Так кто же прав, американские исследователи с их тяготением к «массовому» и «низкому», или Фромм? В отличие от последнего американцы каким-то образом умудрились исключить из рассмотрения деятелей высоких уровней, правду сказать, находящихся в меньшинстве. Всё объясняется с уровневых позиций. Деятели высших уровней обладают сложившимся характером, в основе которого лежит либо глубокая вера, либо принципы. Поэтому они меньше подвержены влиянию обстоятельств, у них больше запас прочности. Способность человека держать удар, противостоять соблазнам прямо пропорциональна чувству собственного достоинства, которое есть не что иное, как самоощущение своего высокого уровня. Уровень — это своего рода проба, определяющая качество человека.
Ближе всего к уровневому пониманию человека подошёл психоанализ. Историческое значение последнего заключается в открытии Фрейдом бессознательного. Говоря словами Фромма, «он был первым учёным, который проник в преисподнюю человеческой души». В её осознании и описании значительную роль так же сыграли Достоевский и Бехтерев. Ранее душа воспринималась преимущественно в позитивном ключе. Вот типичное высказывание, принадлежащее Гюго: «Существует зрелище более величественное, чем небеса; зрелище это — глубины души». Фрейд, заглянув поглубже и более внимательно исследовав содержимое, там такое накопал… Оказалось, что у души есть «преисподняя». Это ли не прямое указание на её уровневое устройство!
В бессознательное из сознания вытесняется всё, что доставляет человеку некие неудобства, например, в виде угрызений совести. Такими вытесненными свойствами личности могут быть нарциссизм, садизм, жажда неограниченной власти, отчуждение, раболепство, индифферентность, бессознательный отказ от своей личностной целостности и многое другое. Обобщая можно сказать — разрушительные черты характера. Фактически психоанализ подвёл нас к пониманию того, что душевные движения могут быть разрушительными, то есть со знаком «—», но Фрейд завершающего шага так и не сделал.
Введение понятий вытеснения, рационализации, сублимации совершило своего рода переворот во взглядах на человека. По сути эти три понятия связаны с перемещениями процесса осознания и управления деятельностью по различным блокам сознания, конечно же, структурированных иерархически. Соответственно имеет место понижение (в результате вытеснения и рационализации) или повышение (в результате сублимации) деятельности. Благодаря этим процедурам человек получает возможность скрывать от себя (в какой-то мере и от других) истинные причины своих поступков.
Так вытеснение неприемлемых влечений, неприятных мыслей, переживаний в подсознание (что делает их как бы несуществующими для сознания), имеет место у созидателей и разрушителей нижних уровней, соответственно уровни (1 ÷ 2) и уровни (— 1 ÷ –2). У рационально мыслящих деятелей третьего уровня контроль слишком развит, чтобы подобная уловка осталась незамеченной и имела успех. Откровенные разрушители (–4 ÷ –6) не испытывают потребности в вытеснении: для них их разрушительные тенденции вполне естественны, более того, дают им определённые преимущества перед другими. У созидателей высоких уровней (4 ÷ 6) оно не встречается просто потому, что они не могут себе это позволить.
Рационализация — бессознательное оправдание поведения, при котором истинные, но неприемлемые для сознания, мотивы или причины заменяются на приемлемые для него — свойственна тоже преимущественно низким уровням. Распространённость этих разрушительных склонностей к ментальной мимикрии до сих пор не осознана в полной мере. Как и разоблачение Фрейдом «честной» бесчестности, когда негативные влечения прикрываются добрыми намерениями. Сразу же возникает образ строителя нового светлого мира или ревнителя «демократии», бесцеремонно насаждающего её во всех странах и весях. Сублимация — это переключение энергии психических влечений с сексуальных объектов на более возвышенные цели, например, на художественное творчество. Сублимация в большей степени свойственна деятелям ур. (5, 6).
Многое, ранее объяснявшееся социальными причинами, получает своё истинное объяснение с позиций уровневой модели. Так, в соответствии с определением [46] антисоциальная личность проявляет чрезвычайную склонность ко лжи, для неё характерно отсутствие чувства стыда или вины, она не чувствует угрызений совести независимо от того, сколько страданий она причинила людям. Каждому доводилось встречать болтунов, краснобаев, отчаянных спорщиков и лжецов. Самый крайний случай: врёт, как дышит. Порой под многими слоями лжи вам не удастся обнаружить ни малейших признаков правды. Такое поведение — свидетельство отрицательного уровня. Лишённые совести «ястребы», журналисты сегодня на Западе востребованы более, чем когда-либо. И никому в голову не придёт считать их поведение асоциальным, оно вполне соответствует сформировавшемуся там социуму. А вот уровень у них низковатый. Наоборот, искренность и открытость — это несомненный признак хорошего уровня. Говорить правду и быть честным может позволить себе только человек высоких достоинств. Но так как, говоря правду, он зачастую идёт «против течения», именно его следовало бы относить к асоциальным личностям
П. Сорокин, наблюдавший в процессе колоссальных социальных сдвигов смену поведения индивидов в связи с изменением их положения в системе социальных координат, объяснил это явление тем, что у людей происходит смена «души»: обедневший богач получает «душу» бедняка, а в бедняка вкладывается «душа» комиссара. Действительно, такие процессы, особенно в экстремальных ситуациях, имеют место, но у деятелей нижних и отрицательных уровней. Низкие переменчивы, высокие неизменны. Деятели высших уровней имеют уже столь твёрдые принципы, что для них смена «души» невозможна. Они скорее предпочтут смерть.
«Перикл, Пётр Великий, Азеф, Каляев… были такими, какими мы их знаем, потому что такова была система социальных координат, в центре которой они стояли». Ну конечно, у социолога всё определяется классами и социальными координатами. «Всякий кулик своё болото хвалит». Но почему тогда и все другие, находившиеся в этих социальных координатах, не стали ни Периклами, ни Каляевыми. Да потому что одним от рождения существенно не хватило высоты, а вторым низости. Критичными, как выясняется, являются не социальные координаты (хотя они тоже влияют), а координата уровня, находящаяся внутри человека. Сторонники социальных теорий считали, что человек изначально хорош, делает его плохим общество. Так, например, думал И. Тургенев. Но, как становится ясным из уровневой модели, прав оказался Достоевский, полагавший, что зло внутри человека, и изменять надо в первую очередь человека, а не общество.
В гражданскую войну царский офицерский корпус разделился почти пополам. Одни воевали в белой армии, другие в красной. У последнего было несколько причин, но главная — низкий уровень. При этом среди предателей оказалось много высших офицеров, среди них большинство командующих фронтов и начальник штаба действующей армии Алексеев. Решающим оказался уровень, а не социальное положение. Этот факт является приговором подавляющему большинству социальных теорий.
Теория Сорокина объясняет мозаичность нашего «я» тем, что поведение любого индивида представляет равнодействующую давления тех групп, к которым он причастен. «Из этого правила нет исключений ни для малых, ни для великих людей…» Но, как показывает опыт, склонность к «хамелеонству» проявляется и в детях, и во взрослых, когда никакого «давления» никто на них не оказывает. Это их генетически полученное качество, являющееся признаком низкого уровня. У них нет стержня, поэтому они так подвержены давлению извне. Их деятельность во многом определяется социальными подсказками. Приведенные примеры показывают обычную для социологов ошибку, когда характерное для большинства (имеющего низкий уровень) переносится на всех.
Однако не все попались на удочку социальности, были и такие, у кого в зачатке присутствовали уровневые представления. Так Э. Бернейз, именовавший большинство средними, описывает их следующим образом: «Сознание среднего гражданина, это основной барьер, отделяющий его от реальности. Его собственное «застойное поведение» является препятствием, которое не позволяет ему воспринимать явления, размышляя и сравнивая их с собственным опытом; он оценивает их с позиции групповой реакции. Боязнь одиночества создаёт у человека желание ассоциировать себя со стадом, и в ситуациях, когда надо выразить своё мнение, это оказывается решающим фактором». Понятно, что Бернейз, в значительной мере принявший уровневые представления, понимает под средними низких и отчасти низменных, и хорошо отдаёт себе отчёт в их кардинальном отличии от высоких, хотя такой термин не употребляет. А для многих невысоких стадность действительно является одной из их главных склонностей. Мать, очень недовольная своим сыном, раз за разом ему внушает, что надо быть таким, как все.
Как нам теперь известно, выше уровень — твёрже принципы. А по утверждению Канта, «характер состоит в способности действовать по принципам». А значит, характер в кантовском смысле деятель обретает на высоких уровнях. Там он и становится личностью. Как мы знаем, сильным характером наделены далеко не все, и даже не все умные. Тогда какие? Высокие! Можно привести ещё немало максим, у авторов которых безусловно было стихийное понимание уровневых отношений. И из сопоставления которых буквально складывалась уровневая модель. Но не сложилась!
Уровневые различия оказывает влияние на всю деятельность человека, в том числе на создание философских теорий. В каждой теории отражён уровень её автора. Существующее всю историю философии разделение на идеалистов и материалистов связано с тем, что большую склонность к материальным ресурсам и результатам деятельности проявляют деятели уровней (3, 5), к ментальным — деятели уровней (4, 6). Таким же образом «любовь земная» и «любовь небесная» свойственны в большей степени соответственно деятелям нечётных и чётных уровней. Сегодня верх берут материалисты, что объясняется, в частности, большим оттоком деятелей с уровней (4, 6).