечений и страстей, считал, что реальной движущей силой человека является не разумный расчёт, а удовлетворение глубинных желаний. Это помогло Э. Бернейзу, племяннику Фрейда, работавшему в США, решить проблему сбыта товаров, которые реально людям не нужны. Для этого надо было сделать так, чтобы возбудить в покупателях несбыточные желания, а потом исполнение их заместить на покупку чего то дешёвого и не нужного ему. Эта проблема была решена с помощью рекламы.
Конечно, реклама должна располагаться в специально отведённых для неё местах, куда бы человек обращался за нужной ему информацией, а не лезть так назойливо в глаза. Весь мир превращён владельцами телевизионных каналов в свидетелей их рекламного преступления. Оно не наказуемо по закону, вездесуще, обладает невероятной проникающей силой и крайне разрушительно. Если бы Зворыкину довелось сегодня посмотреть телевизор, он бы проклял себя за его изобретение.
Но неужели мир состоит из одних алчных дураков? «Иной раз включишь телевизор — можно сказать, зеркало нашей жизни! — посмотришь на неиспорченные интеллектом лица (в последнее время их в телевизоре стало в разы больше помещаться), расстроишься и выключишь. Ну его, это зеркало, какое-то оно кривое — измены, обманы, разделы имущества… Как ни грустно, но такие программы являются одними из рейтинговых». Где же это такое написано? В колонке редактора популярного журнала телепрограмм «Панорама» А. Блинова! По замечанию критика «сегодня мусор не выбрасывают, его перерабатывают в телевизионные шоу». По словам Блинова, всё это «вызывает ощущение, что мы живём в какой-то выгребной яме».
Один особенно удачливый изобретатель гламурной тележвачки на НТВ сам ласково называет свои программы «субботний дерьмомёт». Эти дурно пахнущие программы дополняются бессмысленным шумом и грохотом, сопровождающим даже вполне обыденные «Новости». Даёшь треш! Нагнетающие истерику голоса телеведущих невольно заставляют руку тянуться к кнопке «отключено» на пульте: только этих психопатов нам не хватает! Где вкус, где здравый смысл, где совесть? Ещё одна форма неочевидного, по меньшей мере для самих исполнителей, разрушения: «Хотели, как лучше…». Родители, беспокоясь о том, что вырастет из их ребёнка, слишком плотно опекают его, контролируя каждый шаг, за что он начинает тихо ненавидеть их; другие ни в чём не отказывают своему дорогому чаду, но вместо того, чтобы переполниться счастьем и благодарностью к ним, оно вырастает в убеждении, что весь мир существует только для него.
Вопиющие разрушения чаще всего творятся откровенными разрушителями. Прямота последних делает их уязвимыми в том смысле, что они довольно легко опознаются и поэтому обществу, как правило, удаётся организовать сопротивление им. Формами такого сопротивления служат традиции, табу, нравственные нормы, законы, работавшее в прежние времена международное право. Сложнее противостоять неоткровенной разрушительности. Но наибольшую опасность представляют изощрённые, а поэтому скрытые от взоров большинства совершенно не очевидные разрушители (п. 4). Например, которые обещают построить самое справедливое общество, где нет эксплуатации человека человеком, или борются за идеалы демократии. Или поглощены тем, чтобы вырастить из своих детей «хороших людей».
Так, девушка, выйдя замуж за однокурсника сразу по окончании института, через девять месяцев родила сына. Незапланированного, а поэтому и нежеланного. Как то это нарушило её жизненные планы, и всю вину за это она взвалила на ребёнка. Очень быстро он стал в её глазах средоточием всего плохого: всё он делает не так, то карандаш погрызёт, то что-то не туда положит и т. д. Так как она не работала, и ей особенно нечего было делать в их единственной комнате, почти без мебели, книг, она сосредоточилась на контроле за сыном, чтобы не допустить его скатывания в какую-то страшную пропасть, внятного описания которой у неё не было. Но пропасть была, и молодая мать предпринимала героические усилия, чтобы не случилось непоправимое, о чём ежедневно оповещала приходившего с работы мужа. Муж вначале не очень ей верил ввиду явного отсутствия в поведении крохи признаков распущенности, о которых постоянно твердила жена, потом смирился с ритуалом ежедневного отчёта супруги о том, что за день натворил сын (мягко говоря, страдающего сильными преувеличениями), а потом постепенно начал верить. Тем более, что появился младший братик, который во всём был лучше старшего, что их мама умела очень наглядно объяснять. Она хотела девочку (уже хотела!), но родился мальчик, пришлось с этим смириться, но эта неудача на её отношение ко второму ребёнку не повлияла.
Между тем мать, являвшая чудеса дальновидности, окончательно поняла, что из старшего сына ничего не получится, о чём не забывала ему сообщать по нескольку раз за день. И ничего плохого в этом нет, главное ведь правильно сориентировать его в жизни. А для этого нужны требовательность и строгость, строгость и ещё раз строгость. Мало того, что сын не знал ни ласки, не услышал ни одного доброго слова от матери, она постоянно подвергала его мелким унижениям и не гнушалась тем, чтобы нашептывать отцу всякие небылицы. Но кроме отца были родственники и знакомые, которые послушав её рассказы о сыне, невольно начинали её сторониться. Была школа, где она, чтобы подчеркнуть свою роль строгого, но справедливого воспитателя, вошла в состав родительского комитета, что было уже излишней мерой, потому что у школы претензий к её сыну — круглому отличнику — не было. И хотя отец окончательно уверился в её неординарном педагогическом даре, она, для большей убедительности, купила полные собрания сочинений Крупской, Ушинского и Макаренко. Два первых дальше первого тома так и не раскрывались.
Это скрытое от взора большинства разрушение тем не менее сделало своё дело. Старший сын, как только смог, уехал учиться в другой город, младший, женившись, переехал жить в семью жены, и не очень отвечал родителям взаимной любовью. Но они это как то не замечали. Ну ничего, мужа удалось приучить к подчинению, а сама героиня этого рассказа пребывает в непоколебимой уверенности в своих добродетелях и том, что она столп и опора семьи и, в каком-то смысле, даже всего мира.
Где находится эта уверенность? В трансформированном сознании. Её невозможно причислить к бессознательному, потому что отчасти она была сконструирована совершенно сознательно, чтобы скрыть свою разрушительность. И что же, дело сделано, семья, в которой никто, кроме матери к младшему сыну, не испытывал тёплых чувств друг к другу, разрушена. Эта операция оказалась столь успешна потому, что в данном конкретном случае разрушитель проявил себя подлинным виртуозом в трансформации своего сознания. В ходе этого он сумел негативное в себе сделать почти неосознаваемым, и затем вернув его в сознание с противоположным знаком, предстать перед своим внутренним взором в виде ангела в белых одеждах. Бывает, в конце жизни при подведении итогов эта тщательно выстроенная конструкция рушится, и деятель осознаёт, что он остался у разбитого корыта. Но это редкий случай. Как правило строитель иллюзорного себя настолько увязает во лжи, что теряет способность отличать её от правды, свет то тени, белое от чёрного. Описанное является иллюстрацией того грустного для человека факта, что возможности его психики, как регулятора, весьма ограничены. Ограничены устройством этого регулятора. Природа то ли потерпела неудачу в создании идеального регулятора, то ли этот регулятор находится в процессе создания, а мы, по сути, промежуточная форма, и уже этим обречены на мучения, обусловленные нашим несовершенством.
Пример несовершенства регуляции, выливающегося в скрытую от взоров большинства разрушительность, являет психопат. По мнению известного американского психиатра Р. Д. Хаэра [8] весьма значительный процент живущих среди нас является психопатами. Психопат психически здоров в том смысле, что его действия — результат осознанного выбора. Но ему непонятны высокие ценности, ему безразличен гуманизм великих произведений литературы и искусства. Это эмоционально холодный, нередко совершенно бесчувственный человек. Красота и уродство, доброта, любовь, страх и юмор для психопата ничего не значат и поэтому не имеют над ним никакой власти. Психопат без колебаний делает всё, что может сойти ему с рук. «Внутренний страж порядка» его не остановит, только наказание. При этом внешне психопаты ведут себя как вполне социализированные и не лишённые культуры люди.
О коварстве процессов разрушения, глубоко запрятанных под видимыми слоями событий, говорит Хун Цзычен: «Вред, причинённый видимым злом — поверхностен. К наибольшим последствиям приводит то, что глубоко сокрыто». Гуманистическая риторика публицистики и культурологии страдает существенным изъяном: человека безмерно восхваляют, не задумываясь, что же по существу он из себя представляет. Заметную роль в этом играют разрушители, стремящиеся скрыть очевидное, выставляющее их в неприглядном свете. Другое мнение о человеке у психиатров и психоаналитиков. Фромм считает, что «колоссальный уровень обнаруживаемых повсюду разрушительных тенденций» таит в себе опасность, которую человечество явно недооценивает. «Люди надеются, что катастрофу можно предотвратить, произнося ритуальные хвалы прогрессу» [2].
Глубоко сокрытое диагностируется только самыми искушёнными экспертами, но кто же их будет слушать? Так в 80‑е власть в СССР власть как будто бы видела, что страна катится под откос, но не могла осознать масштаб грядущих разрушений. И страна скатилась! Но это так удивило её граждан. А чему удивляться, на самом деле исход всех этих большевистских затей был достаточно очевиден для тех, кто способен заглянуть поглубже. Увы! и сегодня немало тех, кто надеется, что ложью можно залатать прорехи в экономике, скрыть очевидное, успокоить недовольных. И тех, кто не осознаёт коварства разрушения, таящегося в самой глубине системы и ждущего момента, чтобы вырваться наружу.
Ложь в СССР образовала причудливую смесь различных форм разрушительности с замечательными целями и благими намерениями, которыми, как известно, вымощена дорога в ад. В данном конкретном случае адом оказались 1990‑е годы. Построение коммунизма было сорвано, но до сих пор немало людей верит в то, что коммунизм построить можно, просто советская власть его строила неправильно. Они не видят скрытую разрушительность этой идеи, так как у них нет понимания того, что эта утопия несообразна природе человека. Сегодня коммунизма мы, слава Богу, не строим, но что мы строим, нам неизвестно. И это тоже разрушительно.