устремлённость в Высоту. Сегодня это, пожалуй, наименее понятная, тем более исследованная компонента деятельности. Обязательными составляющими устремлённости в Высоту являются ярко выраженная созидательная интенциональность, талант, твёрдые принципы, идеалы, вера.
Делая что — то, следует в максимальной разумной степени исчерпывать все имеющиеся возможности до конца. Чем полнее преобразование, тем значительнее его плоды. В экономике прибыль растёт с глубиной преобразования исходного сырья. Соответственно степени последней результатами преобразования являются полуфабрикаты для промышленности, продукты высокотехнологичной переработки, промышленные технологии, технологии повышения уровня деятельности. Последнее является наиболее сложным и продуктивным из преобразований, доступных человеку. Доказательство этого, пришедшее из области экономики, было получено в США в конце 1990‑х. Согласно классической теории для увеличения прибыли средства надо вкладывать в производство. Но в США наблюдался постоянный рост потребления населением при уменьшении затрат на производство. Но при этом рост экономики оставался на весьма высоком уровне более 4 %. Причина в изменении структуры потребления: деньги всё в большей степени тратились на образование, здоровье, освоение новых информационных технологий и соответствующей техники. То есть на повышение своего уровня. Этот невольный эксперимент явился блестящим доказательством как наличия уровней деятельности (и их влияния на экономику), так и принципа максимального роста, в соответствии с которым вкладываться надо в повышение уровня деятельности.
Многое, слишком многое из того, что делает человек, представляет собой напрасный труд. Но усилия, потраченные на повышение уровня никогда не будут напрасны, и принесут самые ценные плоды, из которых самым ценным будет достижение новой Высоты. Соответственно существенно изменяются принципы оптимизации, которая на высоких уровнях деятельности уже не является оптимизацией в общепринятом смысле, основанной на рациональном подходе. Воображение, вера значат больше, чем расчёт. Как утверждает Н. Хилл, «возможно всё, что ты можешь вообразить и поверить в него».
Таким образом введение понятия Высоты и осознание её роли существенно изменяют представления об оптимизации и способах её проведения. Совершить героический поступок ценою своей жизни — где здесь оптимум в традиционном понимании? Придёт время, когда механизм увеличения уровня, этого жизненно важного и пока фатально недооценённого процесса, будет всесторонне исследован. Пока есть отдельные догадки о некоторых его звеньях. Таково «превращение цели в мотив» из психологической теории деятельности А. Н. Леонтьева, которая пользовалась признанием в СССР (чему способствовала предусмотрительность автора, в деталях выверившего её соответствие учению Маркса-Энгельса-Ленина и, кажется, Сталина). Стремясь к большему, деятель ставит перед собой всё более высокие цели, при этом прежние цели, успев внедриться в сознание, превращаются в мотивы, которые уже помимо воли деятеля подталкивают его к определённой деятельности. Таким образом при повышении уровня деятельности (об этом условии Леонтьев, конечно, не догадывался, у него другое объяснение) цель прежнего уровня превращается на новом уровне в мотив.
Ещё одно упущение рационального подхода заключается в том, что принцип максимума, так разрекламированный оптимологией, не универсален. И народная мудрость это понимает: «Що занадто, то не здраво». Дурной максимализм представляет большую опасность. Это один из механизмов разрушения, ведущий к хаосу и распаду. Мировая революция, Коминтерны и Интернационалы, поворот сибирских рек или уничтожение европейских гигантскими гидроэлектростанциями, 400‑метровый кол Газпрома, убивающий Петербург, самые дорогие в истории Олимпийские игры, невиданные тоннели, ненужные мосты. Такие понты, как строительство коммунизма, конечно, способны поразить незрелые умы, но заканчиваются они пшиком. Важно не дать здоровому максимализму выродиться в выставочный гигантизм, или в пустую экстремальность, ещё хуже — экстремизм.
И хотя созидания желательно как можно больше, принцип максимума в созидательной деятельности должен применяться с оговорками. Существует как физический, так и психический предел допустимой интенсивности деятельности. Далее наступает истощение и потеря ощущения полноты жизни. Созидательные усилия не должны быть чрезмерными. Созидать — не значит губить своё здоровье. Всё должно быть соразмерно, а планируемая деятельность соразмерна силам конкретного деятеля (этот принцип верно поняла праксеология).
Наиболее продуктивным и безопасным является стремление к максимуму в ощущении полноты жизни, потому что это ощущение в полной мере проявляется при следовании принципам простоты, красоты, гармонии. Балансировка своей деятельности — дело тонкое, именно оно является экстенсивным и практически бесконечным ресурсом наращивания ощущения полноты. Понимание этого приходит с высотой, и тогда стремление к гармонии берёт верх над обострением. Процесс совершенствования деятельности требует тонкой настройки психики. Наиболее благоприятным состоянием для проведения такой работы является душевный покой и ясность ума. Как учит Экклезиаст, «лучше щепоть в покое, нежели пригоршни в трудах и томлении духа».
Серьёзную опасность для наилучшего действия представляет неразумное желание новизны. Сколько хорошего было погублено этой проклятой новизной! Разрушительны любые крайности. Они есть следствие неразвитого чувства гармонии. Ещё «Бхагавадгита» предупреждала, что никогда не следует стремиться к жизни, состоящей из крайностей. Каждый должен стремиться к достижению равновесия между сильными желаниями и умеренностью. «Истинная сила человека не в порывах, а в нерушимом спокойствии», (Л. Толстой). Очень важно научиться соблюдать баланс между размышлением и деянием, обыденностью и высотой, трудом и праздностью, активностью и отдыхом, мышлением и молчанием ума. Чувство баланса — качество, которое приобретается с уровнем. Результаты деятельности существенно зависят от уверенности деятеля в себе, и как ничто другое способны сообщать деятелю уверенность в себе. То, что «праздность порождает в душе неуверенность», было подмечено ещё Лукианом.
Введение в научный оборот двух векторов деятельности родилось из понимания того, что деятельность должна быть не просто хорошо организованной и оптимизированной, но прежде всего созидательной. Плохо организованная созидательная деятельность лучше хорошо организованной разрушительной. Немцы хорошо организовали процесс уничтожения и сжигания в печах тех, кого считали низшей расой, но, очевидно, не к такой организованности надо стремиться. Да, мы понимаем, что не смогли бы с таким тщанием рассортировать золотые коронки и волосы, сделать такие абажуры из человеческой кожи, как это смогли хорошо организованные немцы. И пусть платой за это будет не очень ухоженный быт, огрехи в чистоте и порядке, но такой организации мы без тени колебаний и сомнений предпочтём человечность. Мы не очень организованные, но сострадательные, даже чересчур, поэтому готовы страдать за весь мир и помогать ему в ущерб себе. Так уж мы, русские, устроены. Это сравнение двух типов миродеяний ещё одно доказательство того, что все теории «наилучшего делания», построенные без учёта основных параметров человеческой разности — знака деятельности и её уровня — обречены на неудачу.
Ещё одна проблема осуществления наилучшего действия в том, что деятели в большинстве не обладают достаточной волей, чтобы запретить себе недостойный поступок или реализовать достойный замысел. «Жизнь даром не проходит для людей, у которых пробудилась хоть какая-нибудь сильная мысль», (Герцен). Ну это апофеоз благодушия! Сколько на свете людей, у которых множество «сильных мыслей». А дела где? Порой человек точно знает, что так поступать нельзя, но что то «подмывает» его поступить как всегда. У многих как-то так получается, что они раз за разом совершают одни и те же ошибки. И уже совершив ошибку, деятель вспоминает, что делал это и ранее, давал себе слово этой ошибки не повторять, и в точности повторил. Как будто чья-то злая воля заставляет это делать, но это программа «поступай, как всегда», которая работает в самом деятеле.
Глубоко верующим правильные поступки даются легче, потому что им помогает «упование на Бога», молитва, в крайнем случае пост, даже «умерщвление плоти». Ещё одним способом является вступление в «поток». Этот термин, введённый М. Чиксентмихайи, служит для наименования состояния полной погружённости, когда исчезают барьеры и дело «само собой» идёт настолько хорошо, что уже не требует усилий. Но здесь таится опасность для тех, кто лишён внутренней гармонии, чувства меры, и кто, «впадая» в состояние полной погружённости, буквально «загонял» себя на каторге творческого труда. Среди них Г. Дэви, М. Склодовская-Кюри, С. Ковалевская. Цена, которую пришлось заплатить им за выдающиеся открытия, была порой очень велика, и их здоровье оказалось совершенно расшатанным. К ним можно добавить таких литераторов и художников, как Г. Флобер, Ф. Достоевский, К. Брюллов, И. Крамской.
Всякий истинно талантливый человек — пленник своего таланта. Чем сильнее выражено призвание, тем настойчивее оно требует своей реализации. Следование своему призванию служит у гения заменой всех приёмов оптимизации. Моцарт почти непрерывно был поглощён возникавшей в его голове музыкой. Не он владел ею, а она владела им до такой степени, что «он никогда не оставался спокойным и всегда был задумчив». Жена, заметив такой его взгляд сама резала ему мясо в тарелке, стоящей перед ним, боясь, что он порежет себе пальцы. Во время утреннего туалета он мог «вскочить и броситься к роялю, а парикмахер с бантом устремлялся за ним». Бетховен «в глубочайшем неглиже, стоя перед умывальником, выливал на руки один кувшин за другим, при этом то бормотал, то выл что-то (петь он не мог), затем прохаживался по комнате со страшно вращающимися глазами, подходил к столу, чтобы сделать заметки… а потом продолжал умывание с вытьём дальше». Н. Тесла мог застыть неподвижно посреди комнаты, и горничные в гостинице, изучившие своего постояльца, убирали не обращая на него внимания. Это состояние он называл «туманом забвения», и никогда не знал, сколько он в нём пробыл.