— Деньгами помогал. Доволен?
— Он с кем-то передавал или переводил?
— Переводил.
— А откуда были переводы?
Рогнеда медленно повернула голову:
— Слушай, ты чего ко мне привязался? Я тебя первый раз в жизни вижу...
Стас отмахнулся.
— Все мы когда-то видим друг друга в первый раз. Кроме того, ты осталась одна и о тебе следует кому-то позаботиться.
В ответ на эти слова послышался невеселый смех.
— Да? И кому, если не секрет? Тебе и моему папе?
— Ну... и мне, и твоему папе.
— Знаешь, хватит ерунду молоть, — оборвала Стаса девушка. — И на всякий случай, если ты еще не заметил — я уже выросла и в состоянии сама о себе позаботиться.
— Это ты ерунду молотишь. Ты молодая девушка, осталась совсем одна и потому тебе обязательно надо найти отца.
— Я не стану этого делать, — с тихой злостью произнесла Рогнеда.
Стас возмутился:
— Ну и глупо! Вот помяни мои слова: пройдет какое-то время, и ты все равно это сделаешь. Но только может быть поздно.
— Поздно? — Девушка возмущенно покрутила пальцем у виска. — Ты, вообще, о чем?
— Все, давай оставим эту тему. — Стас задумался. — Ты далеко отсюда живешь?
— Тебе зачем?
— Отвезу тебя домой.
— В этом нет никакой необходимости. Кроме того, ты пил.
Стас рассмеялся.
— Пил? Шутишь, что ли... Пил — это когда пультом от телевизора пытаешься машину открыть.
— Ну уж нет, спасибо! — Рона открыла сумку. — Я как-нибудь на метро доберусь.
Стас попытался ее задержать:
— Но я не могу позволить такой красивой девушке ехать в метро. И уж тем более, — он взял ее за руку, — тем более платить в моем ресторане.
Рона вскочила.
— Ты эти кавказские штучки брось, тоже мне, джигит выискался... И что значит — твой ресторан, ты что, его купил?
Стас задумался:
— Нет, я его не покупал.
Рона состроила гримасу:
— Тогда научись правильно использовать местоимения.
Вихрастая голова несколько раз качнулась из стороны в сторону.
— Скорее я неправильно использую глаголы. Этот ресторан я не покупал. Я его построил.
Девушка медленно опустилась на стул.
— Опять шутишь?
— Ничуть. Хочешь, я сейчас всех отсюда выгоню?
Рона обежала глазами зал. Люди смеялись, ели, пили, им было хорошо и весело.
— Нет, не хочу, — после небольшой паузы сказала она. — С какой стати кто-то должен страдать от истеричности владельца?
Стас сделал вид, что возмутился:
— Это я истеричный? Я? Да меня в космос можно запускать.
— Хорошая идея. Предложи ее своим сотрудникам. — Девушка раскрыла кошелек. — Сколько я должна?
Некоторое время Стас размышлял. И вдруг хитро улыбнулся:
— Ну, если ты настаиваешь... Толик, — подозвал он официанта, — будь другом, выпиши-ка счет.
— Тебе? — удивился тот.
— Зачем мне? — Синие глаза смеялись. — Даме. Она угощает.
Официант все еще сомневался.
— Я не понял, мне что, выписать счет за этот стол?
— Ну я же сказал.
— И... все включить?
— Конечно.
— И шампанское?
— Его особенно.
Пожав плечами, официант что-то быстро начиркал на листке и протянул его девушке. Рогнеда взяла листок, глаза ее округлились.
— Что это? Пятнадцать тысяч?! За что?
— За ужин. — Официант смотрел то на нее, то на Стаса, довольного, словно кот на солнышке. — И это без чаевых.
— Понятно... — Высокие скулы заострились. — Простите, вы кредитные карты берете?
Официант уже хотел было согласно кивнуть, но Стас замахал руками:
— Дамочка, это совершенно исключено. Откуда мы знаем, где вы эту кредитку сперли?
— Я ее не перла. Мне ее на работе дали. — Роне неожиданно стало смешно. — Могу показать паспорт.
— Обязательно покажите. Но даже в этом случае — что, если у вас долгов на десять миллионов?
— У меня нет долгов.
— Не знаю, не знаю... Людям, которые пьют шампанское по десять тысяч, доверять нельзя.
Рона убрала кошелек в сумку.
— Хорошо, чего ты хочешь?
— Я сейчас попрошу моего шофера отвезти тебя домой. И не переживай, водитель будет трезв.
— Мне все равно, потому что я поеду на метро.
— Слюшай, дарагая, зачем обижаешь?
— Хватит дурака валять.
Стас посерьезнел.
— Оставь телефон?
— Зачем?
— Позвоню.
— Зачем?
— На свидание приглашу.
— И что мы на этом свидании будем делать?
— А что обычно делают во время свиданий? Гулять будем вдоль набережной. Целоваться. Мороженое есть.
Официант с интересом смотрел на девушку. Для него вечер явно удался.
Рона скрестила руки на груди.
— Тебе сколько лет? — спросила она у Стаса.
— Двадцать, — важно ответил тот.
— А мне двадцать три.
— Ну и что?
— А то. Ты подрасти сначала. И, между прочим, — она посмотрела на официанта, — вы знаете, что вашему хозяину нельзя продавать спиртное?
Официант растерянно развел руками. Стас, развалившись на стуле, скорбно качал головой.
— А ведь она правду говорит. Придется тебя, Толик, теперь уволить... Я человек мягкий, но справедливый. Зло должно быть наказано. Совершил преступление — понеси наказание. Вы со мной согласны, мадемуазель?
Рогнеда пожала плечами:
— Меня сюда не вмешивай. Это ваши производственные проблемы.
— Да за что меня наказывать-то?! — завопил официант. — Чего я вам сделал-то?
— Как — что? Ты совершил преступление против общественной морали, — совершенно серьезно пояснил Стас. — И значит, должен понести наказание. Дама совершенно права.
— Да вы оба больные.
Обиженный Толик скомкал счет и бросил его в пепельницу. Молодые люди как по команде рассмеялись. Официант обернулся и выразительно выставил вверх средний палец.
— Идите вы знаете куда...
— Теперь придется ему чаевые платить. — Стас достал из пепельницы смятую бумажку и принялся старательно расправлять. — Между прочим, документ строгой отчетности.
Рогнеда недоверчиво хмыкнула:
— Ты хочешь сказать, что оплатишь его?
— Интересно, а что я скажу своему бухгалтеру?
Глава 3
— Ирма! Ирма, черт тебя подери! — Роскошная холеная блондинка по-кошачьи потянулась в шезлонге. — Где мой мартини? Неужели за те деньги, которые тебе платят в этом доме, я должна умолять на коленях?
Колени у женщины были белые, круглые. Даже помыслить было невозможно, чтобы они выполняли иную миссию, нежели услаждение взоров сильной половины человечества. И блондинка прекрасно об этом знала, потому как огладила колени ухоженными пальцами, с ногтями такими длинными, что невольно возникал вопрос — а сможет ли она удержать тот самый мартини?
С террасы выпорхнула перепуганная девушка в белом фартучке и наколке.
— Простите, мадам, но я ждала, пока лед наполовину растает. В прошлый раз вы...
— Нет, это просто удивительно! Мало того что она плюет на свои обязанности, так еще и огрызается. — Блондинка казалась скорее удивленной, чем рассерженной. — Какая же ты все-таки дрянь, Ирма. Дрянь и мерзавка.
Служанка поставила поднос на стол и опустила глаза:
— Простите, мадам.
— Пошла вон отсюда.
Несмотря на грубость слов, голос хозяйки не был злым. Она просто упивалась своей властью.
Девушка молча исчезла.
— Зря ты так, Софи. — Мужчина говорил тихо, без осуждения, но все же досадливо. — Не так давно ты сама подавала мартини и делала это намного хуже.
Блондинку буквально сдуло с шезлонга, из надменной тигрицы она в мгновенье превратилась в домашнюю покорную кошечку.
— Петер, милый, я не видела, как ты пришел, — промурлыкала она, прислоняясь бархатной щечкой к небритой, серой от усталости щеке мужа.
— Я зашел через дверь молочника. — Мужчина мягко отстранил жену.
Дверью молочника называли маленькую калитку в конце именья, куда каждое утро приносили молоко, свежий хлеб и почту.
— Но... зачем? — Софи широко распахнула бездонные, как горные озера, глаза и сразу же рассмеялась. — О, я знаю! — Она погрозила пальцем. — А ты большой ревнивец. Признайся, что хотел застукать меня с садовником.
— Нет, Софи. — Муж шутку не поддержал. — Я просто не хотел попадаться на глаза соседям.
Белоснежная улыбка стала растерянной.
— Какое странное желание. Разве что-то случилось?
— Да, случилось. И очень серьезное.
Улыбка все еще держалась на кукольном личике, но глаза забегали, стали тревожными.
— Ты не... заболел?
Мужчина грустно усмехнулся.
— Нет. Но готов побиться об заклад, что ты хотела спросить, не разорился ли я. Не переживай, я вполне здоров и не стою на пороге банкротства.
— Уф! — Софи перевела дух и одним махом выпила мартини. — Ты меня почти напугал. Раз ты здоров, то какое значение имеет все остальное?
— Как сказать, как сказать... — пробормотал Петер, опускаясь в плетеное кресло. — Устал я сегодня.
— Милый, я сделаю тебе массаж. Так, как ты любишь. — Тонкие пальцы скользнули к брючному ремню.
Муж накрыл дорогие перстни жесткой ладонью.
— Софи, скажи, ты любишь меня?
Блондинка чуть отстранилась, капризно поджав губы.
— Как ты можешь такое спрашивать, милый! Да я умру без тебя. — Холеная ручка на секунду прикрыла рот, скрывая зевок. — Ты дал мне все — любовь, нежность, я...
— А ты смогла бы ради меня изменить, скажем... круг своих знакомых?
Прекрасная Софи подняла тоненькие брови высоко-высоко.
— Что?
Петер повторил вопрос. Некоторое время блондинка растерянно смотрела на мужа. Но мало-помалу в глазах появлялось понимание.
— Ну конечно же! — Она снисходительно улыбнулась. — И как я сразу не догадалась? Ты, разумеется, по поводу моей ночевки у Элен. Ревнивец! — Аккуратно дотронувшись кончиками пальцев до висков, Софи закатила глазки к небу. — Это же надо такое придумать... Хорошо. Если тебе станет спокойнее, пожалуйста, я перестану с ней общаться. Она все равно дура. Представляешь, вчера на вечеринке...